своего истинного значения. Оно превратилось в шутку для тех многих, кто пользуется им при любом случае, когда надо сообщить о своем огорчении или о том, что кто-то сказал или сделал что-то неприятное для них. Но когда испытываешь на себе воздействие триггера, он совсем не кажется шуткой или просто несколько некомфортной ситуацией. На самом деле в этот момент на нас действует нечто из внешней среды, что напоминает нам о травмирующем событии и заставляет испытывать бурю эмоций. Таким фактором может быть определенный запах или звук, с которыми мы случайно сталкиваемся и вдруг понимаем, что нам снова шесть лет, мы снова в той темной комнате и снова переживаем страдания, произошедшие в прошлом. Многие мои клиенты говорят о том, в какое отчаяние их ввергает столкновение с триггерами, ведь они нередко приводят к паническим атакам, диссоциации или же запускают стрессовую реакцию «бей, беги или замри». Большинство людей, вынужденных справляться с ПТСР, избегают контакта с триггерами всеми возможными способами. Но хотя это и помогает исключить вероятность ретравматизации из-за контакта со внешним миром, избегание накладывает ряд ограничений на обычную жизнь.
Незнание того, что может стать триггером и напомнить о травмах прошлого, усложняет принятие решений, чего избегать и что планировать. А также значительно усложняет все, что связано с отношениями и работой, и не дает жить полной жизнью без ощущения себя постоянно на грани. Нам иногда так сложно выяснить, что именно нас может огорчить, потому что наша нервная система постоянно находится в поиске потенциальной угрозы. А если в прошлом мы уже получили травму, то не исключено, что малейшее напоминание о том периоде вызовет ассоциации с травмирующим событием. Иными словами, если какой-то человек причинил нам вред, когда нам было четыре года, с травмой может оказаться связано все, что имеет отношение к тому дню, когда мы получили болезненный опыт. Если мы что-то съели перед тем, как нам пришлось пережить жестокое обращение, съесть то же самое теперь для нас немыслимо; или же если во время ужасного события фоном играла какая-то песня, теперь мы не в состоянии послушать ни одной песни этого музыканта или группы, не испытав шквала эмоций. И таких факторов, способных триггерить человека, получившего травму, бессчетное множество.
Триггер — это нечто, что вызывает сокрушительную внутреннюю реакцию на некий стимул или стимулы, которая подавляет мои чувства и способность справляться с происходящим. Другими словами, я растворяюсь.
Такие внешние триггеры часто соотносятся с пятью органами чувств — они могут быть запахом, который мы чувствовали, или чем-то, что мы трогали, видели, слышали либо пробовали на вкус, когда нам пришлось оказаться в кошмарной ситуации. Но также они бывают связаны и с определенными датами, временными отрезками или местами. Некоторые из моих клиентов, переживших домашнее насилие, услышав, как незнакомые люди ссорятся на улице, испытывают флешбэк, в котором они возвращаются в свое детство. А другим сложно переживать дни, которые являются годовщинами травмирующих событий. Внешний мир состоит из множества триггеров, и именно поэтому ПТСР может повергать в такую пучину отчаяния. Если мы не можем пойти на барбекю к друзьям, потому что там будет фейерверк, а громкие звуки являются для нас триггером, или же не в силах зайти в торговый центр из-за того, что большое скопление людей напоминает нам о травме, мало-помалу мы обрекаем себя на изоляцию.
Все ли триггеры исходят из внешней среды?
Не все триггеры являются внешними стимулами или чем-то, с чем мы сталкиваемся во внешнем мире. Для многих людей ими могут стать и внутренние переживания, например ощущение одиночества, уязвимости или потери контроля над ситуацией. Подтверждение этому вы прочитаете в истории ниже: триггерами для ее автора стали совсем не те стимулы, к каким мы привыкли. Напротив, негативную эмоциональную реакцию вызвало наблюдение за тем, как ее подруга нежно общается со своими детьми. Мы могли бы предположить, что эта сцена стала внешним триггером, ведь автор наблюдала за подругой и ее детьми, но я настаиваю на том, что триггером выступили мысли и чувства, которые вызвала у автора эта сцена. Возможно, ей хотелось бы иметь такие же отношения со своей матерью или отцом или чтобы и у нее в жизни был кто-то, кто относился бы к ней с такой же любовью и заботой. Неважно, что именно она подумала, триггером стали именно ее мысли и эмоции, а не конкретные действия. Внутренние триггеры распознавать еще сложнее, чем внешние, поскольку нам нередко сложно определить, как именно мы себя чувствуем, особенно если нам приходится справляться с симптомами ПТСР. Отстраненность от собственных чувств могла помочь нам справиться с травмой и выжить, поскольку эмоции, связанные с событиями в прошлом, вероятно, оказались слишком сильными, и испытывать их так долго было как минимум небезопасно.
Мой опыт подсказывает, что большинство триггеров являются комбинацией внешних и внутренних стимулов, но раз внешние проще выявлять и избегать, то именно с ними мы и стараемся справиться первым делом. Именно избегание и наделяет такие триггеры столь сильной властью над нами. И именно поэтому одним из видов терапии, о которых я рассказывала ранее, была экспозиционная терапия. Мы погружаемся в ситуацию, которая обычно вызывает у нас воспоминания о травмирующем событии, но вместо того, чтобы позволить воспоминаниям поглотить нас, остаемся спокойны и пользуемся терапевтическими инструментами, которые помогают доказать нашей нервной системе, что данное место или предмет больше ничем нам не угрожают. Таким образом мы даем своему мозгу возможность убедиться, насколько истинно или ложно сложившееся у нас убеждение о данном месте или предмете, и, продолжая так делать раз за разом, мы собираем все больше доказательств, что так пугавшие нас вещи больше не пугают, и это, в свою очередь, позволяет нам открываться новому жизненному опыту, не чувствуя себя на грани и не отключаясь от реальности.
Иногда я готовлю себя к определенным ситуациям и триггерам, и вдруг оказывается, что то, что я считала своим триггером, не воздействует на меня, но вместо этого меня триггерит от того, о чем я даже и не могла подумать до этого. Например, когда я собираюсь провести несколько дней в выходные с друзьями и у них есть маленькие дети, я держу в голове те вещи, которые могут стать триггерами, запускающими воспоминания о сексуализированном насилии в детстве (такие как смена подгузников, игры с переодеванием или «в доктора»). Но оказалось, что больше меня триггерит не вышеперечисленное, а наблюдение за тем, как моя подруга
