В опросниках на креативность испытуемых просят более или менее подробно сообщить об их творческих достижениях в разных условиях (дома, в школе, на работе и пр.) за определенный период времени. Этот тип методик представляет интерес, потому что он позволяет изучать подлинные творческие достижения в тех областях, которые выбирает сам испытуемый. Согласно Кауфманну и Баеру (Kaufmann & Baer, 2002), самооценки креативности могут показать, каким образом человек осознает свою собственную креативность, в какой степени он воспринимает ее как единую способность. Используя показатели креативности, которые дают такие опросники, Хосевар (Hocevar, 1976) получил умеренные корреляции между разными областями деятельности, что соответствует идее общего фактора, лежащего за этими методиками. Плакер (Plucker, 1998) проанализировал архивные данные того же типа и пришел к выводу, что они подтверждают одновременно и существование общего фактора, объясняющего от 40 до 50 % дисперсии, и специальных факторов, которые тоже нельзя игнорировать. Конечно, одна из принципиальных трудностей такого рода измерения коренится в субъективной природе индивидуальных самоотчетов. Как подчеркивает Браун (Brown, 1989), эти измерения подвержены ряду смещений, например, на них может влиять гало-эффект или социальная желательность.
В методиках, основанных на успешности выполнения заданий, испытуемых просят выполнить задания за ограниченное время, а результаты работы оцениваются потом группой экспертов. Таким результатом может быть рассказ, стихотворение, рисунок, коллаж, реклама или продукт другого типа. При выполнении методик могут вводиться определенные ограничения, например, на тему и/или используемый материал. Экспертами часто выступают специалисты в определенной области; они оценивают каждый продукт, используя стандартную шкалу (Amabile, 1996). В многочисленных исследованиях изучали корреляции между показателями креативности, получаемыми с помощью задач такого типа (Amabile, 1996; Baer, 1998; Lubart & Sternberg, 1995). Связи между методиками обычно бывают от слабых до умеренных. Например, Баер (Baer, 1994) измерил креативность у 128 подростков с помощью заданий на сочинение рассказов и стихов. Корреляция между успешностью выполнения этих двух типов заданий оказалась достаточно низкая и незначимая (r = 0,19). В исследовании, проведенном на 48 взрослых (Lubart & Sternberg, 1995), использовали 8 заданий (2 на рассказы, 2 на рисунки, 2 на рекламу и 2 на социальные проблемы). Корреляции между заданиями в рамках одной области варьировали от 0,37 до 0,67. Корреляции между заданиями в разных областях были того же порядка, от 0,23 до 0,62 (медианная корреляция была равна 0,36).
Таким образом, результаты исследований, использовавших методики, основанные на успешности выполнения заданий, поддерживают идею специфичности творческого поведения по отношению к области деятельности, в то время как материалы использования опросников, основанных на самооценке, ведут, скорее, к унитарной концепции креативности (Plucker, 1998). Существование таких различных точек зрения свидетельствует о трудностях в оценке творческого поведения и о необходимости использовать разнообразные подходы к оценке параметров креативности.
Наконец, следует расширять исследования творческого поведения в еще мало изученных областях (социальная, музыкальная, телесная и прочие виды креативности). Разнообразие направлений исследования хотя и усложняет задачу, но, несомненно, поможет дать новые ответы на вопрос о параметрах креативности.
Глава 9. Креативность и психические расстройства
Существует много исследований, посвященных связям креативности с психическими расстройствами, точнее, с когнитивными процессами при шизофрении (Schuldberg, 2000–2001). В последние годы появились исследования, посвященные биполярным расстройствам (маниакальные и депрессивные фазы); решающую роль здесь сыграла статья Андреасен и Кантер (Andreasen & Canter, 1974). В контексте рассмотрения связи между креативностью и психическими расстройствами мы сформулируем следующую гипотезу: некоторые факторы, способствующие креативности, являются также факторами, формирующими уязвимость по отношению к психическим заболеваниям, – таким, как маниакально-депрессивный психоз и шизофрения. Эта гипотеза будет конкретизироваться с точки зрения когнитивных, конативных и эмоциональных факторов. Будет также учитываться роль средовых факторов. Сначала будет дан краткий обзор исследований креативности при психических заболеваниях. Потом мы приведем в качестве иллюстрации случаи Оноре де Бальзака и Джона Нэша. После этих двух исследований отдельных случаев будет предложена для обсуждения нелинейная модель, описывающая связи между креативностью и психическими расстройствами.
