случае с Томом. Я хочу пожелать всем нам избавиться от этого давления. Ведь в конце концов всегда может быть важнее стремление прокормить семью, помочь другому или внести свой вклад в развитие общества. А это уже немало. «Но разве плохо искать страсть в работе?» — возразят мне. С этим я вовсе не спорю, ведь мы так или иначе посвящаем работе очень много времени. Замечательно, если человек горит тем, что делает. Но страсть в работе — палка о двух концах.
Мы мечтаем о страстной любви к работе. Наконец-то открыть свою школу сёрфинга или маленькое кафе с самодельными пирогами, чтобы быть на любимом море или печь любимые пироги. Страсть означает радость от того, чем ты занимаешься. Но если увлечение становится профессией, приходится уделять ей по восемь часов в день, а то и больше. Теперь нужно заниматься поставками, чтобы заработать. Подкрадываются рутина и трудовые будни. Новички-сёрферы надоедают одними и теми же вопросами. Каждое утро приходится печь шоколадный пирог, а вечером выбрасывать половину, потому что в кафе пришло меньше гостей, чем ожидалось, и это удручает. Возникает риск утратить радость от того, что ты делаешь, а с ней — и страсть. Я знаю многих людей творческих профессий, музыкантов, которые сделали свое хобби работой и в какой-то момент осознали, что им не хватает отдушины.
«Но ни один человек не пожелает для себя страсти. Ибо кто захочет влачить цепи, если он может оставаться свободным?» — вопрошал Иммануил Кант [242]. Платон, Аристотель и Спиноза так же критически относились к этому вопросу [243]. И действительно, страсть сама по себе не благо. Смысл заложен в самом слове. В русском языке оно происходит от слова «страдать», во многих других passion применяется к описанию страстей Христовых. И в самом деле, наша психика может сильно пострадать от страсти.
Мой отец всегда был увлеченным учителем. Он любил свою работу и черпал из нее много сил. Но когда через несколько лет отец получил должность в администрации школы, постепенно работа стала его обременять. На его плечи ложилось всё больше задач. Нужно было согласовывать расписание, распределять аудитории, издавать школьную газету, следить за работой столовой и так далее. Тогда я замечал, что он ходит по краю пропасти. Работа доставляла ему радость, он отдавался ей с энтузиазмом. Но страсть поглотила его. Ситуация становится опасной тогда, когда профессия растворяется в нас, а не наоборот.
То, что испытал мой отец, не редкий случай. Большинство работающих в Германии людей хорошо выполняют свои задачи, 70% испытывают удовольствие от того, чем занимаются [244]. Однако регулярно появляется чувство неудовольствия, потому что нам внушается необходимость выполнять ту работу, которой мы «горим». В нашем обществе компании желают привлечь сотрудников, которые работали бы с энтузиазмом, мыслили бы в духе компании, а в идеале — были доступны всегда и везде. Чем более страстно отдаешься работе, тем скорее готов жертвовать другими сферами жизни. Результат — переработки, стресс и фрустрация. Около половины немцев ощущают угрозу выгорания, а общее число заболеваний значительно выросло [245]. Если в 2005 году показатель составлял 14 дней больничного на тысячу застрахованных, то в 2018-м страховая компания AOK зарегистрировала рост до 120,5 дня [246]. Это почти в девять раз больше. Страсть — это огонь, в четвертой фазе мы горим, а кто не следит за своим состоянием, тот выгорает. Конечно, не всегда это связано со страстью. Но если ожидается, что ты любишь свое дело, трудно уменьшить объем работы, когда он становится слишком большим: как внешне, так и внутренне. Тогда наступает затяжной стресс и в какой-то момент мы начинаем страдать, так что человек ломается под действием настоящей страсти. Мы все знаем людей, которые живут своей работой, до поздней ночи ломают голову над проблемами, чтобы лучше справиться с ними, и не представляют себе ничего более прекрасного. Здесь нет и тени выгорания. Мой отец в конце концов тоже не подвергся ему, но иногда давление было слишком сильным. Так от чего же зависит, сгораем ли мы от своей страсти или извлекаем из нее энергию и радость?
В науке различают две формы страсти [247]. Гармоническая — та, о которой мы все мечтаем, и навязчивая. При гармонической мы погружаемся в поток, забываем о времени, черпаем силы из своего занятия и точно знаем, где предел. Учитель, испытывающий гармоническую страсть к своей работе, любит учить детей и всё-таки с благодарностью отказывается от дополнительного курса в обеденный перерыв. Это время он хочет использовать для себя, чтобы расслабиться или пообедать с коллегами. Гармоническая страсть заразна, потому что можно почувствовать исходящее восхищение. Она дает нам шанс выдержать и мобилизовать силы. В навязчивой же страсти таится опасность. Человек не может жить без своего занятия, страсть берет над ним верх. Постепенно теряется способность говорить «нет», обязательств берется все больше, страдают другие сферы жизни. Именно об этих цепях предостерегал Кант.
Команда канадского профессора психологии Роберта Валлеранда разработала анкету, на основе которой можно измерить обе формы страсти [248]. На шкале от 1 до 7 необходимо отметить, насколько верно высказывание о деятельности, которую опрашиваемый считает своей страстью. «Мне трудно представить свою жизнь без этого», «Я эмоционально зависим от деятельности» или «Я чувствую себя почти одержимым этой работой».
У отметивших такие высказывания высокой оценкой участников возникает навязчивая страсть. На сегодняшний день есть около 200 исследований, в которых изучались последствия обеих форм страсти, и их результаты позволили нарисовать четкую картину [249]. Сначала и та и другая форма страсти позволяют двигаться вперед, совершенствуясь в своем деле. Но если навязчивая страсть сохраняется долго, она влияет на психику.
Достижения и страсть [250]
Обе формы страсти ведут через самоотдачу к достижениям. Но при навязчивой форме страдает психологический комфорт. Нередко, когда достижения более значимы, это не признаётся
Опрос сотен французских и канадских медсестер показал, что по сравнению с гармонической навязчивая страсть может привести к более частым конфликтам в личной жизни и более высоким показателям выгорания [251]. Такой результат — и это главное — не зависел от количества отработанных часов. Выгорание необязательно следствие переработок. Речь не о том, сколько часов мы трудились, а о том, с каким типом страсти мы относимся к своей работе. Люди, одержимые навязчивой страстью, в среднем быстрее теряют самообладание, когда другие не разделяют их мнения. Им трудно отключиться: они так увлечены, что все мысли крутятся вокруг их работы. Места для радости от других занятий
