Революционерка, но не коммунистка
Дункан была ярой революционеркой. Она сочувствовала русской революции, поскольку несколько раз танцевала в Москве и Санкт-Петербурге. В начале двадцатых она основала в Москве школу танца и вышла замуж за русского поэта, напоминавшего ей умершего сына. Газеты постоянно травили Айседору за ее философские взгляды и склонность к коммунизму. Но на самом деле Дункан всю жизнь оставалась аполитичной и была верна лишь своему искусству. Она считала, что все великие творческие устремления самой судьбой призваны развенчать существующие догмы. С ее точки зрения общество и эк-
сперты для того и существовали на свете, чтобы не обращать на них внимания. Дункан говорила газетчикам: «Я не анархистка и не большевичка. Я — революционерка. Все гении, достойные называться таковыми,— революционеры. Каждый художник, артист должен быть им, чтобы оставить след на земле» (Дункан. 1927, стр. 118). Она любила повторять: «Я всегда восставала против кабалы святош», как бы в насмешку над системами или задавленными догмами людьми. Когда филантроп Парис Зингер предложил ей профинансировать школу танцев в Нью-Йорке, о которой она мечтала, Айседора пришла в восторг. Магнат внес первый взнос в 250000 долларов за целый городской квартал стоимостью 5 миллионов, чтобы показать свою преданность ее школе. Когда он взял ее, чтобы показать это место, Айседора сказала: «Я не могу здесь работать. Здесь пахнет лошадьми».
Импульсивная, беспокойная бунтарка
Самые шокирующие взгляды Дункан касались брака. Она не только не верила в этот институт, он вызывал у нее отвращение, и она говорила влюбленным парочкам, что они совершают ужасную ошибку.
Все основные решения в своей жизни Дункан принимала с беззаботным пренебрежением. Она никогда не заботилась о том, чтобы просмотреть контракты или принять во внимание финансовую сторону главных своих предприятий. Когда в 1904 году Айседора открыла свою первую школу танцев в Берлине, то совершенно не представляла, откуда брать деньги на ее содержание.
Позднее Дункан признавалась: «Это было самое поспешное предприятие, какое только можно себе вообразить», добавляя: «Это как нельзя больше соответствовало... другим начинаниям; совершенно непрактичным, несвоевременным и импульсивным».
Когда бы на Дункан ни сваливались деньги, она обязательно самым глупым образом их тратила на какую-нибудь свою мечту. Одну из своих первых ошибок она совершила, ничтоже сумняшеся купив в Греции гору и вполне серьезно намереваясь открыть на ней школу танцев и жить там постоянно. Айседора все-таки открыла свою школу, прямо напротив Акрополя, набрав в нее греческих ребятишек, которые в традициях Софокла плясали на сцене босыми. Великий замысел закончился плачевно, стоив Дункан целого состояния, поскольку ее гора была безводна и непригодна для жизни. Айседоре и в голову не пришли эти серьезные детали, хотя и она, и брат Реймонд потратили за десять лет целое состояние, пытаясь возвести ей собственную школу.
Психосексуальная энергия и кризис
Первого своего ребенка, дочь Дидру, Дункан родила в 1905 году от Гордона Крейга. Крейг был одаренным театральным художником и сыном ее подруги Эллен Терри. Айседора встретила Крейга в Берлине, и их страстный роман длился два года. Эта бурная любовь не пережила ее репутации. Дункан просто надсмеялась над американскими пуританскими нравами, заведя роман с женатым мужчиной. За такое поведение Америка проигнорировала ее профессиональную деятельность, в то время как Европа нашла в ее авангардном поступке что-то свежее..
Дункан всегда шла не в ногу. Она находила отклик и в мире искусства, и в мире богачей. Остальному же свету она была не интересна. Когда Айседора встретила Париса Зингера и убежала с ним на его яхте, он был уже женат и имел пятерых детей. Этот роман приобрел скандальные очертания, так как парочка пронеслась через всю Европу, бросая вызов традиционной морали.