Делались разные предположения относительно причинно-следственного характера связи между гениальностью и безумием: либо гениальность рассматривалась как причина безумия, либо безумие – как причина гениальности, либо же на них влияет некая третья сила (см. Prentky, 2000–2002; Richards, 1981). Эти различные теории относятся к категориальному, а не многомерному подходу к психическим расстройствам и креативности. До самого недавнего времени современные теории о связях между креативностью и психическими расстройствами подчеркивали очевидное сходство между новыми и необычными идеями и странным психотическим мышлением, наблюдаемым у больных шизофренией (Schuldberg, 2000–2001). Так, некоторые авторы сближают дивергентное мышление, порождающее новые и потенциально полезные идеи (что по Гилфорду [Guilford, 1982] является существенным признаком творческого интеллекта), с нарушениями мышления, наблюдаемыми при шизофрении (Keefe & Magaro, 1980). Однако это уравнивание творческого интеллекта с психотическим мышлением остается спорным; Гилфорд сам утверждал, что творческое мышление по сути своей рационально (Schuldberg, 2000–2001). Важно также отметить, что мы сразу сталкиваемся с фундаментальной ролью социальных оценок, которые определяют, что считать новыми и творческими идеями, а что – непонятными и безумными.
Связи между креативностью и психическими расстройствами изучали в рамках трех методических парадигм:
– исследования психических расстройств у людей, прославившихся своей креативностью;
– семейные исследования креативности у родственников психически больных людей, в частности, больных шизофренией;
– наконец, еще один методический подход состоит в поиске личностных черт, которые сходны или различны у творческих людей и у психически больных. Среди сходных черт можно назвать психотизм, шизотипический склад личности, гипоманию[22]. По мнению некоторых авторов, гипомания занимает промежуточное место между высокой креативностью и психическими расстройствами (Andreas & Click, 1988; Richards et al., 1988; Jamison, 1993). Этот подход по сути является многомерным, а не категориальным; его преимущество состоит в том, что он позволяет выйти за рамки редукционистских моделей типа «безумие – причина гениальности» или «гениальность приводит к безумию».
Мы предлагаем оставаться в рамках многомерного подхода как к креативности, так и к психическим расстройствам (маниакльно-депрессивный психоз, шизофрения) и интересоваться когнитивными, конативными и эмоциональными факторами.
Среди когнитивных факторов креативности существенное место принадлежит ассоциациям идей. Необычные ассоциации идей часто наблюдаются как при гипоманиакальных состояниях (скачка идей), так и при шизофрении (цепь отдаленных ассоциаций странного характера), что может способствовать творческому процессу. Необычные ассоциации идей могут привести к странным сближениям понятий, цветов или форм, вызывая у зрителя определенный эмоциональный резонанс в форме удивления или шока, что заставляет его рассматривать эту продукцию как творческую. Это немного похоже на то, что люди испытывают перед картиной Магритта, изображающей трубку, на которой написано: «это не трубка». Это то, что привело Дюбюффе к идее арт брут (см. ниже, «Арт брут») и к поиску работ (в основном среди произведений душевнобольных), которые, по его мнению, соответствовали этому стилю. Следовательно, творческий продукт нужно рассматривать в контексте взаимодействия автора со зрителем, который по-своему оценивает его креативность. Но когда симптомы становятся более тяжелыми (выраженная мания, декомпенсация при шизофрении), ассоциации идей могут стать несогласованными и непонятными для наблюдателя. У маниакальных больных отсутствует связность мышления (что проявляется в быстрой и неожиданной смене тем при разговоре), у больных шизофренией мышление дезорганизовано, при этом оно хоть и кажется оторванным от действительности, но не лишено логики, что и отличает его от мышления при деменции. При шизофрении письменная и устная речь часто утрачивают коммуникативную функцию, в речи отражается индивидуальная система символов, основанная больше на метафорах, а не на рациональном мышлении. Так, может произойти переход от устной или письменной продукции, производящей впечатление поэтичной и творческой, к совершенно непонятной речи, которая в психиатрии называется шизофазией.
