меньшей степени осознанности, поскольку тотальное сознание невозможно. Предельное состояние бессознательности характеризуется преобладанием принудительных инстинктивных процессов, вследствие чего либо возникает неконтролируемое торможение, либо наблюдается полное его отсутствие. События в области психического в таком случае начинают противоречить друг другу и протекают, произвольно чередуясь без малейших признаков логики. Фактически сознание здесь находится на уровне, соответствующем сновидению. С другой стороны, высокая степень сознательности характеризуется повышенной осведомленностью, преобладанием воли, направленным, рациональным поведением и почти полным отсутствием инстинктивных детерминант. Бессознательное тем самым низводится, по сути, до животного уровня. Первое состояние не допускает интеллектуальных и моральных достижений, а второе лишено естественности.
[250] Вторую модальность составляют экстраверсия и интроверсия. Эта модальность определяет направление психической деятельности, то есть «решает», относится сознательный элемент к внешним объектам или к субъекту. Также она решает, находится ли конкретная ценность внутри индивидуума или вовне. Эта модальность действует с таким постоянством, что она создает привычные установки, иначе говоря, типы, имеющие узнаваемые внешние признаки.
[251] Третья модальность указывает, если выражаться образно, на «верх» и «низ», поскольку она обращена к духу и материи. Конечно, материя как таковая изучается физикой, однако она также является психической категорией, что явно показывает история религии и философии. В физике материю в конечном счете следует трактовать исключительно как рабочую гипотезу, и точно так же дух, предмет религии и философии, есть всего-навсего гипотетическая категория, непрерывно требующая уточнения. Так называемая реальность материи первоначально проверяется нами через чувственное восприятие, а вера в существование духа подпитывается психическим опытом. С психологической точки зрения мы в состоянии установить в отношении материи и духа в лучшем случае наличие ряда сознательных элементов, причем некоторые будут помечаться как имеющие материальное, а другие – как имеющие духовное происхождение. Да, в сознании цивилизованных людей существует, по всей видимости, резкое разграничение между двумя указанными категориями, но в первобытной среде эти границы становятся такими расплывчатыми, что материя нередко будто бы наделяется «душой», тогда как дух предстает будто бы материальным. Впрочем, благодаря существованию этих двух категорий возникают этические, эстетические, интеллектуальные, социальные и религиозные системы ценностей, которые в итоге и определяют, как следует использовать динамические факторы психического. Возможно, не будет большим преувеличением заявить, что наиболее важные проблемы индивидуума и общества трактуются в связи со спецификой функционирования психического применительно к духу и материи.
В. Специальная феноменология
[252] Давайте теперь обратимся к специальной феноменологии. В первом разделе мы выделили пять основных групп инстинктов и шесть модальностей. Однако описанные понятия обладают лишь академической ценностью как общие категории. В реальности психика представляет собой плод сложного взаимодействия всех перечисленных факторов. Более того, в соответствии с особенностями своей структуры она демонстрирует, с одной стороны, бесконечное разнообразие индивидуальных вариантов, а с другой – не менее выраженную способность к изменению и дифференциации. Вариативность объясняется тем, что психическое не является гомогенной структурой: по-видимому, оно состоит из унаследованных элементов, достаточно свободно связанных друг с другом, и потому выказывает заметную склонность к расщеплению. А склонность меняться обусловлена влияниями как изнутри, так и извне. С функциональной точки зрения обе эти склонности тесно взаимосвязаны.
[253] 1. Рассмотрим склонность психического к расщеплению. Пусть наиболее отчетливо эта особенность наблюдается в психопатологии, она, по существу, представляет собой обыденное явление, которое легко можно распознать в проекциях, свойственных примитивной психике. Склонность к расщеплению подразумевает, что отдельные части психического обосабливаются от сознания в высшей степени, воспринимаются сознанием как чуждые и даже ведут автономное существование. Мы не говорим об истерической множественной личности или шизофренических разделениях сознания; речь идет о так называемых «комплексах», которые целиком подпадают под определение нормальности. Комплексы суть психические фрагменты, «отколовшиеся» вследствие травматического воздействия или какой-либо несовместимости. Как доказывают эксперименты в области словесных ассоциаций, комплексы вмешиваются в намерения воли и мешают сознательной деятельности; они вызывают нарушения памяти и блокируют потоки ассоциаций; появляются и исчезают согласно собственным законам; способны временно завладеть сознанием или бессознательно воздействовать на речь и поступки. Если коротко, комплексы ведут себя как независимые существа, и этот факт буквально бросается в глаза при аномальных состояниях психики. В голосах, которые слышатся душевнобольным, они даже до некоторой степени персонализируются и получают собственное эго, подобно тем духам, чье присутствие мы постигаем через автоматическое письмо и другие похожие техники. Интенсификация комплексов ведет к болезненным состояниям, то есть к обширным и множественным расщеплениям личности, для которых характерна самостоятельная и необузданной жизнь.
[254] Поведение новых элементов, которые группировались в бессознательном, но еще не ассимилированы сознанием, аналогично поведению комплексов. Эти элементы могут опираться на сублиминальное восприятие или быть творческими по своей природе. Как и комплексы, они ведут самостоятельную жизнь до тех пор, пока не будут осознаны и не интегрируются в бытие личности. В области художественных и религиозных явлений подобные элементы также могут проявляться в персонифицированном облике, прежде всего в качестве архетипических фигур. В мифологических исследованиях их называют «мотивами»; Леви-Брюль говорит о representations collectives [181]; Юбер и Мосс рассуждают о «категориях воображения». Я сам разработал понятие коллективного бессознательного, чтобы охватить все эти архетипические формы. Архетипы суть психические формы, которые, подобно инстинктам, свойственны всему человечеству, а свидетельства их присутствия можно найти везде, где сохранились соответствующие текстовые записи. Будучи факторами влияния на человеческое поведение, архетипы играют очень важную роль. Через процесс отождествления их воздействию подвергается личность в целом. Наилучшим объяснением здесь служит тот факт, что архетипы, по всей видимости, символизируют типические жизненные ситуации. Обилие показаний о тождестве с архетипами можно найти в психологическом и психопатологическом материале. Хорошим примером будет и психологическое описание ницшевского Заратустры. Различие между архетипами и плодами шизофренического расщепления заключается в том, что первые – это сущности, наделенные личностью и заряженные смыслом, тогда как вторые – лишь фрагменты, остатки смысла, на самом деле продукты распада. Впрочем, как те, так и другие в значительной степени наделены способностью влиять на эго-личность, управлять ею и даже ее подавлять, что ведет в итоге к временной или длительной трансформации личности.
[255] 2. Как мы видели, присущая психике склонность к расщеплению, с одной стороны, означает, что психика распадается на множество структурных элементов, а с другой стороны, открывает возможность для изменений и дифференциации. Это позволяет отдельным элементам психической структуры отделяться, в силу чего – за счет напряжения воли – они обучаются и доводятся до максимального уровня своего развития. Именно так определенные способности, особенно те, что предпочтительны для общества, могут поощряться, а другими попросту пренебрегают. В результате возникает несбалансированное состояние, сходное с тем, которое вызывается
