опустившимися. Но когда они делятся своими историями с теми, кто поклялся не судить, кто похвалит их за смелость просто признать проблему, кто страдает от такого же затруднения и, кажется, способен жить с ним, стыд алкоголизма нейтрализуется. Джон Брэдшоу, автор книги «Исцеление стыда, который связывает тебя» [169], библии движения за излечение, касается этой темы, постоянно повторяя свое послание об освобождении от «токсичного стыда».
У младенца стыд служит определенной цели [170]. Когда его улыбки, воркование и бульканье не помогают ему привлечь занятого родителя, ребенок печально опускает глаза и, по-видимому, испытывает стыд. Это удерживает его от усугубления неприятной ситуации путем продолжения поиска эмоционального отклика. В дальнейшем он учится тщательному различению реакций взрослого: если мамочка с отвращением смотрит на грязную пеленку, но хвалит за успешное применение горшка, стыд связывается с беспорядком, а самооценка с чистоплотностью. Но, если мамочка из-за собственной депрессии, гнева или фрустрации кажется непоследовательно раздраженной в одних моментах и отзывчивой в других, ребенок будет не в состоянии научиться адекватной дифференциации. Стыд начнет ассоциироваться с личностью ребенка, а не с его поведением или результатами.
Стыд также связан с нашей способностью соответствовать собственным стандартам. Если мы следуем строгому моральному кодексу и время от времени нарушаем его или допускаем промах, мы имеем все шансы обрести чувство вины. В умеренных количествах вина полезна для каждого в отдельности и общества в целом. Она заставляет нас быть морально настороже и избегать неприятностей. Но если мы терпим неудачи с нашими целями постоянно или ставим намеренно чересчур низкие, не заслуживающие наших усилий цели, – мы ощущаем стыд.
Здесь уже не наше поведение периодически неудовлетворительно, а мы – наши личности – не в состоянии придерживаться конструктивного, эффективного, целесообразного поведения. Пересмотр своих приоритетов и сознательное старание тратить больше времени и энергии на деятельность, способствующую их достижению, как описано в Главе 15, постепенно поможет смягчить эту разновидность самообвинения.
Подобно вине, стыд может быть вытеснен из сознания – отрицанием, подавлением, отделением. Поглощенный стыдом взрослый человек сознательно иногда переживает лишь некоторые симптомы депрессии: ощущение никчемности, отчаянное и вместе с тем саморазрушающее желание угождать, сосредоточенность на аспектах личности (как в случае с анорексией или психосоматическим заболеванием), используемых в качестве орудия беспокойства о себе в целом.
Депрессия – парадоксальное заболевание, «уловка-22» ментальных расстройств. В одном национальном исследовании было обнаружено, что значительно меньшая часть американцев характеризуют депрессию как стигматизирующую по своей природе – однако эти респонденты находились в состоянии крайне глубокой депрессии. Люди, считающие ее постыдной, с большей по сравнению со среднестатистическим человеком вероятностью имели опыт проживания депрессии и сообщали об ощущении «настоящей подавленности» по крайней мере раз в месяц [171].
Всепроникающее чувство стыда – это предвестник депрессии, и принятие факта наличия заболевания и нужды в помощи также чрезвычайно часто переживается как нечто позорное.
Однако в тени и секрете стыд только разрастается еще больше; вытягивание наших отрицательных эмоций на свет и разделение их с людьми, которым мы доверяем, могут принести огромную пользу.
Другим антидотом для стыда является более проясненное самосознание. Используйте журналы типа Ежедневного учета дисфункциональных мыслей из Главы 8, они помогут вам осознать виды иррациональных убеждений, зачастую мотивированных неосознаваемым стыдом и препятствующих нормальной жизни. Если вы распознали особенности и проблемы стыда, вы можете получить наиболее эффективный опыт его нейтрализации, вступив в группу. Анонимные Алкоголики, Ал-Анон, Анонимные Переедающие, группы самопомощи при депрессии, психотерапевтические группы, раскрывая наш стыд перед сочувствующими людьми, помогают устранить его власть над нами.
Важность границ
Ранее я уже упоминал о наших противоречивых эмоциях, связанных с близостью, об отчаянном желании ее и одновременной боязни. Семейные психологи рассуждают об этой проблеме в терминах слияния и автономности. Автономность предполагает развитую личность, качественные внутренние ресурсы самооценки, четкие границы. Слияние – соединение с другими, растворение личности, отторжение к принятию ответственности. Может показаться, будто я выставляю автономность благом, а слияние – злом, но немного слияния полезно по временам, а автономность иногда бывает доведена до крайности дистанцирования и изоляции. Слияние связывает нас с другими. Каждый, кто когда-либо был влюблен без памяти, проживал слияние. Эмоции по отношению к человеку захватывают нас целиком, в результате чего нам трудно сконцентрироваться, мы ощущаем головокружение и даже неуязвимость (и действительное обезболивание). Это похоже на эксперимент, который все наблюдали в химической лаборатории. Мы добавляем по капле одну прозрачную жидкость к другой, пока внезапно раствор полностью не приобретает темно-красный цвет. Мы пропитываемся любовью.
Слияние также происходит в разгар конфликтов. Кому не случалось забыть, с чего началась ссора, кто кому что сказал и когда? Ярость, как и любовь, овладевает нами целиком. С другой стороны, автономность – это последовательная (и постоянная) борьба за определение собственной личности в контексте взаимоотношений. Мы должны учиться не пытаться угодить другим или просто отличаться от них; по сути, вовсе не определять себя с позиции окружающих, но с позиции объективной оценки собственных сильных сторон и слабостей, желаний и потребностей.
Иметь границы – значит элементарно понимать, где заканчиваюсь я и начинаешься ты, в чем моя ответственность, а в чем – твоя. Границы могут быть слишком ригидными или слишком проницаемыми. Мы хотим, чтобы они были полупроницаемыми: чтобы можно было впускать людей, когда нужно, или держать их на расстоянии в случаях такой необходимости. Созависимость – один из примеров пористых границ. Моделью созависимости является ситуация жены алкоголика, способствующей его алкоголизму через придумывание оправданий для мужа, избавление его от неприятностей, несталкивание с последствиями влияния алкоголя на семью. Она ставит потребности супруга выше потребностей детей и своих собственных, винит себя за проблемы в отношениях, отрицает роль алкоголя, считает себя обязанной сделать мужа счастливым.
Что должно быть внутри границ моей личности? Прежде всего две вещи: осознанность и ответственность [172]. Мне необходимо осознавать собственные мысли, чувства, воспоминания, убеждения и решения; быть осведомленным о своих желаниях и потребностях; а также понимать, что у меня есть подсознание, способное представлять их в искаженном виде. Мне нужно усвоить: другие люди не могут знать всего этого, пока я им не скажу, и я не могу обладать аналогичной информацией о них, пока они мне не скажут (причем люди в то же время имеют право отказаться от объяснений). Я должен нести ответственность за свое поведение, включая все сообщаемое мной, выбор направления в жизни и собственное счастье. Я не в силах обеспечить счастье других, заставить кого-то бросить пить, сделать своих детей успешными – фактически мы не можем принудить других вообще к чему бы то ни было. Если я все же берусь за это,
