так называемым «свободным ассоциациям» Фрейда, вследствие чего пациент попадает в бесплодное окружение собственных комплексов, из которого он не в состоянии вырваться. Другая опасность, сама по себе как будто малая, состоит в том, что на поверхность сознания может подняться аутентичное содержание бессознательного, но пациент выкажет к нему исключительно эстетический интерес, а сам останется погруженным во всепоглощающую фантасмагорию; то есть мы опять ничего не добьемся. Смысл и ценность таких фантазий раскрываются лишь посредством их интеграции в целостную личность, иными словами, тогда, когда человек задумывается не просто над тем, что означают фантазии, но и над их нравственной составляющей.
Наконец третья опасность – в определенных обстоятельствах она чревата немалыми неприятностями – заключается в том, что сублиминальные факты уже обладают столь сильным энергетическим зарядом, что, когда активное воображение их высвобождает, они могут подавить сознательный разум и подчинить себе личность. Это приводит к состоянию, которое – по крайней мере, временно – не так-то просто отличить от шизофрении и которое при некоторых условиях может обернуться подлинными «психотическими интервалами». Поэтому метод активного воображения ни в коем случае нельзя воспринимать как детскую забаву. Преобладающее снисходительное отношение к бессознательному существенно увеличивает риски применения нашего метода. С другой стороны, нет никаких сомнений в том, что этот метод является необходимым инструментом психотерапевта.
К. Г. Юнг, Кюснахт,
сентябрь 1959 г.
[131] Нет ровным счетом ничего таинственного или метафизического в термине «трансцендентная функция». Он обозначает психологическую функцию, сравнимую в определенном смысле с математической функцией того же названия, которая описывает взаимоотношения между мнимыми и вещественными числами [136]. Психологическая «трансцендентная функция» возникает из объединения состояний сознательного и бессознательного.
[132] Опыт аналитической психологии убедительно показывает, что сознание и бессознательное редко согласуются относительно своих состояний и колебаний последних. Такое отсутствие согласованности не является случайным или непреднамеренным совпадением, оно объясняется тем фактом, что бессознательное стремится компенсировать или дополнить сознание. Мы также можем развернуть эту схему и заявить, что сознание, наоборот, дополняет бессознательное. Причины возникновения подобных отношений следующие:
(1) Сознание обладает порогом интенсивности, которого должны достигать его состояния, поэтому все слишком слабые элементы остаются в бессознательном.
(2) Сознание, в силу направленности своих функций, навязывает ограничение (цензуру, в терминологии Фрейда) всякому несовместимому с ним материалу, и в результате этот материал погружается в бессознательное.
(3) Сознание обеспечивает моментальный процесс адаптации, тогда как бессознательное содержит в себе не только весь забытый индивидуумом материал его прошлого, но и все унаследованные поведенческие качества, составляющие структуру разума.
(4) Бессознательное содержит все комбинации фантазий, которые еще не достигли порога интенсивности, но с течением времени и при благоприятных условиях могут очутиться в свете сознания.
[133] Сказанное вполне объясняет дополняющие качества бессознательного по отношению к сознанию.
[134] Конкретность и направленность сознательного разума суть качества, приобретенные человеческой расой сравнительно недавно, причем они отсутствуют, например, у большинства нынешних первобытных народов. Эти качества зачастую изрядно ослаблены у пациента-невротика, который отличается от обычного человека большей подвижностью порога своего сознания; иными словами, у него перегородка между сознанием и бессознательным отличается большей проницаемостью. Психотик же находится под непосредственным давлением бессознательного.
[135] Конкретность и направленность сознательного разума суть чрезвычайно важные приобретения, ради которых человечество заплатило обильные жертвы, но которые, в свою очередь, сослужили людям поистине великую службу. Без этих качеств были бы невозможны наука, технология и сама цивилизация, поскольку все они предполагают стойкую непрерывность и направленность сознательных процессов. Для государственного деятеля, врача или инженера, равно как и для простого труженика, эти качества абсолютно необходимы. Вообще можно сказать, что социальная бесполезность возрастает до такой степени, когда качества ослабляются бессознательным. Разумеется, великие художники и прочие творчески одаренные люди являются исключениями из этого правила. То преимущество, каким обладают эти индивидуумы, заключается именно в проницаемости перегородки между сознанием и бессознательным. Но в тех профессиях и видах общественной деятельности, которые требуют постоянства и надежности, эти исключительные человеческие существа обыкновенно приносят мало пользы.
[136] Поэтому ожидаемо и даже необходимо, чтобы в каждом индивидууме психические процессы были максимально устойчивыми и конкретными, ведь этого требует сама жизнь. Но нельзя не упомянуть о важном недостатке: качество направленности побуждает сознание тормозить или вовсе исключать все те психические элементы, которые кажутся ему несовместимыми с ним или действительно таковы, то есть склонны менять направленность к своей выгоде и тем самым устремлять к нежелательной цели. Но откуда нам знать, что тот или иной психический материал является «несовместимым»? Мы знаем об этом на основании суждения, которое определяет направление пути, выбранное нами и желательное для нас. Это суждение парциально по своему содержанию и подвержено предубежденности, поскольку оно отдает предпочтение одной возможности за счет всех остальных. А само суждение всегда опирается на опыт, то есть на то, что уже известно. Как правило, оно никогда не опирается на что-то новое, еще не изведанное, на то, что при определенных условиях могло бы значительно обогатить направленный процесс. Очевидно, что такого просто не может быть, ибо, напомню, содержимое бессознательного исключается из сознания.
[137] Посредством подобных актов суждения направленный процесс неизбежно становится односторонним, даже если рациональные мысли могут казаться многосторонними и непредвзятыми. Сама рациональность суждения может выступать наихудшим предубеждением, поскольку мы называем разумным то, что мнится нам разумным. Значит, то, что представляется нам неразумным, обречено на исключение по причине своего иррационального характера. Оно может и вправду быть иррациональным, но ничуть не менее вероятно, что таковым оно будет лишь казаться, а с иной точки зрения восприниматься как рациональное.
[138] Односторонность есть неизбежная и необходимая характерная характеристика направленного процесса, поскольку направленность сама по себе подразумевает односторонность. Это одновременно и преимущество, и недостаток. Даже когда отсутствуют какие-либо внешние проявления односторонности, в бессознательном все равно присутствует равносильная противоположная позиция, если только перед нами не идеальный случай и если все психические элементы не обладают одинаковой направленностью. Теоретическую вероятность такого варианта отвергать не следует, однако на практике подобное встречается крайне редко. Контрпозиция в бессознательном не несет угрозы до тех пор, пока она не приобретает какой-то сильный энергетический заряд. Но если, вследствие чрезмерной односторонности, напряжение возрастает, то противоположная установка проникает в сознание, обычно как раз тогда, когда сознанию особенно важно сохранять осознанное направление. К примеру, оратор допускает оговорку, горячо желая не произнести никакой глупости. Такие мгновения критически важны, потому что отражают высокое энергетическое напряжение, которое, при уже заряженном бессознательном, легко может стать «искрой» и высвободить содержимое бессознательного.
[139] Сегодняшняя цивилизованная жизнь требует сосредоточенного и направленного
