Ведь сытость только внешне выглядит как обилие еды в холодильнике. Сытость — это полная перестройка жизни с погони за божественностью на битву за выживание. Бог-творец должен уступить Богу-воителю.
Он вдруг понимает, что заброшен глубоко в тылы вражеской или, по крайней мере, враждебной территории и должен не только создать жизнеспособный образ мира и воплотить его, но и обеспечить его выживание. Это все очень и очень похоже на исходные условия современных компьютерных стратегий.
Обеспечить выживание своему миру — значит, в первую очередь, обеспечить его постоянным источником пищи, во вторую — защитой от холода, дождя, ветра и жары. В-третьих — от себе подобных, которым нужно то же самое, но они предпочитают не создавать это сами, а брать, где плохо лежит. В битве их можно считать предателями, и это немаловажное уточнение.
Но основная задача любого бога, творящего мир, как это ощущается народом и сквозит в языке, — пребывать в блаженстве и обеспечивать блаженство пребывающим в мире. Отсюда постоянное стремление к улучшению жизни и совершенствованию мира, что тоже надо учесть как самостоятельную струю мышления блаженства, заставляющую постоянно вносить изменения в образ мира.
Итак, скрыто развившаяся в подростковом возрасте божественность в юности выливается в проживание образа Бога-творца, а затем переходит в Бога-устроителя-воителя-управителя. И это соответствует тем божественным ипостасям, которые описываются мифологиями всех народов.
Но для того, чтобы эти изменения в самоощущении произошли, нужно, чтобы изменилась их психологическая основа: изменение это выражается в том, что, создав за годы юности один или несколько образов мира-счастья, сулопов, и попробовав их воплотить, человек обнаруживает, что они не выдерживают столкновения с действительностью.
По разным причинам. То люди, которых ты избрал в друзья, не способны быть ни «настоящей» семьей (как ты ее себе представляешь), ни настоящими друзьями. То они отказываются предоставить тебе то место, которое ты хочешь занять в этом мире, и сами на него рвутся. А ты оказываешься ими унижен. Либо же, если все идет очень всерьез, скоро оказывается, что надо есть, одеваться, платить за жилье, а то и кормить детей. И враждебный мир врывается в твой сулоп и взрывает его.
После этого юноша задумывается. Собственно говоря, задумываться приходится после появления любых помех и решать их как задачи.
Чаще всего решением оказывается добывание дополнительной жизненной силы — в виде кражи денег. На какое-то время этого хватает. Но очень скоро жизнь ставит перед принципиальным выбором: или добывать силу жизни по мере появления потребности, или же обеспечить себя постоянным источником силы и иметь запас.
Именно это и есть переход в вежу взрослости.
Принять решение иметь постоянный и безопасный источник жизненной силы — значит стать взрослым.
Что для этого надо?
Надо изучить мир и понять, где твой образ мира ему не соответствует. И самое главное — надо понять, где в этом божием мире располагаются безопасные источники жизненной силы.
Получается, что юность, время пребывания в сулопах, есть одновременно время повторного изучения мира, подобное раннему детству, когда творится материк. Но теперь мир изучается цельно, как одновременно мир-природа и мир-общество, на предмет обнаружения мест и способов добывания силы. Иначе говоря, вопрос, который стоит, это: где в мире природы можно с помощью мира-общества и неуязвимо от мира-общества добывать силу жизни?
Тем самым медленно, но верно меняется образ мира. В каком-то смысле он оказывается гораздо ближе к материку, чем сулоп, и учитывает общество, хотя и не совсем так, как тело справедливости. В новом образе мира приглушаются детская глупая наглость и хамство, потому что взрослый знает, что безопасно можно играть в теле справедливости только с теми, кто тебя любит. Чужие люди просто бьют. И часто насмерть.
Общество, которое теперь учитывается в образе мира, — это своего рода общественная природа человечества, это такие же условия жизни на Земле, как и природные, хотя и созданные людьми. Это то, что от меня не зависит и что может меня уничтожить без пощады и скидки на то, что я тоже человек. Это то, что надо знать и учитывать при создании своих новых миров, как природные условия, и с чем нельзя договориться, в отличие от людей. Попробуйте договориться с законодательством или налоговиками. Как, впрочем, и со всеми другими собирателями излишков жизненной силы, вроде грабителей.
