включается не химия алкоголя, а химия любви. Озарение, поток счастья. Мало кому, не считая великих мистиков, удается пережить подобный опыт в своей жизни.
Любовь-страсть позволяет нам интенсивно переживать полное счастье, что уже удивительно и необыкновенно.
Любви недостаточно. Эту истину открывает первое разочарование в жизни пары. Мало любить друг друга, чтобы быть счастливыми вместе, чтобы жизнь вдвоем увеличила счастье каждого. Существуют другие обстоятельства, и, как всегда, если речь идет о счастье, нужно прикладывать другие усилия. Вкратце их можно было бы выразить девизом: «Свобода, равенство, братство», так как то, что имеет ценность для республиканского общества, имеет ценность и для семейной пары.
Во-первых, свобода: не так-то легко позволить другому думать по-своему (хранить свои секреты, не желать всего рассказывать о себе, о своем настоящем и прошлом), чувствовать по-своему (смириться с тем, что он иногда сомневается в своей любви), поступать по-своему (расстояние, как и отсутствие, способно подпитывать любовь и, в частности, позволяет действующим лицам свободно вздохнуть). Затем равенство: внимательно относиться к равновесию задач и требований. В долгосрочной перспективе мелкие нарушения равновесия влекут за собой большую неудовлетворенность, которая станет путами, а не помощником счастью. Наконец, братство: искренне и бескорыстно заботиться о счастье моего супруга, даже если это вынуждает меня немного укротить или ограничить мое счастье, по крайней мере, в ближайшем будущем. Фридрих предлагает нам другой источник супружеского счастья: общность действий. Именно она позволяет избежать предсказания Ницше: «Любовь – всего лишь жалкое благополучие вдвоем, ужасная глупость…»
Любовь проявляет себя полностью не в слиянии друг с другом, а в общности действий и созидания. Плыть вместе…
Любовь, как учат нас философы, не сводится к любовной страсти. На самом деле она существует в трех формах: Эрос, Филия и Агапе.
Эрос – это любовь, родившаяся из желания и отсутствия, страстная и эгоистичная любовь: она тяготеет к слиянию со своим предметом. Такая любовь, если она разделенная, – большой источник счастья, а если неразделенная, то источник огромного страдания. Эрос присущ любой зарождающейся любви. Его естественная судьба заключается в том, чтобы угаснуть: ни тело, ни дух не смогли бы вынести хроническую любовную страсть много лет подряд. В лучшем случае он может регулярно возрождаться из пепла – либо по отношению к одному и тому же человеку, что прекрасно для супружеской жизни, либо по отношению к другим, что не столь прекрасно. Он приносит огромное, яркое счастье, которое теоретики назвали бы скорее радостью.
Однако существуют другие формы счастья. Они меньше питаются телом и больше – духом, то есть душой. Филия – это любовь, приближающаяся к дружбе. Для семейной пары это не обязательно любовь низшего сорта, застарелое и утомленное чувство. Здесь другое. Существуют любовная дружба и дружеская любовь. Они принесут не меньшее, если не большее, счастье, чем любовь-страсть. И, безусловно, меньшее несчастье. Филия – это любовь, которая позволяет перевести дух своему предмету, находящемуся вдали от нее, не страдать от его недостатка, его удаленности, его отсутствия. Это любовь, желающая счастья другому, а не только своего собственного счастья от его присутствия. Она встречается у проживших долгие годы вместе супружеских пар, а также у родителей по отношению к детям. И, конечно, в ней есть доля дружбы, взаимной привязанности, уважения и участия.
Агапе – это самая альтруистическая из всех форм любви. Она позволяет любить даже тех, кто нам не близок и кого мы не знаем, – любить весь род людской. Агапе, очевидно, самая трудная из всех форм любви, поскольку она особенно чужда нашим привычкам, инстинктам и потребностям. Обычно нами движет желание узнать, чтобы любить, тогда как здесь мы должны быть способны любить, чтобы узнать. В христианской традиции это любовь к ближнему, человеколюбие. Это скорее плод философского подхода, чем инстинкт или психологическая установка.
Зарождающееся счастье так же, как любовь, сначала отталкивается от эгоистических побуждений (забота о себе), пусть даже умеренных и уважительных по отношению к другим. Но осуществиться и надолго расцвести оно может лишь во все более крепнущей и глубокой связи с тем, что нас окружает…
Вырваться из объятий Эроса, чтобы направиться к Филии и Агапе, – это урок счастливой любви: постепенно удаляться от себя и раскрываться, чтобы отдавать.
Счастье близости
Отец и маленький сын стоят лицом к художнику. На обоих – одежда темного цвета, которую оттеняет красота лиц и горностаевый мех на плаще мальчика. Фигура отца, с непреклонным и спокойным выражением лица, повернута к зрителю: черты его расслаблены, но в тени строго поблескивает кожа перчатки на руке, сжимающей шпагу.
Граф де Порто с сыном Адриано Паоло Кальяри по прозвищу Веронезе (1528–1588)
Около 1556 г., Дворец Питти, Флоренция, 207 x 137 см, холст, масло
«Не изощряясь, оставаясь верным своему предназначению, он всегда умел сохранить свое личное и профессиональное достоинство. В нем не было тех безудержных страстей, той скандальной ненависти, той борьбы с самолюбием, которые омрачили славу иных великих гениев той эпохи. Занятий искусством и воспитания детей, которыми он сам руководил с чрезвычайным вниманием, было достаточно, чтобы поглотить его целиком». Такой портрет Веронезе оставил нам его биограф Ридольфи. Создается впечатление, что Паоло Кальяри, именуемый Веронезе, был счастливым человеком. Он родился в семье каменотеса и уехал из своей родной Вероны в Венецию, роскошную резиденцию дожей, где очень скоро получил признание, за которым последовали многочисленные заказы. Он женился на любимой женщине, дочери своего учителя Антонио Бадиле, и имел много детей, массу друзей и непререкаемый успех. Его живопись передает ощущение радости, уверенности и безмятежности его существования, а его творческая манера – богатство и великолепие Венеции эпохи Возрождения.
Этот портрет выдает более личный, скрытый от чужих глаз характер Веронезе: художник, сделавший своими главными помощниками сыновей Габриеле и Карлетто, несомненно, вложил в изображение отеческой любви частицу самого себя.
Сын думает от чем-то постороннем. Устав позировать, он смотрит в сторону и играет рукой, которую отец, одновременно властный и любящий, положил ему на плечо. Руки сына на руке отца – вот сюжет картины. По-моему, это один из самых прекрасных образов близости – смешение эмоциональной привязанности, ласки и игры, вся сила и сложность связи между отцом и сыном и между всеми человеческими существами. Отец здесь – наставник, образец для подражания и защитник. Ребенок поправляет руку отца на своем плече, играет с ней; он чувствует ее не глядя. Благодаря присутствию отца и отеческой любви он сможет однажды прямо взглянуть в лицо миру и жить в нем счастливо.
Урок Веронезе
Привязанность и благодарность питают счастье
Счастье циркулирует между нами. Мы его получаем, передаем, и каждый раз, переходя от человека к человеку, оно возрождается, меняется, приобретает смысл и обрастает небылицами. Мы в конечном счете служим только приемниками
