типа «можно ли этой игрушкой манипулировать», «является ли она средством символической или реальной игры», «можно ли использовать ее для выражения заботливости», «поощряет ли она агрессию», «можно ли использовать ее для создания чего-то нового» (Miller, 1987). Кроме того, студентам было предложено оценить, подходит ли данная игрушка больше мальчикам или девочкам. Из 50 игрушек 41 признали мальчишескими или девчоночьими, остальные – нейтральными. Разделение было вполне традиционным. В мальчишеский список попали прежде всего машины, мячи, ружья и конструкторы. Игрушки мальчиков, по мнению студентов, больше поощряют игровую фантазию символического характера или оторванную от домашнего быта, тогда как девичьи игровые фантазии тесно связаны с домашней жизнью. Это значит, что мальчики могут использовать свои игрушки для построения чего-то нового или для воображаемого полета во внешнее пространство, тогда как девчоночьи игрушки помогают ориентироваться в домашнем мире. Кроме того, игрушки мальчиков больше ориентированы на общение, стимулируя групповую игру, что способствует проявлению соревновательности, агрессивности и конструктивности. Вообще, мальчишеские игрушки сильнее девчоночьих стимулируют активность ребенка.
Более современное и методологически совершенное исследование (Blakemore, Centers, 2005) состояло из двух этапов. Сначала 292 студента классифицировали 126 современных детских игрушек по пяти категориям: строго маскулинные, умеренно маскулинные, нейтральные, умеренно фемининные и строго фемининные. После этого другие 706 студентов индивидуально оценили разные типы игрушек по 26 шкалам, причем мужские и женские оценки игрушек и их свойств оказались очень похожими. Девчоночьими считаются куклы и игрушки, сосредоточенные на домашней жизни, тогда как оружие, машины и двигающиеся фигуры, представляющие агрессию или насилие, воспринимаются как мальчишеские. В целом, игрушки мальчиков были признаны более энергичными, соревновательными, возбуждающими и порой опасными, чем девчоночьи. Эти игрушки больше способствуют развитию искусства ориентировки в пространстве, сами могут двигаться и тем стимулировать визуальное наблюдение и ориентацию в пространстве. Однако гипотеза, что мальчишеские игрушки больше поощряют социальную игру, не подтвердилась. В целом, авторы полагают, что нейтральные или умеренно-маскулинные игрушки способствуют оптимальному развитию ребенка больше, нежели гендерно-типичные.
Общее ослабление гендерной поляризации проявляется и в мире игрушек. Анализ детских писем Санта-Клаусу показал, что девочки, вслед за мальчиками, стали чаще просить настоящие транспортные средства, спортинвентарь и мужские фигурки, а мальчики, вслед за девочками, все чаще просят предметы одежды, а также образовательные и художественные игры. В том же направлении действует электронизация и компьютеризация мира (Cassell, Jenkins,1998). Американские производители игрушек отмечают, что современные девочки быстрее вырастают из игровой фазы развития (Pressler, 2006). Кукла Барби, которой раньше увлекались в 7–8 лет, теперь интересует лишь 3-4-летних девочек. По словам руководителя крупной компании по производству игрушек, мальчики остаются с игрушками до 12 лет, а девочки уже в 8 лет теряют интерес к традиционным игрушкам, переключаясь на другие товары. По данным одного опроса, 92 % 9-11-летних мальчиков сказали, что при посещении супермаркета они обязательно или вероятно заглянули бы в отдел игрушек; среди девочек так ответили лишь 76 %. Остальные предпочитают смотреть и покупать одежду, модные аксессуары и обувь. «Я думаю, что водораздел между мальчиковыми и девичьими игрушками становится менее четким», – говорит маркетолог. На первый план выходят гендерно-нейтральные товары.
