от друга, самую младшую и самую милую. Является пчелиная матка из гнезда, спасенного Дурнем, и вползает на губы королевны, которую ему следует избрать. Три задания выполнены, заклятие разрушено, чары сняты. Все спящие и обращенные в камень, в том числе и братья Дурня, возвращаются к жизни. Дурень женится на младшей королевне и в итоге становится королем.
Старшие братья, глухие к потребности в личностной интеграции, не сумели разрешить задач, поставленных перед ними реальностью. Не восприимчивые ни к чему, кроме импульсов, исходящих от «оно», они обратились в камень. Как и во многих других сказочных историях, здесь подразумевается не смерть, но скорее недостаток подлинной человечности, неспособность учитывать высшие ценности. Если вы никак не откликаетесь на то, что представляет собой жизнь в высшем смысле слова, вы все равно что сделаны из камня. Дурень воплощает собой «я»; его положительные качества очевидны; он повинуется приказам сверх-«я», согласно которым не следует тревожить или убивать из прихоти. Однако в одиночку и он, подобно своим братьям, оказывается не в силах ответить на требования реальности (их символизируют три задания, которые он должен выполнить). Но вот ему удается подружиться со своей «животной» природой, он признает ее значение, и между ней (с одной стороны) и «я» и сверх-«я» (с другой) устанавливается согласие. Только тогда она делится своей силой с индивидом как целым. И лишь после того как наша личность завершает таким образом интеграцию, мы можем осуществить то, что со стороны кажется чудом.
Сказка вовсе не настаивает на том, что «я» или сверх-«я» порабощают нашу «животную» натуру, — она показывает, что каждому из этих элементов следует отдавать должное, свидетельствует об их ценности. Если бы Дурень не прислушался к голосу добра (читай: сверх-«я») в своей душе и не защитил насекомых и птиц, то они (замещающие в сказке «оно») не пришли бы ему на помощь. Кстати говоря, три вида живых существ соотносятся с тремя различными элементами. Муравьи означают землю; утки — воду, в которой плавают; пчелы — воздух, в котором летают. Опять-таки лишь взаимодействие всех трех элементов, или граней нашей натуры, позволяет добиться успеха. Только после того как Дурень полностью завершает интеграцию собственной личности (что символизирует успешное выполнение трех заданий), он становится королем. На языке сказки это означает, что он наконец-то обретает власть над своей судьбой.
НАША ПРИРОДА: РОЖДЕНИЕ ЕДИНСТВА ИЗ ДВОЙСТВЕННОСТИ
В этой сказке братьев Гримм, как и во многих других историях, изображающих приключения пары сиблингов [43], главные персонажи олицетворяют принципиально несходные по природе своей «оно», «я» и сверх-«я». Сказка гласит: чтобы человек был счастлив, необходима их интеграция. Необходимость интеграции личности показана в сказках данного типа иначе, нежели в «Пчелиной матке»: здесь один из сиблингов превращается в животное по вине злого духа, тогда как второй остается человеком. Трудно представить себе более живой, лаконичный и убедительный образ наших противоречивых наклонностей. Уже самые первые философы рассматривали людей как соединение двух начал: животного и человеческого.
В ситуациях, когда нам не удается достичь внутренней интеграции или поддерживать ее, эти две составляющие нашей психики ведут войну между собой, и война эта продолжается большую часть нашей жизни. В юном возрасте переживания момента захватывают нас целиком. И когда ребенок начинает понимать, что нечто вызывает у него различные переживания одновременно (например, его тянет стащить печенье и в то же время ему хочется послушаться маму и не делать этого), он чувствует себя сбитым с толку. Понимание этой двойственности требует осведомленности относительно внутренних процессов, и чтение сказок, иллюстрирующих двойственность нашего существа, оказывается здесь немалым подспорьем.
В зачине подобных сказок мы сталкиваемся с тем, что изначально между сиблингами нет различий: они живут вместе, испытывают одни и те же чувства — словом, они неразделимы. Но процесс взросления идет, и в какой-то момент один начинает вести животное существование (в буквальном смысле этих слов), а другой — нет. В финале истории животное вновь принимает человеческий облик. Так сказка описывает на языке символов основные моменты личностного роста человека. Поначалу, гласит она, личность ребенка не дифференцирована; затем из этой недифференцированной структуры выделяются «оно», «я» и сверх-«я». В процессе взросления эти элементы должны пройти интеграцию, невзирая на то что их тянет в противоположные стороны.
Сказка братьев Гримм «Братец и сестрица» начинается так: «Взял братец сестрицу за руку и говорит: “Давай уйдем вместе с тобой куда глаза глядят, будем бродить по свету”» [44] (52). Брат предлагает сестре бежать из дома, ставшего для них чужим. «Целый день брели они по лугам, по полям, по горам; а когда пошел дождь, сестрица сказала: “Это плачут заодно и Господь, и наши сердца!”» (52)
Здесь, как и во многих других сказках, изгнание из дома символизирует необходимость стать самим собой. Чтобы реализовать себя, человеку нужно покинуть домашний круг. Это мучительно болезненный опыт, сопряженный со множеством опасностей психологического плана. Процесс развития неизбежен; боль, сопряженную с ним, символизируют переживания несчастных детей, вынужденных уйти из дома. Риск для психики, как всегда в волшебных историях, отображен в виде трудностей, которые персонаж встречает на своем пути. В этой сказке образ брата воплощает ту составляющую единства (по сути, неразделимого), которая оказалась в опасности. Сестра, чей образ после отчуждения персонажей от родного дома становится символом материнской заботы, выступает в качестве спасителя.
У маленького слушателя сказки не остается ни малейшего сомнения в том, что нужно перетерпеть боль и использовать открывшиеся возможности, пусть и сопряженные с риском, поскольку личностная идентичность — это то, что необходимо обрести во что бы то ни стало. Не сомневается он и в том, что, несмотря на все тревоги, все закончится хорошо. Конечно, не каждый ребенок хочет или может унаследовать королевство. Но тот, кто понимает сказку и способен уловить в ней послание, адресованное лично ему, сумеет обрести настоящее обиталище для своего внутреннего «я»; он получит власть над его обширными владениями, познав собственное сознание, и оно сделается его верным помощником.
Вернемся к сказке «Братец и сестрица». На следующий день дети продолжили путь; они пришли к источнику, и братец захотел выпить из него. Однако сестра, не захваченная своим «оно» и не поддавшаяся натиску влечений, различает, что родничок, журча, говорит: «Кто из меня напьется, тот тигром обернется» (52). Уступив ее просьбам, братец решает не пить воду, несмотря на муки жажды.
Сестра, чей образ воплощает психические функции более высокого уровня — «я» и сверх-«я», — предостерегает брата. Тот же, находящийся под властью «оно», готов разрешить себе подчиниться желанию немедленно получить удовлетворение, утолив жажду любой
