— Во сне вы не кричите?
— Нет … не кричу… у нас нет будущего… потому, что будущее никому неизвестно, поэтому его нет. Можно сидеть и планировать о будущем и завтра умереть. Прямо отсюда выйти и умереть. Надо жить сейчас.
— Сомнамбулизмом и снохождениями не страдали?
— Нет…
— Не страдаете бессонницей? Каково качество вашего сна? Вы спите с улыбкой на лице?
— Нормальный сон … потому, что я регулирую свой сон… у меня есть генератор…
— У вас бессонница бывает?
— Нет, потому, что у меня есть генератор, который позволяет спать нормально… Это генератор малых полей… Сейчас я вам его покажу… Он мне позволяет спать… Я его кладу под подушку и все дела. Он меняет вкус водки и чего угодно. Это реальный прибор, разработанный нанотехнологами и позволяет заснуть и встать абсолютно бодрым…
— Получается, что если бы у вас этого прибора не было, то вы бы страдали бессонницей?
— Нет… бывали у меня несколько раз бессонницы… не всегда… Один раз на Западе кинули мошенники на семь с половиной миллионов долларов… Не спал… Прокручивал в голове свою потерю в виде образов, не купленных мерседесов и т. п. Было гигантское желание уничтожить этого мошенника…
— О чём ваши сны я не узнал, а о чём бывает ваша бессонница?
— Ох… о работе, о том как лучше всего это построить… сделать… мысли о рыбалке, когда я хочу заснуть я вспоминаю поплавок, реку… какие-то очень удачные эпизоды. У меня есть хобби. Я бессонницей не страдаю, просто когда были стрессы я страдал и не спал…
— Эротические сны снятся часто?
— Не часто… во всяком случае я их не помню… сейчас бывают наверное, но так чтобы вспомнить сон и рассказать об этом… никогда…этого нет..
— Ладно с этими снами… можно анализировать такие явления как фантазии
какая у вас есть фантазия, которая у вас систематически прокручивается и вы зациклены на ней…
— Не бывает…
— Какая у вас фантазия или мечта, в плену которой вы находитесь всё время?
Например, Остап Бендер мечтал гулять в белых штанах по Рио-де- Жанейро?
— У меня была мечта, которую я осуществил. Сегодня этой мечты нет. Это мечта — ловить рыбу на реке Амазонка. С этим я жил. Мне очень понравилась. Я счастлив, что я побывал на Амазонке.
— Сейчас у вас есть подобной Амазонки… мечта?
— Нету…
— А хотели, чтобы она была?
— Нет… потому, что я итак очень интересно живу (Действительно в зрелом возрасте мечты уходят либо от понимания их недосягаемости, либо от того, что жизнь превращается в реализованную мечту, что мы и наблюдаем у пациента. По-видимому, пациент живёт как в хорошем сне). Сознание моё занято креативной работой. Я создаю генератор водорода, я знаю как победить ураганы Катрины в Карибском бассейне, дождь в Сафаре, я очень интересно живу. Я занимаюсь нанотехнологией, новой физикой, хочу построить Сафари-парк. Всё это творческие проекты, которые занимают моё сознание и у меня места нет для такой мечты.
— Как вы снимаете стрессы?
— Стресс я не снимаю, я просто тупо жду того, момента когда он пройдёт. Лечусь временем. Переживаю, мучаюсь иногда, злюсь..
— Может физически что-то делаете?
— Нет… это не снимает стресс… Я прочитал одну книжку по психологии, автор её женщина. Эта книга о том, как жить счастливо. Она меня вывела из тяжёлого стресса. У меня были тяжёлые стрессы. Меня преследовали бандиты, меня пытались в тюрьму сажать, мне пришлось дважды эмигрировать из страны, чтоб не попасть в тюрьму, вообще тяжёлая жизнь была.
— А может ваши стрессы, которые у вас были беспричинны? Может вы выдумали, что вас преследуют и ловят как того самого “неуловимого Джо, которого никто не ловит”. Может быть это был простой невроз навязчивого состояния?
— Нет. Это легко проверялось. Уголовные дела были. Наезды бандитов. Это не выдумывается.
— А сейчас не бывает, что вы испытываете беспричинный стресс или невроз?
— Нет. Такого не бывает. По двум причинам. Потому, самого стресса нет. Нормальная сейчас жизнь. Тьфу! Тьфу! Нет… у меня естественно есть какие-то недуги в 56 лет. Почки иногда болят. Я научился самолечением заниматься. Вот прибор ещё, который нормализует давление.
