«Мы здесь все в Америке – дети младших детей, у которых не было земли, и поэтому они двинулись на другой континент», – сказала мне одна женщина-риэлтор в Техасе. Из той волны, которая пошла из Европы на юго-восток под знаменами крестоносцев, младших детей тоже было много – настолько много, что был, кажется, отдельный их орден, Братство Черноголовых. (Я надеюсь, вас не коробит идея о том, что братство Христово состояло из людей, которым не досталось земли по законам наследования, и которым поэтому хотелось своей землицы, и почему бы не отобрать ее у неверных?) По логике этого сюжета из младших детей выросло так много революционеров и авантюристов. Когда они выходят «из семьи наружу», то ведут себя не как «старшие», которые склонны распространять дело своего Рода, но «едут на своей козе» (она же Емелина печка), против установившихся законов. Тоже возможно: пятеро погибнут, один выиграет.
Итак, сказка про Младшего Ребенка имеет следующие основные варианты:
1) Его любят и слишком балуют, он вырастает капризным и плохо приспособленным, до смерти родителей остается с ними. Своих детей у него или нет, или он довольно слабый родитель. Свою семью он или не создает, или это слабая семья, сильно поддерживаемая усилиями (и подавляемая волей) старшего поколения.
2) Его любят и балуют, и он вырастает в уверенности, что все самое лучшее все равно ему достанется, никуда не убежит. И поди ж ты – эта твердая вера реализуется: он получает от жизни много крупных кушей непонятно почему, не обычными для окружающих, одноразовыми способами.
Написал и подумал: да что же это такое! Я знаю людей, которые отлично совмещают эти два вроде бы не очень похожих сюжета. Значит, похожи.
Некоторые черты Младшего Ребенка практически наверняка: надолго затянувшаяся инфантильность, богато развитое воображение, неглубоко притаившийся Трикстер.
«Третий лишний»: Золушка-Хаврошечка
Этот образ так часто встречается в сказках, и так редко – в жизни. И как-то он всю жизнь меня волнует: образ человека, который в видимом спектре функционирует наоборот, чем «все нормальные люди» – поглощает мало, а дает много. Чего он такого не поглощает? – на простом сказочном языке, материнской любви; но точнее, наверное, сказать, что не просто любви, а заботливой, «земной» любви, которая «дарит», «одевает», «холит», «обеспечивает». Золушка, Хаврошечка и прочие многочисленные сказочные сироты этого лишены, но удивительным сказочным образом они платят этому миру обратной валютой – они сами заботятся, сами дарят, сами одевают – кого угодно, но не себя.
Сказки, мораль и религии прославляют таких персонажей, и если эти черты развиты у кого-то из живых, то более «нормальные» люди их тоже часто и легко прославляют. Оно и понятно: жить рядом с такими людьми удобно и хорошо: потребляют мало, дают много. Я бы сам с удовольствием имел Золушку на своей кухне, но понятно, что ее там нет, потому что такое счастье достается вот именно что Мачехе.
В этой сказке в смысле семейной динамики ключевое слово, наверное, не столько «третий», сколько «лишний». Золушка- Хаврошечка, давайте я уж так ее буду называть, в своей семье как будто бы «лишняя», у нее как будто бы нет законного, четко обозначенного и гарантированного места. Во многих сказках от нее именно что хотят избавиться – несмотря на всю ее полезность. Я думаю, что эти «полезность» и «избавиться» на самом деле очень друг с дружкой связаны, просто как кусочки одной логической цепочки. Это сказка про ребенка, который по каким-то системным раскладам оказывается лишним, нежеланным. Таким образом, он попадает в этот мир – желанное для себя место – на еле-еле купленный билет. Он понимает (знает? воображает?), что на этот билет полного спального места ему не достанется, и он заранее готов сидеть на краешке. Он заранее готов питаться крохами, и дорого отрабатывать эти крохи.
Жестко говоря, он готов быть очень «полезным», чтобы от него не «избавились».
Есть такое представление о том, что люди обладают разной степени «экзистенциальной плотностью». «Плотный» человек уверен в том, что он есть; что он имеет право быть; что он имеет право занимать вот это место, эти ресурсы. «Неплотный» человек в этом совершенно не уверен. «Бесплотный» человек – крайние места на шкале – уверен, что «мир» есть, а «его» нету, и право «быть и иметь» ему недоступно. Грубо можно сказать, что на «бесплотной» части шкалы умирают от шизофрении или анорексии, а на «плотной» – от скуки и одиночества, плюс от многочисленных войн с себе подобными.
