детьми и подругами. Однако сосредоточенность на других оставляла им мало возможностей заботиться о своих уязвимых частях. Мужчины пытались отказаться от этих изгнанников, а женщины учились находить для них утешение в отношениях.
Однако яркость и напористость, живость и компетентность девочек изгонялись; и над ними стали доминировать самокритичные защитники, которые заставляли их сосредоточиваться на потребностях других и на том, чтобы казаться привлекательными для мужчин. Из-за того что эти девочки выросли в семьях, где мужчины ценились выше, у них также имелись изгнанники, чувствовавшие себя никчемными и сосредоточенные на одобрении отца, которого они все больше пугали и который отдалялся от них по мере их физического развития.
Начиная с 1960-х годов традиционные мужские и женские роли были справедливо оспорены, что создало противоречия для обоих полов. Сейчас от мужчин по-прежнему ожидают, что они будут сильными и достигающими высоких результатов во внешнем мире, но в своих отношениях они должны проявлять эмоциональный интеллект — поддерживать контакт со своими чувствами и открыто говорить о них, а также заботиться о чувствах партнера. Защитники, на которых они должны рассчитывать согласно их воспитанию, — рациональные, нетерпеливые, ориентированные на действия люди, решающие проблемы, и мачо-объективаторы — больше не приветствуются.
Ожидается, что мужчины полностью изменят свои укоренившиеся внутренние системы. Внезапно предполагается, что они получат доступ к тем самым уязвимым, чувствительным и заботливым частям тела, которые всю свою жизнь пытались держать взаперти. Одновременно мужчины должны отправить в изгнание некоторых из своих наиболее доверенных защитников. Чтобы еще больше запутать ситуацию, им нужно оставаться рядом с целеустремленными, конкурентоспособными защитниками, которые помогают преуспевать и зарабатывать много денег, но не привносить эти качества в отношения.
Неудивительно, что многие мужчины, с которыми я работаю, замкнулись в себе. Они чувствуют себя униженными из-за своих неудач в части эмоционального интеллекта, а ведь изначально поклялись, что унижение никогда больше не повторится (вот почему они не спрашивают дорогу). «Мне кажется, что она никогда не будет довольна мной», — обычное мужское высказывание в моем офисе. Поскольку многие мужчины уже не могут полагаться в своих отношениях на агрессивность или рациональность, они сдаются и прячутся за каменными стенами безразличия и пассивности, что только больше злит их партнерш. Их защитники выбирают третий вариант — смириться с жизнью, лишенной интимности, и искать отвлекающие факторы.
Женщины же столкнулись с иными проблемами по мере изменения гендерных ожиданий. В мире после 1960-х годов от женщин ожидали, что они избавятся от своего раболепного и самоотверженного «я» и обретут свою силу — напористые и амбициозные качества, которые изгнали ранее. В браке это часто означало информирование мужей о потребностях в эмоциональной связи и подпитке, а также ожидание большего равенства в принятии решений и более широкого доступа к ресурсам.
Проблема в том, что, подобно мужчинам, женщины пытались добиться изменения укоренившихся внутренних систем, не умея этого делать. Сознательно или нет, но их заботливые части все еще мощно влияли на них, что заставляло их делать дома больше, чем положено (в полном согласии с соответствующими частями своих мужей), одновременно и работая. Этот дисбаланс становится пожароопасным, смешиваясь с хроническим разочарованием в эмоциональных ограничениях их мужей. Внутренняя борьба между заботливыми и напористыми частями женщин часто нарастала со временем, пока (казалось бы, без видимых причин) их напористые защитники не взрывались с такой силой, что ошеломляли их мужей.
Здесь уместно вспомнить работу исследователя брака Джона Готтмана [16]. Готтман справился со своей задачей, изучив более семисот различных пар в лабораторных условиях и наблюдая за ними в течение долгого времени. Несмотря на различия в интерпретации выводов исследователя, я буду часто ссылаться на его работу в этой книге, потому что это лучшие имеющиеся у нас данные о том, как устроены супружеские пары.
Готтман обнаружил, что мужчины и женщины справляются с конфликтами по-разному. Например, если обратиться к изменениям кровяного давления и частоты сердечных сокращений, мужчины во время супружеского конфликта реагируют гораздо сильнее и остаются активными дольше. Внешне они могут казаться рациональными и спокойными, но внутри очень эмоционально реагируют на критику жен. Мужчины также более склонны сохранять злые, мстительные мысли в памяти даже после окончания ссоры. Готтман пишет: «Если бы можно было прочесть их мысли, вы могли бы услышать такие фразы, как “Я не обязан это терпеть”, или “Это она во всем виновата”, или “Я отомщу ей за это”» [17].
Кроме того, он обнаружил, что по мере нарастания напряженности в супружеских ссорах мужчины гораздо чаще, чем женщины, эмоционально замыкаются и становятся теми, кого он называет «стеной»: человеком, который отворачивается от партнера и полностью игнорирует его перед лицом критики. Действительно, мужчины в 85% случаев оказывали сопротивление во время конфликтов в отношениях.
Женщины чаще поднимают вопросы, которые приводят к спорам, и критикуют мужей. Когда муж начинает возражать, жене кажется, что ее не слышат, и она обостряет спор, что приводит к порочному кругу, в котором он все больше замыкается, а она все сильнее злится, пытаясь пробиться сквозь каменную стену.
Рассмотрим выводы Готтмана о гендерных различиях в свете более раннего обсуждения мужских и женских частей. Учитывая, что у мужчин есть очень уязвимые изгнанники, которых они стараются держать взаперти любой ценой, критика жен разбудит стыд этих изгнанников, что объясняет столь резкие физиологические реакции. Кроме того, у мужчин активируются все защитные механизмы, включая способность обороняться и даже гнев или ярость. На игровой площадке мальчики учились воспринимать критику как вызов своей мужественности и набрасываться в ответ. Как мы уже обсуждали, гневливость мужчин не приветствуется в браках. Кроме того, многие из них боятся того, что они могут сделать со своей партнершей, если позволят ярости взять верх. Таким образом, у мужчин остается мало альтернатив. Они терпеть не могут проявлять свои чувства, и у них нет слов, чтобы описать ту сильную уязвимость, которую чувствуют, а их обычные защитники под запретом. Внешняя закрытость кажется самым безопасным вариантом, при этом, как выяснил Готтман, внутри мужчины подавленные гневные защитники продолжают бурлить под поверхностью и поддерживать его в возбужденном состоянии.
Женщины гораздо лучше социализированы для того, чтобы заботиться о своих изгнанниках в рамках отношений. Поэтому, когда их изгнанники расстроены, женщины хотят что-то изменить в своих браках, получать от мужей любовь и утешение, необходимые им, чтобы чувствовать себя в безопасности. Следовательно, женщины чаще инициируют дискуссии, ориентированные на перемены, они подавлены и критически настроены, когда эти обсуждения прерываются из-за закрытости их мужей. Кроме того, из-за сговора между женскими функциями опекуна и мужскими доминантными в образе жизни