От Зингера Дункан родила сына Патрика в 1910 году. Она бросила поездки и родила ребенка в Бельгии. У нее будет и третий незаконнорожденный ребенок, но его появление на свет было запланировано. Ее старшие дети, Дидра и Патрик, трагически погибли, когда шофер потерял управление, и машина рухнула в Сену. Дети умерли мгновенно. Дункан заявила, что предчувствовала трагедию, когда, в апреле 1913 года, танцуя под похоронный марш Шопена, вдруг увидела «две светлые головки, окруженные черным» (Дункан. 1927, стр. 259). Дункан была убита горем и близка к эмоциональному коллапсу. Чтобы оправиться от потрясения, она поехала в Италию к своей подруге Элеоноре Дузе. В течение 1914 геда Айседора
методично соблазняла одного скульптора, пытаясь найти замену погибшим детям. Но ее желанию не суждено было осуществиться. Ребенок родился мертвым. Вероятно это произошло из-за ослабленного физического и эмоционального состояния. Эта новая трагедия только усугубила горе Дункан. Она так до конца и не оправилась от этих трагедий, так как подавляла их в себе.
Капитуляция перед браком
В сорок четыре года Дункан наконец нарушила свою пожизненную клятву никогда не выходить замуж. Она страстно влюбилась в помешанного русского поэта двадцати шести лет. Сергей Есенин был белокурым Адонисом, напомнившим ей о погибшем сыне Патрике. Фактически Есенин был гораздо старше, чем ее сын в то время, если бы остался жив. Он мог выехать за пределы коммунистической России, только женившись на путешествующей иностранке. И Дункан согласилась выйти за него замуж единственно ради его компании в гастрольных поездках по Западной Европе и Соединенным Штатам. Это импульсивное решение приведет к самым плачевным результатам. Брачная церемония в Москве состояла лишь из ритуального обмена клятвами. Есенин был эпилептиком и проявлял склонность к вспышкам неконтролируемого гнева. Он был, возможно, самым худшим вариантом для Дункан, нуждавшейся в стабильности. Одним из мотивов такого поступка могло быть сходство Есенина с ее отцом, который также слыл дерзким распутным поэтом.
Дункан была очарована юностью Есенина, его красотой и гением, и приступы неконтролируемого гнева и эпилепсии не отпугнули ее. Их брак приобрел дикий, буйный характер. Практически каждый день поэт грозился убить ее. То, что она спокойно терпела подобное поведение, подтверждало ее саморазрушительный характер.
Есенин был так же развратен, как маркиз де Сад. Во Франции и Америке он разнес множество гостиничных номеров и за хулиганство был вышвырнут из обеих стран. Есенин портил имущество практически везде и тратил деньги, не считая, оставляя Дункан расплачиваться. Когда из-за его разгульного образа жизни у нее кончились деньги, он бросил ее нищей в Париже и вернулся в Москву. Они так никогда и не развелись, и Айседора оставалась с ним даже после того, как он в нарушение закона женился на внучке Льва Толстого. Дункан простила его, но они больше никогда не жили вместе. В конце концов в 1925 году Есенин повесился.
Маниакальный успех
Дункан определяли психическая энергия и безумная страсть. Ее стремление к совершенствованию заставляло ее танцевать всю ночь напролет в лихорадочном темпе, забывая о времени, голоде, усталости: «Работа настолько поглощала меня, что я входила... в какое-то состояние статического экстаза». Сейчас психологи называют подобное состояние «зоной» или «потоком». Это эйфорическое состояние, граничащее с трансцендентальным поведением, когда «люди настолько поглощены своей деятельностью, что все остальное, кажется, не имеет для них никакого значения». По свидетельству Мери Дест-си, подруги и доверенного лица, жившей с ней в Европе, во время одного из приступов мании Дункан практически не спала: «Она вела себя как безумная». «Ничто не могло остановить ее... Айседора не смыкала глаз ни на мгновение и находилась в состоянии крайнего возбуждения... Она решила не идти спать, но отправиться по ресторанам, ночным клубам и тому подобное в поисках развлечений» (Дести. 1929, стр. 133).
Дункан постоянно ходила по краю пропасти. Подобное существование добавляло еще большую неразбериху и способствовало развитию мании. Айседоре самой никто не отказывал, и она жила собственной жизнью, отвергая все традиции и установления общества. В этом и проявлялась ее склонность к мании, воплощенная в Танце Будущего, стиле, направленном на перенесение традиций нонконформизм". Уолта Уитмена в танец, отвергавшем классический балет. Ее танец «Примавера» основывался на картине Боттичелли. Визитной карточкой Айседоры стали свободно развевающиеся платья, ее обыкновение танцевать босиком. Танцы она ставила на музыку великих композиторов
Вагнера и Бетховена. Ее школа танца в России действительно стала достижением в те времена. Страстно желая основать собственную школу танца, Дункан так и не смогла передать ученикам свой уникальный стиль, настолько трудно было его повторить.
