— Мёртвый мужик, которого заталкивают в трубу… это ваша…(Пауза)
— Это что-то отжившее, больное моё, как прыщик, который уже мёртв и я его отковырнул и хочу от него избавиться, но понимаю, что он во мне когда-то рос… (На лице пациента тревога). Это мой внутренний Лёня Голубков, которого я хочу отковырнуть как нечто чужеродное, но не делаю этого, так как он мне позволяет выживать. Я осознаю, что Лёня Голубков существует вне меня и именно его видят люди, а не меня. Я не Лёня Голубков… понимаете… Я не Голубков… Я не Голубков (ударяет сильно по столу и я вижу на лице моего пациента слёзы, усталые и добрые глаза одинокого человека, каждый день, занимающегося выживанием) Я устал заталкивать этого мертвеца в трубу… Что я всю жизнь буду заталкивать его в трубу… Это больно…больно… Уф! (Немного рыдает) … Я хочу отковырнуть, но не могу, так как эта мертвечина меня кормит… кормит… Тьфу!!!
— Успокойтесь…но во сне всё-таки вы его заталкиваете в трубу и уходите от него…
— Вроде бы проваливаюсь вместе с ним…хотя нет… я ведь потом вижу ребёночка…
— Судя по тому, что вы рассказали мне об этом ребёнке, что он умный не по годам, это маленький мужичок… Рёбёнок во сне — это не просто мечта иметь ребёнка. Это нечто иное…Это ваша…. (Опять долгая пауза)
— Этот ребёночек — это моё новое будущее, которое…
— Которым вы беременны… это ваше новое олицетворение, которого вы ждёте…
— Да… да… самое первое, о чём я подумал… это связано с моей пьесой «Рождение младенца»… потому, что ребёночек взрослый… такой умный… а маленький…
В глобальном плане я чувствую, что нахожусь в преддверии чего-то большого… югославский бизнесмен внук Олеко Дундича мне однажды сказал, что Владимир Вы рождены для великих и глобальных дел… я чувствую эту волну, может быть круче чем Лёня Голубков… Тогда мне говорят, что вся Москва только о тебе и говорила… я думаю, что эти времена возвращаются, может быть будут ещё громче… в преддверии чего-то великого нахожусь сейчас…
(Пьеса Владимира Пермякова «Рождение младенца» автобиографична, она о нём самом, о его страданиях. Её анализ позволил бы ещё глубже раскрыть проблему моего пациента, но на данном сеансе мы этого решили не делать)
— В преддверии своего величия… что вы будете великим…
«Рождение младенца» Ну… что-то не то, что буду великим, что-то сделаю глобальное, большое для страны…
— Аплодисменты есть, но хочется, чтобы их было больше…
— Да… ну без амбиций нельзя… без амбиций нельзя… если б мне предложили роль Хлестакова… у меня б глаза запылали… как пионерский костёр. Какая-то сила меня за ручку ведёт…
(Пациент отождествил себя с мальчиком, которого надо вести за ручку — это защита регрессией. При этом он не осознаёт, что находится по жизни в роли мальчика. Таким образом, во сне моего пациента представлены три его ипостаси. Это Лёня Голубков… которого он старается изжить из себя, но это ему не удаётся в силу того, что он его кормит. Пациент этого Лёню и любит и ненавидит. В этой двойственности, подвешенности заключается невроз пациента. Согласно анализу сновидения, мой пациент — «голый», добрый, открытый, вызывающий улыбку у окружающих своими страданиями. И наконец, его будущая ипостась — маленький умный ребёночек… Впрочем, мой пациент, по-видимому, итак был всю жизнь ребёнком, как и большинство актёров, только теперь мечтает стать «умным ребёночком». Но в реальности он ещё находится в плену «глупого ребёночка», который желает «много премного игрушек», удовлетворяющих тщеславие. Самое главное, чтобы дальнейшая жизнь нашего пациента не была посвящена заталкиванию этого «мертвого мужика в трубу»).
— Во сне кричите?
— Да… кричу часто… сам слышу… давай… что-нибудь быстрее … подгоняй… или предупреждаю уходи… убегайте… опасность…
— Откуда это?
— Общаюсь там… или ругаюсь… что ты сволочь делаешь…
(По-видимому, мой пациент наяву очень выдержан, всё носит внутри. Может быть в детстве ему приходилось так терпеть и благодаря этому он достигал успеха и своей цели?)