Общая тенденция развития состоит в том, что современные дети быстрее взрослеют, их интересы становятся более похожими на интересы взрослых мужчин и женщин, в жизни которых заметную роль играет всякого рода техника. Консервативные взрослые усматривают в этом «маскулинизацию девочек». На самом деле дети, в отличие от идеологически ангажированных взрослых, просто живут в современном, а не воображаемом – ив этом смысле кукольном – мире.
Вероятно, в России эти сдвиги меньше, чем на Западе. Давно ли у нас вообще появились компьютеры и многим ли детям они доступны? При опросе учащихся начальной школы (119 девочек и 115 мальчиков) о любимых игрушках и играх (Попова, 2000 г.) наибольшие гендерные различия обнаружились в степени приобщенности детей к техническим видам игр, включая компьютерные. В качестве любимой игрушки компьютер упомянули 31 % мальчиков и лишь 6,5 % девочек-первоклассниц. В четвертом классе в перечне особо понравившихся подарков на день рождения у девочек появляется косметика, украшения, энциклопедии для девочек, а у мальчиков преобладают слайзеры, ролики, джойстики, компьютерные игры, игрушки с пультом управления, футболки с символами любимых команд. В младшем школьном возрасте по приобщенности к компьютерам российские мальчики опережают девочек примерно на 1,5 года. В дальнейшем это обеспечивает им преимущества в мире высоких технологий и закладывает базу для овладения высокостатусными профессиями. За разным доступом к компьютерам часто скрывается социально-экономическое неравенство (Собкин, Хлебникова, 2000).
Тем не менее гендерная разница уменьшается. На Западе многие девочки уже не только догнали, но и обошли мальчиков по освоению компьютеров (Whitley, 1997). Поданным исследования Tesco Computers, неуверенно себя чувствуют рядом с компьютерами 6 % девочек и 10 % мальчиков. К семи годам 73 % девочек уже могут использовать поисковики, а 62 % – редактировать документы (ВВС News, 29. 02. 2008). Так же будет и в России. Так что, плакать по этому поводу?
Подведем итоги.
1. Поскольку психологические тесты и школьные отметки заданы и строго контролируются взрослыми, их анализ необходимо дополнить изучением гендерных различий детских игр и игрушек, в выборе которых дети значительно свободнее, а психолого-педагогические данные корректируются историко-этнографическими и этологическими.
2. В сфере детских игр и игрушек определенно существуют гендерные инварианты, которые воспроизводятся из поколения в поколение, кажутся стабильными, кросскультурными и даже межвидовыми, но они, тем не менее, видоизменяются вместе с обществом и культурой.
3. Игровые предпочтения мальчиков и девочек – не столько продукт социализационных стратегий и сознательных усилий взрослых, сколько результат относительно самостоятельного детского выбора.
4. Этот выбор не столько индивидуальный, сколько групповой, решающую роль в нем играют гендерные стереотипы детской культуры. Навязать детям то, чего они не хотят, взрослые не могут.
5. Дети спонтанно, но вполне эффективно корректируют педагогические усилия взрослых, не учитывающих социальные и психологические реалии. С одной стороны, дети блокируют попытки радикальных воспитателей уничтожить гендерные различия, дав мальчикам и девочкам одинаковые игры и игрушки. С другой стороны, современная детская культура, которая по примеру взрослого общества существенно ослабляет гендерную поляризацию, блокирует усилия традиционалистов, мечтающих о возврате к «прежнему», «настоящему» детству.
6. Если бы взрослые педагоги и политики были чуточку поумнее и обладали лучшей антропологической и психологической культурой, то вместо шумных идеологических кампаний по поводу «хороших» и «плохих» игрушек они бы присмотрелись и прислушались к реальным, а не воображаемым детям.
7. Для понимания долгосрочных тенденций в этой сфере жизни необходимы систематические профессиональные лонгитюдные, когортные и кросскультурные исследования детской игровой культуры.
В заключение – несколько личных впечатлений. Май 2008 г. я провел в Вашингтоне и посвятил много времени