Стодень — реальная жизнь
Мир людей разделяется на тот, с которым можно договариваться, и тот, который надо просто знать, как природу.
В итоге рождается новый образ мира, который мазыки называли стодень. Стод — это по-офенски образ, бог, судьба. Стодами называли и иконы — изображения бога, божьи образа.
Стодень — это божий мир или, точнее, образ божьего мира. Это та часть мира, с которой нельзя договориться и которую надо просто знать и учитывать как данность, как условия нашей жизни.
Стодень — гибкий образ мира, который постоянно дорабатывается, изменяется и достраивается в соответствии с тем, что ты узнаешь о мире.
С появлением стодня человек раздваивается в своей внутренней жизни, потому что сохраняет и сулоп. В него ты отправляешь все то, что узнаешь о мире людей, как о дороге к мечте, но что не может оказать воздействие на твое выживание.
Теперь сулоп — это сказка, это знания не о мире, а о том, что знают о мире люди. Все, что знали наши предки о мире, все их взгляды на устройство мира, на его мифологию, отправляются в сулоп. Туда же, как ни странно, идет и вся наука, прямо не применяемая тобой. Все, что дает надежду, складывается в сулоп и там постепенно забывается.
Мифологическая и научная картины мира мирно уживаются в сулопе до тех пор, пока не появляется возможность столкнуться с их частями в жизни. Тогда это переносится в стодень.
Стодень — это то, что обеспечивает твое выживание сегодня. Какие-то части его могут не соответствовать действительности, как ее представляет наука или другие люди, но они всегда соответствуют твоим представлениям о действительности. Причем на уровне прямых причинных связей, то есть корней того, что с тобой происходит.
Корни корней, которые ты проверить не можешь, отсылаются в сулоп — мир, где живут первопричины, философия и объяснения отвлеченных понятий.
Уже из этого описания стодня и сулопа видно, что оба эти понятия сложные, и сулоп, к примеру, должен делиться на две части. Ту, что возникает в отрочестве, и ту, что дополняется после рождения стодня. Это действительно так.
Сулоп отроческий тоже никогда не является чем-то постоянным. Он меняется вместе с познанием мира и появлением каждой новой мечты. При этом сутью его является образ мира-семьи, где ты имеешь свою долю-удел, то есть он является миром счастья.
Сулоп взрослый, хотя и сохраняет эту основу, живет больше за счет изменяемой мечтами о хорошей жизни части. Поэтому сутью взрослого сулопа оказывается мир мечты, который прячется в душе каждого человека, но тайно правит всеми его поступками.
Вспомним, отказ от сулопа и принятие ценностей взрослого мира было вынужденной мерой, своего рода отступлением юности под разрушительным напором действительности на их первые миры. Это значит, что в душе любого юноши звучит в тот миг клятва: хорошо, вы сильнее, я отступлю, но потом я вернусь и построю свой мир еще раз и так, что его никто не сможет разрушить! И построю таким, как я хочу, и так, что никто не сможет в него вмешиваться и мне указывать! Я буду полным хозяином в своем доме, так что вам останется только завидовать и проситься ко мне!
Иначе говоря, сулоп, после перехода во взрослость, оказывается тем, чего человек стыдится, как своей детской слабости, незрелости и уязвимости, но что он при этом тайком воплощает всю оставшуюся жизнь до старости.
Старость, правду сказать, отменяет сулоп, уничтожает раздвоенность и заставляет принять то, что есть, то есть стодень. Тогда идет обращение к Богу, создавшему Божий мир, как образцу совершенства, и просьба принять в новое ученичество до и после смерти. Вероятно, именно это возвращение цельности и воспринимается мудростью.
Для нас важно понять: все, что взрослый человек делает, делается ради воплощения сулопа — мира мечты, основа которого закладывается в отрочестве, а попытки воплощения осуществляются в юности.
Самое страшное в этом то, что сулоп оказывается спрятанным и никогда не пересматривается. В итоге его нельзя воплотить, поскольку он изначально создавался нежизнеспособным, глупым и вредным подростком. Но при этом нельзя и отменить, потому что человек не просто его прячет, а еще и скрывает даже от самого себя.
И получается, что сулоп правит и заставляет совершать действия, можно сказать, вершить всю жизнь ради неверно поставленной цели.