— Все мы из детства, из прошлого и оно с нами даже сейчас и формирует наше настоящее..
— Перед отцом… может быть не всегда у нас что-то получалось… видишь ли творческие люди они неординарные…это большие дети… у нас не было гармонии полной… и с отцом и с матерью… я любил одиночество… ходил там… что-то напевал… стихи… монологи какие-то проигрывал… это было странно… мама мне говорила, что все у меня девчонки как девчонки… а я был самый младший перед старшими сёстрами… а Володька какой-то непутёвый… получаюсь как в русских сказках последний братец Иванушка… всегда дурачок (смеётся)
— По-видимому, материнское сердце правильно подсказывало. Поэтому вас и выбрали для рекламы, чтобы воздействовать на национальный архетип среднего россиянина… архетип Иванушки дурачка — халявчика.
— Голубков не халявчик — он экскаваторщик…
— В актёркой деятельности есть такой процесс как психологический зажим… Вы зажимистый актёр? Когда вы учились в театральном училище, что ваши педагоги говорили о вашем зажиме…
— Ну когда стал играть профессионалом были, а так вначале нет… ну сейчас я нахожусь на той стадии, когда нет зажимов, я играю раскованно свободно, чувствую свой персонаж, достиг актёрского пика и могу играть всё, буквально за час до съёмок поучил комедийную роль и сразу сыграл
— Какие были сны и фантазии по поводу встречи с Мавроди?
— Я бы сказал бы ему, что он талантливый человек… Мне бы хотелось бы спросить почему он начал этот МММ? Ведь он неплохо жил… продавал компьютеры…
— В психологии есть такой тип личности, который называют истероидным, то есть демонстративным типом личности… Люди, которые любят, когда на них смотрят… и это для них главное переживание жизни… Вы такой?
— Нет… нет, но в последнее время, я замечаю за собой это…
— То есть это в вас привилось… хотя это и не ваше родное… но вы вошли во вкус… Вы подсели как на наркотик на эту известность от Лёни Голубкова… Вам не хотелось есть это блюдо, но вас приучили его кушать и теперь вам хочется его есть больше и больше…?
— Да… да… вначале чувствовал себя дискомфортно… смущался… в первое время… потом стало нравиться… долго в одиночестве надоедает быть… нужна гармония… сначало я смущался… как в бане… все тебя рассматривают…
(Судя во всему мой пациент мордальным синдромом не страдает, то есть не испытывает эйфорию от узнавания и не приходит в упадок тогда, когда его не узнают).
— Как голый в том сне…
— Точно… так и есть… голый во сне это часть меня…
— Давайте разыграем психодраму. Сейчас Мавроди где находится?
— Он в тюрьме…
— Разыграем сцену встречи с ним… в тюрьме…чтобы произошло…
— Мы бы с уважением друг к другу отнеслись…
— Передайте ему что-нибудь…
— Я б наверное ему принёс фруктов… соку…
— Я говорю словами ему передайте что-нибудь…
— Он бы мне заулыбался… мы б наверно поговорили как брат с братом… обнялись бы…
— А как вы думаете… кто кому сейчас больше нужен вы ему или он вам…
— Тогда мы обои нужны были друг другу… благодаря ему я стал известным актёром…
— Вы с собой вслух разговариваете?
— Бывает…
— Вы разговариваете сами с собой потому, что вы одиноки… согласны?
— Да… да… с детства было… но мне одному было хорошо… Я любил одиночество… любил мечтать… о светлом… о романтике…
— А выбрали, наоборот профессию актёра… публичность… может быть вы с публикой… но в конце концов один… но перед публикой…но со своими персонажами…
— Это желание быть героем… я комфортно чувствую себя в одиночестве…
Мой пациент не одинок. У него есть хороший собеседник — он сам. Он принимает себя. Он может находиться долго сам с собой. Ему с собой не скучно. Согласно закону психологии, он способен принимать и любить других потому, что принимает и любит себя. Мой пациент — обладает большим чувством эмпатии, поэтому он актёр по своей сути, так как благодаря эмпатии может сопереживать своим персонажам и героям.
— Что вы чувствуете? Судя по вашему лицу, вы находитесь в кризисе?
— Да скорее всего…
— Это возрастной кризис?
— Это и возрастной кризис, это и кризис психоэмоциональный, психофизический, кризис, душевный кризис, кризис внутри себя, сердечный кризис…
