Бабушка начала креститься, заплакала.
Потом, когда пошел в школу, я спросил у Витьки Штыря, командира нашего двора (ему было уже тринадцать), за сколько его купили. Витька посмотрел на меня, прищурился и сказал: «Ща по хлебалу. Ты откуда взялся? Из Фэ-эС-Бэ?» - «Не, - ответил я, - я из роддома. Меня там купили. А сделали на фабрике, в космосе».
«Ха-ха-ха!… Во дает. Ты че, глупый? Взрослых слушает, сказочки завиральные. Не знаешь, как детей делают?» - «Как?» - «Вот так: тюк, и готово. Чем ссут, понял?» - «Вот так?…» - «Ну. А ты как думал?» - «Бесплатно?» - «Ха-ха-ха! За это даже деньги дают.» - «Врешь ты все». - «Ха-ха, во дурак-то! Чик-чирик! Понял как?» - «Сам дурак. Врешь». - «На что спорим? Тебя когда спать загоняют? Не поспи час, ну два. Знаешь, как? Заварки чайной наглотайся. Они у тебя в другой комнате спят, да? А ты…Че ревешь?…»
Я заплакал. Я понял, что я глупый. Понял, что взрослые врут, врут и врут, и что все это очень скучно. Как раз в этот день папа учил меня, что врать нельзя никогда, потому что любое вранье обязательно разоблачается.
Штырь мне потом еще много чего порассказал. В общем, все оказалось так просто, что я даже расстраиваться перестал. Но почему-то все равно не хотелось верить, что все получаются из того, чем…
Когда мне исполнилось девять лет, я пошел в кружок юных натуралистов. Я очень люблю животных, особенно хомячков. И птиц тоже люблю, и рыб, и лягушек. Там, в кружке, я увидел, как звери и птицы рождают детенышей, как выкармливают, как воспитывают.
Я узнал, что все существа происходят от самцов и самок. Это называется «спаривание». Наш руководитель Виталий Андреевич, рассказал нам, что это великая тайна жизни, Главная Тайна. И у человека это Главная Тайна. Но у человека это называется не «спаривание», а «любовь».
Я спросил: «Виталий Андреевич, у нас в классе уже четыре любви. Это очень плохо?» - «Ну почему же. Это не плохо». - «А как же, ведь теперь они должны рождать детей». - «Почему, вовсе не должны». - «Ну как же, они ведь живые существа». - «Человек живое существо не такое, как остальные. Человеку любовь нужна, не только чтобы рождать детей. У человека много разных видов любви. Вот ты, например, любишь маму и папу, правда?» - «Да, - сказал я, - конечно». И тут же почувствовал, что соврал.
Я уже не знаю, люблю я их или нет. После того как понял, что они меня обманывают, я перестал им верить. А как любить, если не веришь? Почему одним словом называют Главную Тайну жизни и всякую гадость?…
Как мы не отвечаем на их вопросы
Пресечение простое. «Отстань. Не приставай. Некогда. Не видишь, занята. Поди погуляй. Не задавай глупых (неприличных, некрасивых) вопросов».
Реакция: «Задам, но не вам».
Пресечение со ссылкой на возраст. «Тебе еще рано это знать. Вырастешь - узнаешь».
Реакция: «Долго ждать. Выясню сам».
Пресечение со следствием. «А почему это тебя заинтересовало? Такая тема, а? Такая ерунда, гадость такая!… Кто тебя… навел на размышления, а?!»
Реакция: «Очень интересная гадость».
Отзывчивость не но делу. «Данный вопрос возник у тебя весьма своевременно, а учитывая потребность современной молодежи во всесторонних знаниях, он не мог не возникнуть. Как известно, знание - сила, а в человеке все должно быть прекрасно…»
Реакция: «Когда же ты перестанешь так нудно врать».
Отзывчивость грустная. «Эх, что же поделаешь… В аиста, значит, не веришь? Пропащее вы поколение, не убережешь вас от информации. Про червячков уже знаешь? Ну так вот, и у человечков, к сожалению, так же…»
Реакция: «А почему к сожалению?»
Отзывчивость информативная. «Хи-хи-хи, ха-ха-ха, хо-хо-хо! А ну-ка выйдем из кухоньки, чтобы бабушка не слыхала, я тебе кое-что, хе-хе-хе, для начала…»
Реакция: «Тьфу».
Шестилетняя: «Расскажи, как это получилось? Где я была раньше, в папе или в тебе?… А как папина клеточка прибежала к тебе?… А если бы заблудилась?…»
Через четыре года: «Я все узнала сама, от подружек. Ты не хотела говорить со мной как с большой».
Тринадцатилетняя: «Хочу стать врачом, чтобы переделать людей. Чтобы у человеков было, как у цветов…»
Пятнадцатилетняя (о взрослых): «Они смотрят на нас грязными глазами».
