Ознакомительная версия.
Традиционная французская семья – детоцентристская. В ней все выстроено вокруг воспитания детей. При наличии четырех детей государство оказывает финансовую помощь. Во Франции к детям приглашают няню, как правило, молодую женщину-эмигрантку, которая помогает неработающей жене ухаживать за детьми.
Вопросы воспитания чаще всего не обсуждаются между супругами, а решаются спонтанно, с опорой на известные всем российским читателям стереотипы («Слушай мать, она тебе плохого не пожелает», «главное – это не баловать детей», «вырастешь, потом все узнаешь», «не суй свой нос не в свое дело», «взрослым нужно уступать и слушаться») и прочие уловки, помогающие родителям избегать обременительных для них обсуждений и облегчающие управление детьми.
Одна эмигрантка, внимательно и неоднократно выслушивая мои описания особенностей детей, сказала со вздохом: «Ну, вы мне все про особенности говорите, а мне нужно понять, как ими быстро управлять. Двести раз на дню говорю сыну: сделай то, сделай это. Он может не почистить зубы, не собрать вещи в своей комнате. За столом будет ковыряться в тарелке тысячу лет. Что вы посоветуете сделать, чтобы он все делал быстро, вовремя и аккуратно?».
Со слов наших родителей дети предстают в образе монстров, безнадежных пациентов. Не удивлюсь, если наших родителей выдвинут в номинации самых пессимистичных родителей в книге рекордов Гиннесса. Они или не видят своих детей, то есть затрудняются ответить на самые простые вопросы психолога, или выдают негативную характеристику своего ребенка. На самом деле за этими феноменами «черно-белого» родительства маячит страх ответственности за своих детей, и следовательно, страх наказания со стороны общественности. Наши родители – это те же наши дети, к которым предъявляли жесткие требования, за невыполнение которых следовало сильное наказание.
Еще одна эмигрантка рассказывала мне историю развода со своим мужем-французом и перипетии их судебной истории в течение сорока минут. Интервью прерывалось возгласами с нажимом: «Ну, ты представляешь?!». Когда я спросила: «А у вас есть дети?!» – она отмахнулась: «Да есть, а куда ж они денутся?». Еще одна описала своего сына так, что впору было обращаться к психиатру, причем она особо настаивала на этой версии. На деле это оказался мальчишка с повышенным интеллектом, которому было просто неинтересно то, что предлагалось родителями, но стоило предъявить ему задание повышенной сложности, как он тут же уходил в работу, и справлялся с ним прекрасно!
Если во Франции родители не справляются с воспитанием ребенка (будь то мать или отец, которые несут равную ответственность за воспитание детей) – то это повод для интервенции государства в семью, для отнятия ребенка и передачи его органам опеки или в приемную семью.
Известно несколько случаев, когда французский отец и российская мать не договорились между собой, развелись. Предметом судебных тяжб и последующего отнятия стали дети.
Самый громкий случай с актрисой Н. З… Дочку четырех лет отобрали у матери, констатируя педагогическую запущенность (в 4,5 года ребенок едва разговаривал). В советской и постсоветской практике разрешения судебных споров вокруг детей вопрос автоматически решается в пользу биологической матери, если только она не законченная алкоголичка и не преступница. Разница в представлениях о роли и зоне ответственности матери в семье послужила одной из причин затянувшейся судебной тяжбы и реакции российской прессы на решения французского суда. В российской диаспоре к поведению матери, выбирающей публичные формы решения личных проблем, отношение сдержанно-отрицательное[125].
Представление о семейной норме во Франции довольно размыто, хотя и более вариативно, менее жестко, чем в России, где семейное законодательство не менялось со времен царя Гороха, а на деле судьи вынуждены руководствоваться принципом интуитивной справедливости. Безусловно, большие претензии во Франции предъявляются к ответственности родителей, которым при этом приходится соответствовать и более высокому социальному стандарту семейных отношений. Возможно, поэтому заключенные браки являются более устойчивыми. Только 15 % семей распадается со временем, что значительно ниже российских показателей (около 50 %). Одна из причин, конечно, это и стремление жить в гражданских браках. «Париж – это город одиноких сердец», «Париж – это полное собрание одиночеств», «Париж – это город, где все устали в ожидании любви» – можно услышать часто.
