Превратите речь в стихотворение
Черчилль понимал силу поэзии.
Если речь, несомненно, проза, то превратить ее в поэзию можно, записав по фразам.
Взгляните на Геттисбергское послание — чаще всего цитируемую и самую запоминающуюся речь в истории страны, речь, которую поэт Карл Сэндберг назвал «великой американской поэмой».
19 ноября 1993 года, в день 130-й годовщины произнесения этой речи меня попросили зачитать ее со ступеней Мемориала Линкольна в Вашингтоне. Уинстон Черчилль-младший, внук великого Уинстона Черчилля, во вступительном слове к моей речи сказал, что его дед определил этот текст как «величайшее выражение мощи языка Шекспира».
После моей декламации следовал «Боевой гимн Республики», исполненный отставным дипломатом и бывшим радиоведущим Аланом Кейесом. Позже Кейес, сам известный оратор, сказал мне, что никогда не слышал более выразительного Геттисбергского послания.
Секрет в том, как я написал текст:
Восемь десятков и семь лет минуло с того дня,
как отцы наши основали на этой земле
новую нацию,
стоящую на идеалах Свободы
и свято верящую, что люди созданы равными.
Теперь все мы ведем великую гражданскую войну,
которая покажет, сможет ли эта нация —
или любая другая,
верящая в те же идеи и столь же им преданная, —
выстоять в этой борьбе.
Мы встретились на гигантском поле брани этой войны.
Мы пришли, чтобы сделать клочок этой земли
последним пристанищем для тех,
кто положил свою жизнь
за будущую жизнь нации.
Нам пристало и подобает сделать это.
Но в высшем смысле
мы не можем посвятить,
мы не можем освятить,
мы не можем почтить эту землю.
Храбрые мужи, сражавшиеся здесь,
выжившие и погибшие,
уже освятили ее,
и нам с нашими убогими попытками,
не под силу что-то прибавить или отнять от их подвига.
Мир не заметит
и не запомнит
того, что мы здесь сказали,
но он не забудет никогда
того, что они сделали.
И мы, живые,
поклянемся здесь
в верности тем, кто сражался здесь,
начатому ими делу,
которое они так храбро защищали.
Мы поклянемся здесь в верности
великой цели, поставленной перед нами
великими павшими,
равняясь на их величайшую преданность
тому делу, которому они были верны до конца.
И ныне мы торжественно объявляем,
что они погибли не зря,
что на земле этой нации перед Богом
грядет новое воплощение свободы,
и власть народа,
волей народа,
для народа
не исчезнет с лица земли[37].
Читая такое изложение, отметьте, как выделяются параллельные строки:
стоящую на идеалах Свободы
и свято верящую…
Обратите внимание на поэтический прием консонанса:
кто положил свою жизнь
за будущую жизнь нации…
Прислушайтесь к внутренним рифмам строк:
мы не можем посвятить,
мы не можем освятить…
Посмотрите, как притягивают взгляд созвучные слова:
Мир не заметит
и не запомнит…
Как расположение параллельных конструкций помогает чтецу речи:
власть народа,
волей народа.
для народа.
При подготовке любой речи, короткой или длинной — будь то представление официального лица или выступление в торговой палате, заявление для прессы или корпоративный отчет, — разделите написанное на небольшие фрагменты или фразы.
Вот какие правила составления текстов я дал своим студентам в университетах Пенсильвании и Южного Колорадо:
— Если видите запятую, заканчивайте строчку!
— Если после подлежащего идет сказуемое, не разрывайте их.
— Если за предлогом следует существительное, не разлучайте их.
— Никогда не заканчивайте строчку словами «и так далее» или «потом».
— Если видите точку, остановитесь.
Еще один анекдот о Черчилле показывает, насколько важна правильная пунктуация:
Однажды на встрече кабинета министров Черчилль подсмотрел речь своего министра иностранных дел Энтони Идена, лежавшую на столе.
— Речь никуда не годится, — заметил Черчилль.
— Откуда вы знаете? — удивился Иден. — Разве вы умеете читать вверх ногами, господин премьер-министр?
