из близких не было поблизости. Если мы не разберемся, что случилось в тот день, и не поймем, что не всегда можем помешать плохим людям делать плохие вещи, то проживем оставшуюся жизнь с мыслью, будто никогда больше не окажемся в опасности, всего лишь избегая того, что делали в тот день.
Можно пойти дальше и сказать, что жизнь через призму травмирующих воспоминаний сродни отказу гулять, потому что однажды на прогулке вы споткнулись и сломали ногу. Разумеется, если никогда не гулять, то, скорее всего, снова упасть и сломать ногу не получится, равно как и не случится прогулок по пляжу, путешествий и жизни, от которой вы получаете удовольствие. Так мы можем и своих детей заставить поверить в то, что гулять где бы то ни было небезопасно и им не стоит этого делать, если этого не делаем мы сами. Нельзя беспечно относиться к подобным долгосрочным последствиям травмы, которую мы не понимаем и с которой никак не работаем. Замешательство, испытываемое после травмирующих событий, — это ничто по сравнению с тем расстройством, с которым в результате могут столкнуться наши дети.
Одна из главных причин, по которой так сложно распознать и проработать межпоколенческую травму, — это то, что люди, которым передали эту травму, не переживали ее непосредственно. У них нет ни истории, в которой они могли бы разобраться с помощью терапии, ни обрывков воспоминаний, которые могли бы что-то объяснить. Есть лишь некое ощущение, перенятое от тех, кто заботился о них в детстве, которое они не в состоянии облечь в слова. Это может быть тревога, которую они ощутили, когда мама схватила их за руку крепче обычного во время прогулки по городу или же когда звук отцовского голоса стал ниже во время рассказа об определенных периодах его жизни. Если люди, которым мы больше всего доверяем, тем или иным образом сообщают нам, будто что-то не так, мы им верим, не задавая вопросов и не требуя объяснений.
Носители межпоколенческой травмы, вероятно, даже и не знают, что таковыми являются. Многое из того, что мы делаем, кажется нам нормальным или логичным. Мы так много всего перенимаем от родителей или опекунов, что часто считаем их предпочтения или странности сами собой разумеющимися. Я даже покупаю в супермаркете продукты определенных производителей, потому что именно такие покупали мои бабушка и мама. Попробовала ли я те же продукты других марок и решила, что те, которые я беру, лучше? Нет. Я просто считала, что родные знают лучше, и, честно говоря, никогда в этом не сомневалась. Я привожу этот пример только для того, чтобы показать, как легко мы повторяем все то, что делали и продолжают делать наши близкие. Мы им доверяем, подражаем им и, вероятно, хотим быть такими, как они. Не говоря уже о том, что мы можем и не знать другой жизни, кроме той, которой живут наши родные. Так зачем же нам испытывать какие-то сомнения, ведь мы даже не представляем, что бывает иначе? Вот мы и не сомневаемся.
Травма не только передается от поколения к поколению; она может транслироваться и друзьям, и другим людям из нашего окружения. Это может происходить, когда мы делимся фотографиями или историями в интернете, или даже тогда, когда пытаемся помогать другим. Я часто слышу от тех, кто оказывает всевозможную первую помощь, что у них сложная и травмирующая работа и им непросто справляться с тем, с чем они сталкиваются. Даже если нам самим не больно, видеть тех, кто испытывает боль, бывает сложно. Доводилось ли вам отводить взгляд или прекращать чтение, когда вы смотрели в новостях сюжет или читали статью о чем-то ужасающем? Да, такое и со мной бывало. Иногда воспринимать что-то выше моих сил, и порой я даже испытываю тошноту. Все это потому, что нам свойственна эмпатия. Мы заботимся о других людях и их благополучии. Если кому-то больно или грустно, мы можем чувствовать себя в каком-то смысле ответственными за то, что происходит, и изо всех сил пытаемся исправить ситуацию.
И это еще одна причина, по которой нам следует быть избирательными в том, что мы видим и говорим онлайн. Если мы проведем весь день, смотря и читая о людях, которым причинили боль, которые оказались в небезопасной ситуации или же делали с другими нечто ужасное, нам будет сложно думать о мире, сохраняя позитивный настрой. Думаю, все согласятся, что в плохое легче верить и проще запомнить, но знали ли вы, что этому есть объяснение? Как существа, которым постоянно необходимо адаптироваться, мы должны быть все время настороже и следить за тем, чтобы нашей жизни ничто не угрожало. Ради безопасности и сохранения жизни наш мозг уделяет такое внимание любым предостережениям и возможным опасностям. Мозгу надо быть уверенным в том, что тревожная информация никак нам не угрожает. Мы наблюдаем и обдумываем все детали до тех пор, пока не убедимся, что можем отпустить ситуацию. И иногда отпустить что-то не удается целую вечность. Поверьте мне, я тоже часто думаю о чем-то негативном.
Позитивные ситуации и мысли, напротив, нам ничем не угрожают, поэтому их так просто игнорировать или забывать. Передавать позитив детям или друзьям куда сложнее, ведь это не то, что занимает наши мысли в первую очередь. А значит, нам необходимо время от времени проводить инвентаризацию всего того, о чем мы разрешаем себе думать, и заставлять себя и свой мозг фокусироваться на позитиве.
Эмоциональные связи с родственниками и друзьями не позволяют остановить передачу коллективной травмы. Общий опыт и убеждения являются частью того, что нас объединяет, дает нам цель и определяет нашу идентичность. Если мы не чувствуем близости со своей семьей и друзьями, мы вынуждены задаваться такими вопросами, как «Кто я?», «Где мое место?», «Во что я верю?». Когда мы находимся среди тех, кто думает и поступает так же, как мы сами, у нас есть безопасный фундамент. Опираясь на него, мы можем расти и самостоятельно выстраивать отношения. Так как же нам сохранять близость и не передавать при этом травму? Это достаточно непросто, но, имея правильные инструменты, мы сможем с этим справиться.
Как остановить распространение травмы?
Помимо необходимости определиться с тем, для чего мы пользуемся социальными сетями, и уверенности, что наши цели совпадают с тем, что мы в итоге получаем, нам также нужно знать меру: отдавать себе отчет в том, что мы не смотрим на мир сквозь розовые очки, не представляем себе идиллическую картину