Другая во Франции и процедура развода, который в среднем длится два года и связан с большими финансовыми издержками. Законодательство построено по принципу «Назвался груздем, полезай в кузов!». Никто насильно никого не женит, но создавшие семью должны в полной мере осознавать меру ответственности за семью, отношения, в которые может вмешаться и государство. Особенно тщательно французское законодательство следит за соблюдением прав детей. Оба родителя могут в одинаковой мере заявлять о своих правах на ребенка в случае распада семьи. Воспитание детей отцом, хотя и редко встречается, не является нонсенсом. Нет и привычной для нас практики активного участия бабушек в воспитании. С бабушками и дедушками дети встречаются по праздникам и во время непродолжительных семейных встреч по выходным. Если родители не справляются с воспитанием детей, те могут быть перемещены в приюты, а потом в приемные семьи – совсем незнакомая для нас практика[126].
Приемы, которые используют русские мамы для того, чтобы ослабить напряженность в отношениях с мужем
Конечно, если женщина приехала по контракту или уже обладает работой, которая позволяет ей содержать себя самостоятельно, отношения в семье выстраиваются более гармонично. Я была знакома с женщиной-архитектором, которая выражала свою полную удовлетворенность браком: муж был в частых командировках, а она очень занята в бюро и встречи с мужем по выходным рассматривала как вполне нормальную семейную жизнь. Мы как-то пили кофе с сестрами-манекенщицами, которые просто не понимали, о каких проблемах адаптации может идти речь, если так много контрактов и совсем нет времени. Мне трудно приводить кокетство юных и пока бездетных красавиц в качестве образца проживания в объективно конфликтной среде. Но я бы назвала такой способ элементарным игнорированием проблем, избеганием неприятностей. Люди могут годами проживать вместе, не догадываясь о тайных предпочтениях и намерениях друг друга или догадываясь, но в конце концов боясь, что оправдаются самые неприятные догадки. Но когда появляются дети – это повод артикулировать свои предпочтения и начать договариваться. Еще раз: дети страдают не столько, во всяком случае, не только от конфликтных отношений, но и от того, что не понимают, что с ними происходит.
Один из основных приемов поведения в брачной жизни – скрывать от мужа свою внутреннюю жизнь, события, факты, реальные интересы. «Сделаю, а потом поставлю перед фактом. Он так ревностно отслеживает каждый франк, что приходится экономить на еде, чтобы потом купить какую-либо мелочь».
Нужно сказать, что индифферентность со стороны французских супругов – это большая редкость. Я слышала об одном французском папаше, который обожал своих ангелочков и красавицу жену. При более близком знакомстве оказалось, что дети – от предыдущего брака, жена давно изменяет с кем попало и мотается в Россию «к кузену» и «навестить бабушку». Вообще она не прочь была отвезти детей матери, как сделала бы, живи она у себя на родине[127]. Но муж настоял на том, чтобы дети остались во Франции как более благополучной стране. Он проводил с ними все свободное время. Такой российский вариант наоборот: вместо замотанной по хозяйству, разрывающейся между домом и работой жены – французский отец. А жена в роли психологически отсутствующего у нас главы семейства. Кто-то говорил, что дамы, выехавшие «на мужьях» во Францию, организовали свой клуб и встречались по пятницам вечером, чтобы «покуражиться», так сказать, провести время по-людски, то есть без семьи, за бутылочкой хорошего вина, ругая французов за то, что веселиться не могут, а мужей – за то, что мало зарабатывают. Не знаю, клубом этим не интересовалась, но его существование кажется вполне правдоподобным.
Другой, более распространенный персонаж, который провоцируется браком француза и русской, это муж-соглядатай. Взамен за французское гражданство и материальное содержание требуется полное подчинение и отчетность. Звонки домой каждый час, придирчивое знакомство с телефонными счетами, а также со счетами за свет и воду. «Люмьер!» (свет!) – слышится в доме такого хозяина, который пытается привить навыки экономности своей супруге, выросшей в девственном неведении по поводу расходуемых света и воды. Это, пожалуй, самая распространенная жалоба русских дам – на скаредность и суровый контроль. Кажется иногда, что «все хорошо, только денег мало». Это отношения в духе взаимных претензий. Потому что французские мужья жалуются на то же, но из-за зазеркалья – на расточительность и необузданность своих жен. «Я никогда не знаю, где она и чем занята. Она не планирует свое время и совсем не интересуется домом. Я знаю, что она часами может говорить по телефону (огромные счета), и иногда я не знаю, с кем».
Ознакомительная версия.
