лицо меня.
И друзья сказали:
«Ну что за дела?
Стань таким, как всегда, скорей!»
И я стал таким.
Каким был вчера,
Не желая обидеть друзей.
И я был таким
Еще сотню лет,
И я пел
От среды до среды,
Пока не понял вдруг,
Что меня больше нет,
И редеют друзей ряды.
(Фрагмент песни Андрея Макаревича «Песенка про собственное лицо»)
* * *
Таким образом, взаимодействие большинства людей в обществе превращается в некие ролевые игры. И если кто-то вдруг выходит из своей роли и начинает творить отсебятину, то ролевая игра расстраивается, оставляя окружающих в замешательстве. Налаженный ход событий дает сбой. Представьте себе, если во время спектакля в театре какой-нибудь актер вдруг прервет заученный диалог и, обратившись в зал, заявит, что ему все это надоело и он им лучше споет песни собственного сочинения. Я думаю, не надо описывать, какую активность проявит персонал театра, чтобы вернуть смутьяна в очерченные ролью рамки. Вот и в жизни происходит что-то подобное по отношению к тем, кто вдруг по каким-либо причинам отказывается играть привычную роль. Это психологическое давление и называется ролевым принуждением.
Аргументы
Данному виду давления окружающих на человека я довольно много места уделил в своей книге «Борьба бульдогов под ковром», поэтому здесь приведу отдельные цитаты из нее.
Вначале следует четче определиться с такими понятиями, как «роль», «ролевая игра», «ролевое поведение». Благодаря книгам Эрика Берна «Игры, в которые играют люди» и «Люди, которые играют в игры» эти понятия достаточно широко распространились и закрепились в психологии межличностных отношений. Но я боюсь, что не все читатели пока еще знакомы с ними (хотя лично я очень рекомендую всем их прочитать), поэтому даю СВОИ определения указанных понятий.
В словарях понятие «роль» пока что определяется исключительно как театральный образ, что для психологии явно недостаточно. Я в роли выделяю внутренний аспект как субъективно ощущаемый образ, который необходимо изобразить в действии. Но есть еще и внешний аспект роли, или даже два. Первый из них заключается в совокупности требований (или ожиданий) общественного окружения к носителю роли вести себя определенным образом в конкретных ситуациях. Этот аспект емко передается фразами: «Не царское это дело — седлать коня!» или «Царь должен карать и миловать».
Второй внешний аспект выражается во взаимодействии ролей, дополняющих друг друга. Суть этого аспекта замечательно передается театральной фразой: «Царя играет свита».
Это когда неподвижного и молчаливого царя можно идентифицировать в толпе на сцене лишь по поведению остальных актеров даже тогда, когда он одет не по-царски. Этот внешний аспект роли выводит нас к определению такого понятия, как «ролевая игра», которая как раз и является этим взаимодействием ролей, дополняющих друг друга. К примеру, ролевая (или, точнее, сюжетно-ролевая) игра является формой психического развития детей дошкольного возраста.
Что касается «ролевого поведения», то, в отличие от предыдущих двух, это понятие чисто психологическое и с театром связано мало. О ролевом поведении человека можно говорить тогда, когда его действия определяются не спонтанными движениями его души, а вольным или невольным изображением какого-либо образа, не совпадающего с его собственной личностью. Ролевое поведение может быть произвольным, т. е. обусловленным желанием самого человека, а может быть и навязанным ему окружающими людьми.
Навязывание своему противнику в каком-либо виде борьбы ролевого поведения может быть полезным трояко. Во-первых, навязанная роль лишает человека некоторой части его личностной свободы, так как он в конкретной ситуации поступает уже не так, как ему хотелось бы, а так, как это свойственно навязанному образу. во-вторых, поведение человека, заключенного в ролевые рамки, становится предсказуемым, что дает возможность его противникам планировать свои действия против него. Ну и, наконец, в-третьих, человеком, принявшим на себя роль, можно управлять через ролевую игру. Для этого герой, играя роль, дополняющую роль своего противника, своими действиями вынуждает того отвечать на них должным образом. Механизм принуждения при этом заключается в подсознательном нежелании (вынесенном, скорее всего, из детства) нормального человека разрушать ролевую игру.
Многие люди обычно предрасположены к ведению определенных психологических (или ролевых) игр, что определяется их личным опытом и особенностями их психики. Человек часто принимает участие в такой игре, отвечая на первую реплику ее инициатора, первый его жест из-за того, что ему очень трудно удержаться от подыгрывания. Правда, не всегда в предлагаемых играх есть такой набор ролей, в котором каждый потенциальный участник может удовлетворить свой вкус. За определенные роли часто возникает борьба. Кто ее проигрывает, вынужден довольствоваться тем, что осталось. И либо он принимает такое распределение ролей, либо игра не получается, так как роль героя-супермена обязательно должна дополняться ролями злодеев. Это выяснение своего места в игровых ситуациях обычно происходит еще в детских играх, формируя устойчивые привычки. Поэтому у многих взрослых (не совсем повзрослевших!) включение в предлагаемую психологическую игру происходит на подсознательном уровне в обход защитных барьеров разума.
Любая психологическая игра накладывает на поведение участников определенные ограничения своим сценарием и ролями. То есть человек, принявший условия навязанной ему игры, свою личностную несвободу перевел в несвободу поведенческую.
Примером ролевого принуждения, оказываемого толпой на человека, может послужить цитата из книги Майерса «Социальная психология»: «С людьми средних лет и более преклонного возраста происходит любопытная вещь. Женщины становятся более напористыми и уверенными в себе, а мужчины — более эмпатичными и менее доминантными. Одно из объяснений подчеркивает значение ролевых требований. Некоторые считают, что во время ухаживания и в первые годы после рождения ребенка социальные ожидания заставляют представителей обоих полов подчеркивать черты, присущие их ролям. В период ухаживания, когда необходимо продемонстрировать свою способность защитить и обеспечить партнершу, все мужчины проявляют свои бойцовские качества и подавляют свою потребность во взаимной поддержке и заботе о детях.
В период ухаживания, равно как и во время заботы о малышах, женщины подавляют свои импульсы, побуждающие их быть напористыми и независимыми. По мере того как мужчины и женщины избавляются от этих ранневозрастных ролей, предполагается, что они все в большей степени выражают свои подавлявшиеся ранее потребности. Как мужчины, так и женщины становятся более андрогинными — способными и на напор, и на заботу».
* * *
Лучшие из людей соединяют в своей личности и мужское, и женское.
(Ральф-Вальд Эмерсон)
* * *
После этого возникает вопрос: а что если человек с детства демонстрирует андрогинность (сочетание мужских и женских характеристик) как лучшим вариант личностного
