а преломляется один хлеб, и одна чаша идет вокруг стола. Это древний символ единства. Иудеи его понимают как единство народа. Это правильное понимание. Но в христианстве эта традиция вкушения будет понята как единство во взаимной любви всех народов, всех людей, которые вошли во Христа, пришли ко Христу, независимо от того, иудей или не иудей. По сути говоря, то же самое было в иудаизме, потому что прозелиты так же участвуют в пасхальном седере на равных, хотя у некоторых ревнителей были мысли, что не подобает им участвовать, но такие чудаки, ревнители не по уму, всегда есть всюду. Итак, в седере Иисуса — знамение будущего единства, будущей целостности человеческого рода и одновременно знак того, что совершается таинство, совершается пасхальная трапеза, и «вы это творите в Мое воспоминание». Скоро, совсем скоро произойдет великая трагедия и великая победа.
Это — Плоть Моя, это — Кровь Моя
Иисус в беседе с учениками на этом последнем для Него пасхальном седере перед смертью и Воскресением подчеркивает: «Это Моя Плоть и это Моя Кровь». Странные, как кажется, слова. Евангелист Иоанн передает слова Иисуса, сказанные задолго до этого окружившим Его людям: «истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пьющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пьющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем» [Ин. 6: 53-56]. Многие иудеи говорили: как это может быть? Как Он может дать нам есть Свою плоть и кровь? И многие тогда, как пишет евангелист, отошли от Него, не поняв Его.
Между тем, что здесь имеется в виду? Говоря о призвании человека, Христос Яннарас указывал: «Человек не просто зритель, наблюдатель, истолкователь мира, но существо, непосредственно (собой. — А.3.) познающее мир через пищу, усваивающее и преобразующее материю мира в плоть своего собственного тела»[131]. Вкушение пищи — это соединение с естеством пищи. Мы вкушаем земную пищу, которая прорастает из земли, и соединяемся с землей, когда умираем: «прах ты есть и в прах отойдешь». То есть мы есть организованная определенным генетическим образом земля, материя, и мы отходим в стихию земли. Земля сама по себе не плоха, но у нее есть один минус: она безвольна, земля — это только пассивная стихия. Волю и свободу предаем земле мы. Все творение (греческое кт'кги; от кт''^ш — созидать, творить, населять), вся материя ожидает от человека своего освобождения из-под власти сатаны. Человек покорился сатане по своей воле, а мир — из-за человека. Помните — «проклята земля за тебя» [Быт. 3:17]? Апостол Павел объясняет: «тварь (KTiaig) покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее (то есть Адама. —А.3.), в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления (Богом. — А.3.), искупления тела нашего» [Рим. 8: 20-23].
Пища из падшей материи не пересоздает наше тело, не приводит человека к искуплению. Он остается в стихиях падшего мира. Нужна другая пища — пища, которая нас соединит со свободой в Боге, то есть вернет нам божественное бытие. А кто это божественное бытие человека восстановил? Иисус. Соответственно, мы должны соединиться с Ним самым прямым образом — мы должны есть Его как пищу, чтобы стать Им. Ведь Он, опять же по слову апостола, «спаситель тела» [Еф. 5: 23].
В этом — символ и образ победы над грехом, и в этом смысл того акта, который Греческая Церковь назвала Евхаристией. Вы помните, что %apira — благой дар (вот это слово нам вновь и понадобилось). Добавление префикса еи возводит и без того «хорошее» слово в превосходную, высшую степень — eu%apipr'ia — благодарность, благодарение. Греки и сейчас, когда благодарят, говорят «эвхаристо!». Отсюда и название этого центрального акта христианской жизни — Святая Евхаристия.
Святой Дионисий Ареопагит, размышляя о материальных образах (иконах — eiKova) духовных сущностей и приводя многочисленные этому примеры, в частности, пишет: «Знак причастности Иисусу — соучастие в Божественнейшей Евхаристии, и все прочее небесным сущностям передано надкосмично (умопостигаемо), нам же символически (<ru^^oXiKwg)» [О небесной иерархии. I, 3][132].
Наша земная пища — хлеб, вино приносятся, естественно, от земли, это обычное зерно, обычный виноград, обычным образом из них делают вино и хлеб, но они потом освящаются и подаются не как земной хлеб и вино, а как Плоть и Кровь Христа. И это Он Сам говорит на последнем седере: «Это — Плоть Моя, это — Кровь Моя». Вкушающие их соединяются со Христом в одно целое. Как мы соединяемся в одно целое с землей, так же точно мы соединяемся со Христом в таинстве Евхаристии.
Для описания единения христиан со Христом в Новом Завете используют многочисленные и очень емкие образы: образ рождения, образ вкушения пищи, образ брака. Апостолу Павлу и евангелисту Иоанну явно не хватает человеческих образов, чтобы показать эту великую тайну, до конца ни в каких символических образах невыразимую. Что касается рождения: «Если вы знаете, что Он праведник, знайте и то, что всякий делающий правду рожден от Него» [1 Ин. 2: 29]. В Послании апостола Павла к Ефесянам говорится о том, что человек, как невеста с женихом, соединяется со Христом в таинстве Брака, и становятся, как и в браке, двое — одна плоть [Еф. 5:24-32]. И вот здесь, на последнем пасхальном седе- ре, и до того в Капернаумской синагоге — образ пищи. Бог сделался человеком, и Свою богочеловеческую жизнь Он дал братьям Своим, верующим во имя Его. Посмотрим, как в Евхаристии это происходит.
Таинство Благого дара
Очень важные слова ХристосаЯннараса: «Все мы объединяемся в Собрание (Церковь) не потому, что хотим усовершенствовать наши «добродетели» или «исправить» наши характеры, но потому, что жаждем жизни, свободной от разрушения и смерти. Нас интересует не добродетель смертного человека, но вечность человека, изменившего свой ум (раскаявшегося — в русском переводе)»[133].
Перед тем как начинается Евхаристический канон, дькон обращается ко всем молящимся: «Возлюбим друг друга, дабы в единомыслии исповедовать», и молящиеся, а теперь — хор тут же отвечают: «Отца и Сына и Святого Духа, Троицу Единосущную и