— Мне это и не требуется, — ответил Черчилль, — речь плохая, потому что в ней слишком много точек с запятой и нет ни одного тире.
Черчилль полагал, что в речах, написанных для декламации, а не для прочтения, точка с запятой неуместна, а тире соответствует ритму речи или разговора, придавая естественность.
Рассмотрим отрывок вступления из инаугурационной речи Джона Кеннеди в 1961 году и представим себе, как Черчилль мог бы переделать ее в духе поэзии:
Сегодня мы являемся свидетелями не победы партии, а торжества свободы, символизирующего конец, равно как и начало, знаменательных новшеств и перемен. Ныне я принес перед вами и всемогущим Богом ту же самую торжественную присягу, которую нам завещали отцы-основатели сто семьдесят пять лет назад.
Мир сейчас стал совсем иным. Человек держит в своих бренных руках силу, способную уничтожить все виды человеческой бедности и все виды человеческой жизни. Однако на всем земном шаре по-прежнему актуальна та революционная вера, за которую сражались наши отцы, — вера в то, что права даруются человеку не щедротами государства, но Божьей дланью[38].
И превратить этот отрывок в стихотворение, правильно расположив на листе, совсем не сложно и очень логично. Вот как это выглядит:
Сегодня мы являемся свидетелями
не победы партии,
а торжества свободы,
символизирующего конец,
равно как и начало,
знаменательных новшеств и перемен.
Ныне я принес перед вами
и всемогущим Богом
ту же самую торжественную присягу,
которую нам завещали отцы-основатели
сто семьдесят пять лет назад.
Мир сейчас стал совсем иным.
Человек держит в своих бренных руках
силу, способную уничтожить
все виды человеческой бедности
и все виды человеческой жизни.
Однако на всем земном шаре
по-прежнему актуальна
та революционная вера,
за которую сражались наши отцы, —
вера в то,
что права даруются человеку
не щедротами государства,
но Божьей дланью.
Черчилль как-то сказал, что речь — это «стихотворение без формы и рифмы». Инаугурационная речь Кеннеди — хороший тому пример.
И посмотрите, как приведенная ниже запись следующего отрывка речи Кеннеди раскрывает присущую ей поэзию — в ритме, в рифме, в аллитерации — словно выделяя маркером:
Пусть каждая страна,
желает ли она нам добра или зла,
знает,
что мы заплатим любую цену,
вынесем любое бремя,
пройдем через любое испытание,
поддержим любого друга,
воспрепятствуем любому врагу,
утверждая жизнь
и достижение свободы.
Конечно, вряд ли кто-нибудь из вас будет произносить инаугурационную речь, но вам предстоит делать официальные представления, приветствовать сотрудников или выступать с деловыми предложениями. У вас будет возможность дополнить свою речь элементами поэзии, как я сделал это с официальным представлением, написанным для Элизабет Доул.
«Элизабет». Это королевское имя!
Вспомните Елизавету Английскую —
величайшую монархиню эпохи Возрождения.
Как и ее тезка,
Элизабет Доул активно работала
в правительственной сфере,
в министерствах труда и транспорта.
Однако «Элизабет» — имя не только королевское,
но и поэтическое.
Вспомните великую английскую поэтессу
Элизабет Барретт Браунинг,
написавшую бессмертные строки:
«Как я люблю тебя? Считай».
Да, Элизабет Доул присущи
остроумие поэта,
душа милосердного самаритянина
и дух гуманиста,
которые проявляются в том,
как она откликается на горе
тех, кто пострадал от наводнения,
урагана или эпидемии.
И наконец, вспомните Элизабет Кэди Стэнтон,
первого и величайшего борца
за права женщин.
Пожалуй, Элизабет Доул
своей карьерой адвоката,
советника Белого дома,
члена кабинета министров,
президента Американской ассоциации Красного Креста
вдохновляет всех женщин
и мужчин, разумеется, тоже.
Представляю вам замечательную гражданку Америки,
руководящую с умом,
с усердием
и со всей душой, —
Элизабет Доул.
Обратите внимание, как расположение строк облегчает чтение для вас и понимание для слушателя.
