того связывающего времени, в котором дети так отчаянно нуждаются. Одно недавнее тревожащее исследование показало: матери оценивают заботу о детях как одну из наименее предпочитаемых, неприятных активностей наряду с поездками на работу [250]. Ученые, пытаясь объяснить данные результаты, заметили: скорее всего, эти матери были многозадачными и считали уход за детьми отвлекающим занятием. Я уверен, мы пришли бы к таким же результатам в случае с отцами, исполняющими главную роль в воспитании детей. Забота о детях непрерывно протекает на фоне занятия другими вещами; поэтому она может стать досадной помехой, когда мы слишком заняты и напряжены.
Осознав факт наличия у ребенка депрессии, родители должны внести определенные коррективы в то, как взаимодействуют члены семьи, с целью помочь ребенку или подростку выздороветь. Нельзя полагаться на медикаменты или терапию. Необходимо сделать сознательное усилие и больше интересоваться жизнью ребенка, просто появляться – во время выполнения домашнего задания, приема пищи, перед сном, на спортивных и школьных мероприятиях. Через занятия общими видами деятельности со своими детьми родители способны избавиться от собственной депрессии. Начать уделять внимание вашему ребенку никогда не поздно!
Подростки
Среди подростков депрессия стала настолько серьезной проблемой, что одна влиятельная правительственная комиссия порекомендовала, чтобы каждого подростка ежегодно проверяли на заболевание депрессией. Департамент здоровья США заключил: процедура обычной вербальной проверки вполне точна, а лечение, особенно терапевтические беседы, достаточно эффективно; раннее вмешательство защитит подростков от полноценного большого депрессивного расстройства и снизит риск суицида [251].
Нередко депрессия у подростков маскируется, однако специалист при помощи хороших диагностических инструментов может видеть то, чего не видят равнодушные взрослые. Недавно я перечитал «Над пропастью во ржи» и изумился, увидев Холдена Колфилда, главного героя, с которым я чувствовал очень тесную связь, с моей нынешней взрослой точки зрения. Хотя я все еще сопереживал ему, меня поразила степень депрессивности и саморазрушительности его поведения. Например, когда Холден злился на Стрэдлейтера, своего соседа по комнате и спортсмена, когда узнал о его свидании с девушкой, нравившейся Холдену в детстве. В порыве ярости Холден ударил крупного парня, и тот бросился на него и победил:
«– Холден, если я тебя отпущу, ты будешь держать рот на замке?
– Да.
Он слез с меня, и я тоже встал. Моя грудная клетка адски болела от его грязных коленей. „Ты грязный тупой сукин сын и идиот“, – сказал я… Затем он действительно бросился на меня, и в следующую минуту я снова оказался на чертовом полу» [252].
Холден похож на многих подростков, которые выглядят бунтующими, спорящими, имеют небольшие проблемы с законом или просто «скверный характер», но на самом деле находятся в депрессии. Они не кажутся болеющими, потому что выучили несколько навыков – создавать шум, выводить из себя окружающих, поддерживать эмоциональный накал, – чтобы не чувствовать внутреннюю пустоту. Они делают других ответственными за собственное поведение, увлекая родителей и школу в борьбу за власть, дабы им не пришлось действительно столкнуться с независимостью. Один теоретик замечает: в случае с детьми, нарушающими закон, имеют место быть родители, полные ярости по отношению к обществу или друг другу, «поэтому ребенок берет на себя роль мстителя за своего родителя… освобождая его от необходимости действовать самому и отвечать за собственные эмоции и поступки» [253]. Другими словами, родитель проживает жизнь с обидой, затаенной злобой, возможно, чувствует доминирование над ним второго родителя и не в силах отстоять себя – и тайно восхищается мятежностью ребенка и подбадривает его, пока тот не ударит прямо по обиженному родителю.
Я познакомился с Джейсоном, когда ему было пятнадцать. Он находился на испытательном сроке после того, как его поймали на каком-то мелком вандализме. Юноша был стройным и красивым и мог бы быть популярным футбольным игроком старшей школы, если бы не ощущал чрезмерную отчужденность от системы, чтобы принимать участие в мероприятиях.
Его мать оказалась одним из самых злых членов общества, когда-либо мне встречавшихся. Казалось, она была обижена на весь мир. Женщина постоянно ругалась со своим вторым мужем, отчимом Джейсона, преимущественно по поводу денег. Отчим тратил каждую лишнюю копейку на взрослые игрушки – лодки, снегоходы, – к которым он с радостью ограничивал доступ Джейсону. Мать обычно много разглагольствовала о том, как он несправедлив по отношению к ее сыну, но никогда не могла отстоять свою позицию. Это происходило несмотря на то, что реальным добытчиком в семье являлась она, а ее родители заплатили за дом, в котором они жили. Мать и отчим Джейсона были ужасно обиженными и сердитыми, и за любые мелкие споры судились с соседями с обеих сторон.
Джейсон был очень подавлен, хоть внешне и активен. Он отличался апатичностью и озабоченностью малейшими проблемами с физическим состоянием. Подросток плохо спал и злоупотреблял алкоголем. Он не видел решительно никакой цели в жизни, но не выражал непосредственных суицидальных настроений. Джейсон жаловался на необходимость посещения терапии, но всегда приходил вовремя и говорил открыто. Когда его испытательный срок закончился, он учинил еще одно мелкое правонарушение и получил больше испытательного времени, что я расценил как его желание продолжить терапию. Юноша был умным и мог бы преуспеть в школе, но совсем не учился. Свободное время подросток проводил либо со своей девушкой, либо перед телевизором. Джейсон хотел большего; порой у него возникало сильное желание как-то изменить свою жизнь, но он словно не знал, с чего начать.
Хотя Джейсон и создавал в школе проблемы, благодаря немалому количеству положительных сторон его личности школьные власти не действовали против него. С матерью была абсолютно противоположная ситуация. Несколько раз в неделю она звонила в школу, чтобы пространно обсудить сделанное и не сделанное Джейсоном или его сестрой.
Однажды подросток рассказал мне каким-то робким тоном, как во время разговора с матерью снял с себя свитер, а из него прямо к ее ногам выкатился пакет с марихуаной [254]. Он смеялся тому, что смог заставить ее поверить, будто пакет не его – якобы он просто держал его для друга.
Довольно невероятно, но такая же сцена повторилась спустя несколько недель. На этот раз я заметил: Джейсон не только смеялся над наивностью своей матери. Когда я сказал, что он, должно быть, испытал разочарование, ведь она, кажется, не заботилась о нем достаточно и не вникла в его историю, подросток заплакал – я впервые тогда наблюдал признание им вообще какой-либо боли. Он выплакивал все годы гнева из-за ощущения, словно в их семье именно он являлся настоящим взрослым человеком. Джейсон рассказал: он был сексуально активен с восьми лет, всегда прямо под носом у матери. Он знал, что был слишком молод для подобных занятий