— Да я обратил внимание у вас на руках и на пальцах какие-то необыкновенные кольца и браслеты. Они целительны, судя по всему. Кольцо на пальце от давления, генератор от бессонницы. А браслет от чего?
— Адреналин в крови… У вас просто увеличивается работоспособность. Это мне просто нужно.
— Хочется верить, что это всё не туфта, не плацебо-эффект. Вы может быть человек достаточно внушаемый.
— Нет. Мне ничего невозможно внушить. Я как физик должен понять механизм действия.
— И физики могут быть внушаемыми.
— Продать мне нельзя китайское средство сделанное из дерьма. Мне нужно видеть как оно действует. Мне даже объяснили как действует религия на человека и я даже стал ходить в церковь потому, что понимаю, что делает со мной церковь. Просто физически понимаю. Я даже хочу об этом опубликовать в газете. Мне объяснили, что такое добро и зло. Объяснили как физику.
— Вы производите впечатление несуетливого, спокойного человека. Может быть это защита обратным чувством такая, что внутри у вас в действительности трепет, всё горит. А вы показываете противоположное чувство.
— Не я.
— Михаил Ширвиндт как—то в своём интервью признался, что за моей флегматичностью, холодностью и медлительностью скрывается тревога, трепет.
— Я не думаю, что я такой же медлительный как Ширвиндт. Я не сильно отличаюсь от внешнего состояния. У меня бывают сангвинические всплески энергии. Энергия возникает тогда, когда мне нужна эта энергия.
— Почему вы уверены, что вы сангвиник.
— Потому что я читал о разных типах. Мне это больше всего подходит.
— Вы были долго за границей. Синдромом эмиграции не страдали?
— Было… было…
— Как это проходило?
— У меня была стопроцентная ностальгия, когда я уехал.
— Как это выражалось поведенчески?
— Поведенчески… не распаковываются чемоданы потому, что мы приехали временно. Противодействие жене на все её желания купить дом или квартиру. Зачем это нужно. Лучше снимать так как всё равно уедем. Первая эмиграция с 91 по 93 был ностальгический синдром очень сильный. Когда я вернулся в 93, победил на выборах, был депутатом, я понял, что я уехал из страны и вспоминал о стране, которой уже на самом деле уже нет. Это меня абсолютно излечило от этого синдрома эмиграции.
— Поэтому вы потом взяли и уехали второй раз без мучений?
— Абсолютно верно.
— А в чём у вас проявлялся синдром эмиграции? В пустоте…?
— Нет… просто ограничение себя от ассимиляции… от проникновение в их общество. Моя жена абсолютно ровно делала всё наоборот. Она заводила английских подруг, она изучала английский.
— А в эмиграции у вас не приходили мысли о суициде?
— Не… не… не было… не
— Не было пустоты, подавленности?
— Hет.
— Вы были в эмиграции в Англии, а там низкие депрессивные серые облака…
— Я в эмиграции весь мир объездил. Это заблуждение. В Лондоне всегда солнышко светит. Я боролся с ассимиляцией. Я говорил им всегда как грузин по-русски.
— От ностальгии как лечились.
— Очень просто… приехал, а страна не та. То есть ты начинаешь вспоминать о том, чего уже нет.
— В одну и туже реку два раза не войдёшь. Исчез объект ностальгии.
— Верно. Страна была в ужасном состоянии в 94 году, когда здесь стреляли в людей. Капитализм дикий. Всё это излечило меня. Отец моего друга излечился по другому. Он тоже уезжал в 70 — е годы и вырвался в 90-е обратно. Он приехал и увидел, что все его ровесники умерли. Все. Вернувшись обратно у него эта ностальгия прошла.
— Сейчас тоска, депрессия бывает…
— Что это такое?
— Побольше бы таких пациентов как вы и психологи вообще останутся без работы. Вы — человек у которого нет серьёзных психологических проблем. Во всяком случае так показал наш первый сеанс. На этом мы сегодня закончим.
В конце сеанса, с целью психотерапевтического внушения, мне захотелось сказать своему пациенту, что он “пионер во всём ”, “он первый”, “ даже первый на этой кушетке”. Хотелось сказать это потому, что он этого не услышал от тех, от кого когда-то хотел бы услышать.
АКТЁР ВЛАДИМИР ПЕРМЯКОВ (ЛЁНЯ ГОЛУБКОВ)
— Ну что… начнём сеанс….