Так вот, Золушка-Хаврошечка – конечно, «экзистенциально не плотный» персонаж. Она очень и очень не уверена, что у нее есть право быть и обладать соответственными регалиями, типа праздничного платья или права послать мачеху на три буквы.
(Последнее означает, если кто не понимает, право испытывать и выражать эмоции, в частности, эмоции «негативного» плана, прежде всего, агрессию, но так же ревность, жадность, злость; и, может быть, главное – это великое, прекрасное, детское и экзистенциально бессмысленное «ХОЧУ!». Среди людей такого типа развита доброта и «податливость», часто обладающая не очень приятным привкусом того, что они не столько добры, сколько не могут себе позволить быть (или показаться) не добрыми. Чистосердечно добрые люди и злятся чистосердечно, включая, я уверен, Христа, мать Терезу и Святого Франциска. А со «слишком добрыми» невротическими нашими собратьями приходится работать психологам, хоть бы вот и мне, грешному, обнаруживая их зубы, клыки и прочие требующие заботы части тела.)
Итак, один вариант появления в семье Золушки-Хаврошечки – это родить ребенка и дать ему понять, что полного права быть членом семьи у него нет. По разным причинам такое может произойти; проще всего вариант «незаконнорожденности», когда «благородный род» не хочет родниться с «низкими смердами», и соответственно принять плод такого скрещения не в силах. «Низкие смерды», кстати, тоже не склонны считать такого ребенка за полноценного своего. Тайные слухи о «других родителях» могут кружить вокруг дитятка; а могут и явные речи, что, скажем, отец его – такая сволочь и пустое место, что и ребенок, как минимум, наполовину под вопросом. Удивительно, как долго могут люди жить «под вопросом» – десятилетиями, это точно. Да и всю жизнь, конечно, человек может тайно или явно разыгрывать собственную «невидимость», и хвала тому, кто в ходе этой игры готовит вкусный суп, а не пишет злобные анонимки.
Еще одна «семейно-системная» разгадка судьбы Золушки- Хаврошечки, возможно, скрывается опять же в словах «третий лишний». Только первые два здесь – не старшие дети, а папа и мама. Это как раз один из вариантов продолжения судьбы «победителя Эдипова конфликта». Она становится на место матери: в сказке та вообще умирает, а Золушка-Хаврошечка очень во многом играет в семье вот именно что собственную мать. Вся ее забота о мачехе и ее дочерях ведь в сущности может являться заботой об отце и его семейном счастье. Вообще все ее заботливое отношение к миру очень материнского склада. Страшно победить в Эдиповом конфликте, хотя бы только в воображении: потом всю жизнь можно наказывать себя черной работой и серой одеждой. Если представить себе, что и Мачеха, и Фея-Крестная – это одна и та же мама Золушки, и эту маму она в раннем возрасте оттеснила, хотя бы в детских фантазиях, от отца, то многое становится понятно: и желание Мачехи (то есть мамы) избавиться от «сиротки», и то, что праздничное (свадебное) платье Золушка не может сшить себе сама, а может только взять из рук Феи (то есть мамы).
Можно добавить, расширяя образ Фрейда, что «победить и вытеснить собственную маму» можно не только из романтически- сексуальных желаний близости с папой. В семейных системах бывают более простые и жесткие расклады: это можно сделать, например, из верности бабушке (папиной маме), из верности общему клану (которому противопоставила себя мама), или просто борясь за свою жизнь и нормальность под очень психически деструктивной мамой.
Самым частым в моей практике раскладом было как раз неприятие мамы в альянсе не с папой, а с бабушкой. Похоже, что в девичьей судьбе это образует довольно стабильный характер.
Потому что – вот что еще очень важно для Золушки-Хаврошечки – ведь ресурсов у этой бедной сиротки на самом деле очень и очень прилично. У нее может не быть материальных ценностей (которые ей могут «не полагаться» по статусу и роли), но у нее в избытке сил, энергии и доброжелательности, а это, конечно, ресурсы посерьезнее. Откуда? У этих людей всегда, похоже, есть обильный и скрытый источник, и на нашем уровне родовой магии это значит, что у них есть крепкая и хорошая связь с предками. В самом простом (и, наверное, распространенном) случае это как раз фигура бабушки.
Если такой фигуры нет, то из роли «третий лишний» вырастает, скорее всего, гораздо менее приятное для окружающих существо, пытающееся внедриться в этот мир не службой и послушанием, а когтями и кровососущими жвалами.