Боре М. было двенадцать, когда он узнал, как получаются дети. Ну и запоздание!… Родителей боготворил, вместе строили парусник… И вдруг этот Санька прицепился с вопросами. И выяснилось, что он ничего не знает. И тогда Санька все рассказал, и как рассказал…
Две недели Боря не сомкнул глаз… Однажды ночью не выдержал, бросился с ревом на родителей, занимавшихся этим, потом попытался выпрыгнуть из окна…
«Хотели сохранить чистое отношение… Рассказали, что в лесу бывают цветочки, из которых вырастают человечки… Думали, будет проходить биологию и поймет, - объясняла мать. - А теперь не может нам простить…»
Защищая детскую чистоту неуклюжими сказочками, на самом деле защищаем свою трусость и недалекость. А ребенка бросаем на произвол лжи самой лживой, имеющей вид правды, - дикорастущей пошлости, бьющей по святая святых. Детским обобщающим сознанием дремучая смесь влечения, грязи, стыда, мечты и запрета переносится потом на все, связанное со взаимоотношениями полов. Бумеранг боли и неправды всегда возвращается…
В.Л., а я думаю, не только трусость и недалекость движет взрослыми, скрывающими правду об этом… Всю правду детям говорить все же нельзя… На Западе секспросвет начинают чуть не с пеленок - зоны, позиции, контрацептивы… Одной нашей психологине, посетившей голландскую школу, старшеклассники сказали, что завидуют российским ребятам, которые знают о сексе меньше, зато о любви больше… Антон.
Да, всю правду сразу нельзя, Антон, мы и не знаем всю правду. И прямо, грубо нельзя. И туманно нельзя. И слишком рано нельзя. И слишком поздно опасно…
Не уверен, так ли уж много наши ребята знают теперь о любви, и так ли мало о сексе - если не из книжек, так из видеопорнухи и Интернета или от подъездных просветителей, предлагающих заодно попробовать и наркотики. Дело ведь не в количестве этого знания, а в его качестве, в направлении - вверх или вниз…
Общая беда в том, что цельное человековедение дробится на упакованные куски - что любовь без секса, что секс без любви - все одно: расчлененка…
Зарубка на носу
Как же им отвечать
«Откуда берутся дети?» - «Зачем звери это делают?» - «Зачем люди женятся?» -«Как меня родили?…»
Шестилетнему иначе, чем трехлетнему. Девочке иначе, чем мальчику. Опережающему в развитии иначе, чем ровесникам… Не угадать, как ребенок воспримет наши ответы, куда поведет его дальше отсутствие знания, присутствие любопытства, фантазии и стихии жизни… Пять пожеланий:
- не пресекать вопросов;
- никаких «святых лжей»;
- не стараться объяснить сразу все;
- не испытывать вины за способ детотворения;
- не секспросвет, а общение: творческая задача.
Чтобы объяснять, нужно знать. И не только «про это». Вся великая Биология, все необъятное Природоведение, все безмерное Человекознание пусть откроют перед ребенком свои врата: спрашивая «про это», дети хотят знать про все, а «это» - одна из ветвей Древа Познания, одна из дорожек к Целому.
Что знаем мы сами, все ли уже поняли и постигли?…
Доучиваться никогда не поздно…
Не обязанность, а святое право
Естественно, когда мать посвящает дочь, отец - сына. Но главное не в том, кто, а в том, как. Если нет уверенности, лучше попросить кого-то, кому доверяем.
Маловероятно, чтобы даже самый умный и тактичный отец, будь он хоть гинекологом, смог преподать своей дочери некоторые гигиенические навыки. Но зато мать - здесь Природа дает больше свободы - может, в меру своей осведомленности, рассказать сыну и о мужской физиологии, и женской. Важно принять это не как обязанность, а как святое право. Не задаваться целью повлиять и направить - это произойдет тем верней, чем меньше намеренности…
При вопросах, ставящих в тупик, лучший ответ: «Мне об этом нужно узнать точнее, подумать, потом поговорим». Авторитет и доверие ущерба не потерпят, напротив, и драгоценные вопросы не пропадут.
Придется только выполнить обещание.
«Как подойти, с чего начинать?… Жутко трудно! Какой-то барьер… Как же я могу все рассказывать, я, именно я?… Почти как рассказывать о неизбежности смерти…»
Барьер двусторонний: даже великовозрастный ребенок более всего стесняется таких разговоров именно с собственными родителями. Боится вопросов, боится нравоучений, боится убийственных откровений… Удивительна самозащита детской чистоты и невинности - упрямая, иногда до отчаяния, решимость не впускать в себя ничего сверх того, что способна без искажений вместить душа. Ведь почти у всех первая, мгновенная реакция на намек «про это» - отпрянуть, закрыться…
У каждого ребенка есть великий инстинкт нравственного самосохранения. Это он делает и для взрослого невозможным представить тайну собственного рождения как простой плотский акт, хотя все вроде бы ясно.
