Впервые за многие годы перечитывая эпизоды из написанных мною романов, где мои героини шли навстречу верной гибели, я, ошеломленный, осознал, насколько точно я воссоздал панораму депрессии в душах этих молодых женщин» [72].
Я бы также указал на тему его романа «Выбор Софи», сводящуюся к главной дилемме поглощенных горем [73]. В романе описывается, как в нацистской Германии мать-еврейка вынуждена за доли секунды принять решение о том, кого из двух детей оставить при себе. Она мучается от принятого ею решения, потому что другой ребенок таким образом обречен на смерть. Здесь воссоздана динамика переживаний поглощенного горем: как убить часть себя даже для того, чтобы спасти другую часть?
Готовность Стайрона разоблачить свою депрессию была благородным намерением. Огромное значение имела также его готовность указать на неразрешенное горе как на источник своих проблем. Он подтверждает, что время не исцеляет все раны: даже спустя пятьдесят лет неразрешенная утрата по-прежнему сохраняет свое воздействие.
Глава VIII
Смерть в семье: Как скорбят родители и дети
Семьи должны, держаться вместе. Иначе все выходит из-под контроля. Я даже не могу вспомнить, каким был мой отец, я имею в виду, когда он был жив. С тех самых пор папа здесь и папа там, и еще – сны.
Мэрилин Робинсон
Семейный врач направил ко мне Салли потому, что несколько лет назад, после смерти от рака ее мужа Малколма, у нее возникли проблемы. Вдобавок к этому она беспокоилась из-за того, что ее дети чрезмерно поглощены отцом. Выслушав ее историю, я разобрался без труда в ее дилемме. Ее супруг придал новое значение выражению «крепко держаться за жизнь».
С того момента, как Малколм понял, что у него рак в последней стадии, он бунтовал против несправедливой скорой кончины. Салли живо вспоминала свои попытки облегчить его напряжение, не отпускавшее его вплоть до момента смерти. В свои последние месяцы Малколм достал долгосрочный календарь и педантично расписал возможную семейную жизнь в следующие десять лет. Он составил ряд писем, которые следовало прочесть в большие праздники, в дни рождения, по случаю окончания учебного заведения и в разные годовщины – в будущем. В этих посланиях он давал советы относительно учебы и карьеры сыновей, напоминал сыновьям о своем месте в их жизни и убеждал их никогда о нем не забывать. «Думайте обо мне сегодня, играя в футбол с мальчишками, пока мама готовит индейку», – гласило одно из посланий ко Дню Благодарения.
Желание Малколма дать своим детям возможность узнать, каким он был человеком, каких принципов он придерживался и что ему было дорого, нельзя не назвать возвышенным. Несомненно, что в первые месяцы после его смерти эти письма являлись утешением для семьи. Они же, к сожалению, поддерживали в семье состояние поглощенности горем. Эти письма делали утрату невосполнимой, потому что выражали бурные чувства: панику Малколма и гнев на смерть, потребность быть бессмертным и неспособность отказаться от контроля над своими сыновьями.
То, что послания были приурочены к праздникам, только усугубляло обстановку в семье. Праздники и другие семейные события стали важными вехами в процессе горевании: они удостоверяли смерть. Чем больше праздников было без папы, тем больше появлялось подтверждений его смерти, и каждый член семьи все больше привыкал думать об утрате. Письма Малколма возрождали горе.
Каждая семья особенна, поэтому любое обсуждение последствий утраты в семье должно быть общим. Факторы риска, о которых говорилось в четвертой главе, относятся как к отдельным индивидам, так и к семье в целом. Например, способность индивида к переживанию горя может быть перегружена из-за ряда утрат, то же касается и семьи. Как человек может утратить ощущение Я, когда умирает кто-то близкий, так может подвергнуться опасности и ощущение семейной идентичности и судьбы, когда уходит из жизни важный ее член.
Семейный сценарий возникает из совместной истории, мифов, традиций, предыдущих утрат и личных ожиданий. Эти мощные силы незримо управляют драмой, в которой назначены роли каждому члену семьи – включая тех, чьи роли тяготят их. Наше поведение в семье, из которой мы происходим, может очень сильно отличаться от того, как мы ведем себя с другими людьми в этом мире. Человек может быть компетентным в профессиональной сфере и при этом быть связанным проистекающей из детства ролью проблемного ребенка.
Процесс горевания требует приспособления к реальности всех тех ролей, которые мы играем в нашей жизни, в том числе ролей, отводившихся нам многие годы назад в наших родительских семьях. Позвольте мне объяснить. Взрослея, все мы приходим к пониманию себя как людей с различными аспектами идентичности. Я – муж, отец, психоаналитик, американец турецкого происхождения, большой любитель кино, но я также сын, брат и тот человек в моей родной семье, которому предназначалось занять место моего погибшего дяди.
В психоанализе это называется проективной идентификацией [74]. Она имеет место тогда, когда человек приписывает часть себя другому человеку. Иногда я замечаю, что пациент воспринимает меня как ребенка; более пристальный взгляд обнаруживает, что он спроецировал свое детское Я на меня. Многие психоаналитики описывали то, как такие проективные идентификации работают в рамках семьи [75]. Один член семьи становится своего рода вместилищем для различных аспектов Я другого. Например, я знал склонного рисковать мужчину, который жаловался, что его сын слишком застенчив. Однако при более внимательном взгляде на семейную систему обнаружилось, что у отца были причины желать, чтобы сын был именно таким. В детстве отец был довольно замкнутым мальчиком, но приобрел самоуверенность в качестве защиты. С рождением сына мужчина передал (или спроецировал) свое робкое Я ему, хотя и не осознавал этого. Таким образом этот мужчина не был заинтересован видеть сына более смелым. Когда мальчик проявлял признаки бесстрашия, отец тут же напоминал ему про многочисленные опасности, наполняющие мир.
В других случаях проективной идентификации член семьи неосознанно и невольно принимает на себя некую старую роль. Например, мать может решить, не осознавая этого, что ее дочь является копией ее ненавистной сестры. И мать неизбежно будет соперничать со своим ребенком и будет отказывать ему в любви – точно так же, как она это делала по отношению к сестре. Член семьи может наделяться позитивными характеристиками и рассматриваться как семейный спаситель. (Проективные идентификации не всегда содержат деструктивные элементы.)
Когда член семьи, принявший проективные идентификации, уходит, семейная динамика должна быть пересмотрена.
Понесший утрату должен переложить эту роль на другого ребенка либо на брата или сестру или же вернуть себе
