бумагу весь свой внутренний умственный диалог, то есть буквально запиши в точности вопросы и ответы, которые ты на них даёшь. При желании ты так же можешь добровольно обострить этот спор. Это означает, что, когда у тебя возникает сомнение, у тебя будет две возможности: либо заблокировать ответы, чтобы заглушить вопросы, и развеять таким образом сомнения, либо записать все дословно, что происходит в твоей голове, доведя это до крайности».
Эта техника имеет цель создать настоящий эффект отвращения, поскольку для человека, который боится быть педофилом, буквально записать вопросы, основанные на этом сомнении, и соответствующие ответы, это все равно что просить тех, кто боится воды, прыгнуть в нее. Таким образом надо добиться того, чтобы человек, дабы избежать реальности, которой он боится, блокировал ответы даже на те вопросы, на которые он раньше не мог не ответить. Ubi maior, minor cessat: создать больший страх, который победит меньший.
Четвертая сессия
Молодой человек с иронической улыбкой заявляет, что, когда он впервые взял ручку и бумагу и начал записывать ход своих мыслей, у него случился своего рода анафилактический шок, и его разум внезапно взял курс в другом направлении, стирая идеи, которые мучили его. С тех пор каждый раз, когда возникал вопрос, основанный на сомнении в возможности стать педофилом, достаточно было взять ручку, чтобы они немедленно исчезли. Этот действительно удивило его и, прежде всего, заставило его почувствовать себя способным избавиться от всех призраков, которых порождал его разум: впервые я почувствовал, что доминирую над навязчивыми идеями, а не подчиняюсь им.
Терапевтические маневры
Принимая во внимание поразительные результаты, полученные пациентом, было еще раз подчеркнуто, насколько молодой человек продемонстрировал свои личные способности и ресурсы в борьбе с таким всепроникающим и инвалидизирующим заболеванием и как — благодаря совместной работе — он теперь имеет технические инструменты, пригодные для того, чтобы сохранять его мысли от призраков, которые когда-то там прятались.
Предписания
По очевидным причинам пациенту назначается придерживаться курса, следуя трем предписаниям и следя за тем, чтобы посредством регулярных упражнений, они со временем из произвольных практик превратились в спонтанные привычки. Действительно, как его разум посредством повторения внутреннего диалога между вопросами и ответами смог автоматизировать патологические сомнения, точно так же он будет действовать теперь, пока применяемые терапевтические приемы не превратятся в новый способ управления умственными процессами, которые могли бы превратиться в мучительные сомнения.
Пациента наблюдают еще на протяжении четырех сессий, с увеличением временного интервала между ними: первая сессия через один месяц, вторая через три месяца, четвертая через шесть месяцев, чтобы закрепить полученные результаты и сделать его более сознательным и уверенным в своих ресурсах.
Заключительная часть терапии
Чтобы прояснить терапевтический путь, разработанный для лечения патологического сомнения, и его адаптацию к различным формам расстройства и к особенностям пациентов, ниже описывается заключительная часть историй лечения патологий, представленных в предыдущей главе.
Как я могу быть уверен, что психически здоров
Когда я впервые встретил молодого человека и его родителей, ситуация казалась поистине безысходной. Плохо выглядящий сын с длинной бородой и потерянным взглядом сел, сохраняя напряженную позу, голова опущена вниз, в то время как одна нога судорожно дёргалась; обессиленная мать расплакалась, прежде чем заговорить, в то время как отец с явным волнением начал излагать проблему.
Как только я выслушал рассказ о развитии проблемы, я сказал им: «Позвольте мне резюмировать, правильно ли я понимаю: ваш сын находится в отчаянном состоянии, заперт дома уже несколько недель в поиске окончательного и обнадеживающего решения вопроса, который мучает его уже давно и на который никто из многих выдающихся людей, с которыми он консультировался, не был в состоянии дать ответ. Он хотел бы получить неоспоримый ответ, подтверждающий, что он в здравом уме, и результатом его отчаянных поисков стал диагноз психического заболевания, поставленный семью выдающимися специалистами. Поэтому мне кажется, что определенность достигнута!»
Пока я высказывал свою точку зрения, молодой человек, казалось, очнулся от оцепенения, его нога перестала дергаться, и он начал внимательно меня рассматривать. В конце моего резюмирующего перефразирования он ответил: «Да, именно так. Мой поиск критерия психического здоровья привел меня к безумию, но, к сожалению, я не могу выбросить эту навязчивую идею из головы: найти окончательный ответ на свой вопрос. Я чувствую себя попавшим в ловушку этой идеи». Поскольку мы достигли первого важного согласия, его можно было использовать для внедрения точки зрения, альтернативной жесткому способу восприятия реальности пациентом. С этой целью я сказал: «Ну, если ты хорошо подумаешь, то, с тобой случилось то, что всегда происходит в психиатрии, то есть, когда вывод о том, что является здоровым, делается через определение болезни, и ты испытал это на собственном опыте, изучая болезни; это довольно серьезная методологическая ошибка, даже если она остается основополагающим критерием исследований в данной дисциплине. К твоему сожалению, ты ошибочно пошел дальше, пытаясь диагностировать здоровый ум, и ты подтвердил на примере твоего личного опыта тот факт, что можно отличить тех, кто здоров, от тех, кто страдает психическими и поведенческими расстройствами, на основании имеющихся симптомов и расстройств».
Молодой человек, в этот момент полностью активизировавшийся, начал спорить о том, что с эпистемологической точки зрения это совершенно неверно, оперируя многочисленными доказательствами, полученными в результате своих исследований. Я внимательно слушал, выражая свое изумление по поводу его образованности, но я снова утверждал, что не на уровне теоретических, эпистемологических и методологических изысканий, а на уровне наблюдаемого опыта, он представляет собой доказательство возможности различать здоровых и безумных через обнаружение явных симптомов расстройств. В этот момент молодой человек сказал мне: «Значит, вы говорите мне, что единственное реальное доказательство того, что я вменяем, — это вести себя так, как ведет себя нормальный человек? На что я ответил: «Ровным счётом так». Он ответил: «Это тавтология, самореференциальное утверждение».
Я наконец перетащил его на мою сторону, побудив оценить правильность информации и вопросов с чисто формальной точки зрения. «Конечно, ты прав, это утверждение референциальное и тавтологическое, но это продукт неразрешимого вопроса или дилеммы, на которую невозможно дать абсолютно правильный ответ, потому что критериев разума недостаточно, чтобы развеять сомнение, которое стоит за вопросом. В
