Майку, кроме того, чтобы дать ему почувствовать на собственной шкуре его же хамство, было привлечь его внимание и заслужить уважение. Да, называть кого-то придурком перед всей его семьей и персоналом было переходом на личности. Но я критиковал его поведение – то, как он относился к другим, – а не то, каким он был человеком. Я знал, что в нем должно быть нечто большее, чем то, что я увидел на записи с камер наблюдения. Майк был ветераном Вьетнама. Он прошел через огонь и видел вещи, которые люди вокруг него даже не могли себе вообразить. Мне нужно было обращаться с ним таким образом, чтобы он не мог просто от меня отмахнуться. Как он сам признался позже: «Никто так не кричал на меня со времен армии. Меня нужно было поставить на место».
Это было именно то, в чем отчаянно нуждался Майк в тот момент – чтобы кто-то встряхнул его и заставил увидеть, что он творит с собой, своей семьей и своим бизнесом. У его помощника по боулингу, Майлза, и его семьи было всего 400 долларов в банке, и их выгнали бы из дома в следующем месяце, если бы Lucky 66 закрылся. Дафна, внучка Майка, которая с семилетнего возраста мечтала владеть и управлять этим местом, лишилась бы наследства. Сам Майк, открывший боулинг в память о своем покойном отце, чемпионе по боулингу, потерял бы все, ради чего он так усердно работал. Его сбережения пошли бы прахом. Что еще хуже, он был на грани разрыва со своими самыми близкими людьми. Но вместо того, чтобы взять на себя ответственность за свои неудачи, он обвинил всех вокруг. Он отталкивал тех самых людей, которые могли помочь ему решить проблему, особенно Дафну, которая оказалась чрезвычайно способной во всех сферах управления: от бара до боулингового оборудования.
Майк признал, что нет смысла иметь прибыльное дело, если в нем не участвуют те, кого он любит.
Мне нужно было понять, почему Майк продолжал саботировать самого себя. Ведь, прежде чем все пошло не так, он был воплощением добра и чувства долга. Однако проблемы с деньгами могут быть изматывающими. Когда вы живете в постоянном страхе потерять все, то привыкаете к неуверенности и чувству неудачи. Чтобы жить с этим, Майк превратился в хама. Никто, даже Дафна, не мог справиться с подобным. Думаю, такое поведение было проще, чем честно признаться себе в проблемах. Поэтому мне пришлось сделать это за Майка. Я знал, что если он не сможет изменить свое отношение, то не сможет изменить свое будущее, поэтому показал ему его же отражение, чтобы встряхнуть его.
На следующий день Майк превратился в образец смирения. Мой метод сработал, потому что он наконец встретил человека, который мог разоблачить его самообман. Он среагировал на меня, потому что я вел себя как его сержант по строевой подготовке и в глубине души он знал, что я кричу на него ради его же блага. Как человеку, пришедшему извне, мне было легче противостоять Майку, чем самым близким к нему людям. И это было именно то, что нужно. Я с большим уважением отношусь к людям, которые служили в армии, и я понимал, что, сражаясь на войне, Майк, вероятно, получил какую-то травму, из-за которой реагировал на стрессовые ситуации не так, как большинство. Он не знал, как попросить о помощи. И это превратило его в негативного, озлобленного и неприятного типа, который остался в полном одиночестве.
Майк начал осознавать этот факт, поэтому я сбавил обороты. Но я все еще не закончил. И привел Дафну, внучку, с которой он был в ссоре, чтобы она присоединилась к Джею и остальным членам команды. Я знал, что Майк искренне к ней привязан, и ссора с Дафной чуть его не сломила. Поэтому я осторожно развернул внучку к деду, сказав:
– Вот твоя внучка. Хороша ли, плоха, но она старалась. Ничего не хочешь ей сказать?
– Извини…
– Что еще? Ты не можешь делать все в одиночку… Ты понимаешь это? Два человека, которые могут стать твоими лучшими помощниками, – это твой сын и внучка. Так скажи им это!
– Мне нужна ваша помощь, чтобы спасти бар, – сказал им Майк. Потом он обратился к Дафне: – Ты мне нужна. Раз ты ушла, ради кого мне стараться?
В итоге Майк признал, что нет смысла иметь прибыльное дело, если в нем не участвуют те, кого он любит. Я видел, что он почти задыхался, когда произносил это. У нас получилось. Я гордился Майком, потому что такому старому вояке, как он, было очень нелегко признать неправоту.
– Я не говорил людям, что нуждаюсь в них со времен Вьетнама, – подтвердил Майк.
Остальная часть спасательной операции была простой. Майк смягчился и принялся неловко обнимать членов своей команды. За сутки Майк полностью преобразился и превратился в само гостеприимство. Он улыбался, встречая своих клиентов, и сохранял позитивный настрой даже в те моменты, когда что-то шло не по плану, как это всегда и бывает во время моего стресс-теста. Реставрация бара, обучение персонала и необходимые технологические обновления поставили заведение, которое мы назвали Great 66 Entertainment Center, на путь к успеху. Но ключевым моментом этой спасательной операции стало изменение в отношении Майка к другим людям. Он снова обрел то дружелюбие, которое привлекало людей, заставляя их возвращаться.
Мало что имеет для меня большее значение, чем семья и сотрудники, и в этом деле объединилось и то, и другое. Я был так тронут Майком и его необыкновенным преображением, что в конце эпизода вручил ему чек на 10 тысяч долларов из собственного кармана, чтобы помочь покрыть расходы до того момента, пока прибыль не начнет возвращаться. Майк вовсе не был негодяем, он был человеком, страдающим от боли, и мой фирменный крик на полную мощность стал лекарством.
Нет ни одного шоу, где бы я не кричал. Всегда приходит момент, когда мне нужно ошеломить владельца, чтобы заставить его изменить свой нездоровый подход. В таких случаях сотрудники не могут, а близкие люди просто не станут говорить то, что абсолютно необходимо услышать этим владельцам. Я уже не говорю о необходимом для такого внушения напоре. Но я не всегда беру человека за горло, как это случилось с Майком. Если бы я поступил так с Брэндоном Персером, владельцем заведения Linda Lou’s Time в Лейтоне, штат Юта, то он бы полностью закрылся от меня, а его бар стал бы лишь воспоминанием.
Брэндон мечтал владеть собственным
