По большому счету, Боголюбскому было все равно, кто будет княжить в Киеве и Новгороде – главное, чтобы это были его ставленники. Пропустим длинный перечень усобиц, кипевших на соседних с его владениями землях – он займет немало страниц даже в простом перечислении имен, дат и названий. Боголюбский не гнушался заключить союз со вчерашними врагами, чтобы низвергнуть того, кто не люб ему сегодня. Причем мог помочь вернуться на удел тому, чьего изгнания добивался прежде. Когда умер княживший в Киеве Ростислав, сумевший поладить с Боголюбским, на его место был избран Мстислав Изяславич – сын того самого Изяслава Мстиславича, который сумел вернуть себе Киев, отбив его у Долгорукого (и лишь смерть Изяслава позволила Юрию добиться своей цели). Андрей ненавидел Мстислава, да и тот «был не из таких, чтобы угождать кому бы то ни было, кто бы вздумал показать над ним власть». Сыграв на противоречиях между князьями, Боголюбский сумел собрать войска 11 князей. В марте 1169 года объединенные силы подошли к Киеву. После двухдневной осады Киев сдался, князь Мстислав бежал. Город был, как писал Костомаров, опираясь на доступные ему источники, «весь разграблен и сожжен в продолжение двух дней. Не было пощады ни старым, ни малым, ни полу, ни возрасту, ни церквам, ни монастырям. Зажгли даже Печерский монастырь. Вывезли из Киева не только частное имущество, но иконы, ризы и колокола. Такое свирепство делается понятным, когда мы вспомним, как за двенадцать лет перед тем киевляне перебили у себя всех суздальцев после смерти Юрия Долгорукого; конечно, между суздальцами были люди, мстившие теперь за своих родственников; что же касается до черниговцев, то у них уже была давняя вражда к Киеву, возраставшая от долгой вражды между Мономаховичами и Ольговичами… Андрей достиг своей цели. Древний Киев потерял свое вековое старейшинство. Некогда город богатый, заслуживавший от посещавших его иностранцев название второго Константинополя, он уже и прежде постоянно утрачивал свой блеск от междоусобий, а теперь был ограблен, сожжен, лишен значительного числа жителей, перебитых или отведенных в неволю, поруган и посрамлен от других русских земель, которые как будто мстили ему за прежнее господство над ними. Андрей посадил в нем своего покорного брата Глеба, с намерением и наперед сажать там такого князя, какого ему будет угодно дать Киеву».
Спустя год Мстислав сумел собрать силы и вернуться – горожане открыли ему ворота без боя. Глеб бежал. Но через месяц он вернулся и привел половцев – и Мстислав, брошенный вчерашними союзниками, покинул Киев, на этот раз навсегда – спустя несколько месяцев он умер на Волыни. Впрочем, Глеб Юрьевич пережил его всего на год.
Но тогда, в марте 1169 года, от Киева войско Боголюбского и его союзников двинулось к Новгороду – это был удобный момент, чтобы подмять богатый и свободолюбивый город. То, что там княжил сын Мстислава Изяславича Роман, было лишь дополнительным поводом. Однако поход окончился полным провалом – едва насчитывавшее 400 человек новгородское ополчение разбило 7-тысячное войско Боголюбского. Пленных было так много, что новгородцы продавали суздальцев «втрое дешевле овец», как писал В.О. Ключевский. Любопытно, что икона Богоматери, позже названная Знаменской и с помощью которой якобы отогнал войско будущего святого Андрея новгородский архиепископ Иоанн, тоже впоследствии признанный святым, во времена Костомарова и Ключевского относилась к числу самых почитаемых в России икон Божьей Матери.
Впрочем, не прошло и года, как новгородцы отправили из города Романа Мстиславича и сами обратились к Андрею с просьбой прислать им нового князя. Причина того была вовсе не в том, что Боголюбский смирил свою гордыню и обратился к ним словом, а не мечом. Причина была куда проще – Новгород, выражаясь современным языком, находился в «зоне рискованного земледелия» и, как следствие, сильно зависел от импорта зерна из суздальской земли. И прекращение поставок довольно быстро ставило город на грань голода. В итоге стороны пришли к некоторому консенсусу – новгородцы принимали лишь князей, посланных Андреем, но оставляли за собой право отправить любого ставленника Боголюбского восвояси так же, как изгоняли прежде других князей, ставших неугодными. Так, сначала к ним прибыл Рюрик Ростиславич, а в 1172 году его сменил младший сын Андрея Юрий – тот самый будущий муж грузинской царицы Тамар, о котором шла речь в самом начале этой книги.
Тем временем умер Глеб Юрьевич, и киевский престол снова освободился, что снова означало начало усобиц. Дорогобужский князь Владимир, брат умершего в 1167 году Ростислава и в прошлом союзник Андрея, при поддержке своих племянников занял Киев. Однако Боголюбский не потерпел «самовыдвиженца» и потребовал, чтобы он покинул престол. А чтобы Ростиславичи не возражали, он напомнил им, что они назвали его своим отцом, и отдал Киев самому кроткому из них – Роману. Однако не успел тот обжиться на новом месте, как князь Андрей задумал посадить в Киеве своего брата Михалку Юрьевича, которого в 1168 году выкупил из плена и даже дал в удел Торческ. Но для этого требовался хотя бы формальный повод. И он нашелся – Боголюбский потребовал от Ростиславичей выдачи троих киевских бояр, якобы отравивших князя Глеба. Ростиславичи отказались выдать обвиняемых, полагая, что эти люди невиновны и требование о выдаче лишь повод придраться. Предположение оказалось верным – вскоре они получили следующее послание из Владимира:
«Если не живете по моей воле, то ты, Рюрик, ступай вон из Киева, а ты, Давид, ступай из Вышегорода, а ты, Мстислав, из Белагорода. Остается вам Смоленск, там себе делитесь, как знаете».
Роман Ростиславич предпочел подчиниться и уехал в Смоленск. Михалко не спешил выполнить волю Андрея и остался в Торческе, отправив в Киев вернувшегося из Византии брата Всеволода с племянником Ярополком (сыном старшего из Юрьевичей – Ростислава). Ростиславичи, узнав об изгнании Романа, отправили к Боголюбскому послов за разъяснениями, однако до ответа тот не снизошел. Тогда Ростиславичи заняли Киев, захватив Всеволода и Ярополка, объявили киевским князем Рюрика Ростиславича и одновременно осадили Михалку в Торческе, потребовав от него отказаться от Киева и предложив взамен Переяславль. Михалко, видимо, не считал себя слишком уж обязанным Андрею (возможно, не мог забыть нескольких лет изгнания) и согласился. Узнав об этом, Андрей Боголюбский пришел в ярость. И снова его посланец повез Ростиславичам волю князя. Боголюбский потребовал, чтобы Рюрик отправился в Смоленск к брату, а Давид и Мстислав покинули пределы «земли русской». Более всех возмутился словами Андрея Мстислав Ростиславич. Он приказал обстричь посланцу волосы и бороду и отправить его обратно с ответным посланием Андрею: «Мы тебя до сих пор считали отцом и любили, ты же прислал к нам такие речи, что считаешь меня не князем, а подручником и простым человеком; делай что замыслил. Бог нас рассудит!»
В.О. Ключевский откомментировал эти слова Мстислава: «Так в первый раз произнесено было в княжеской среде новое политическое слово подручник , т. е. впервые сделана была попытка заменить неопределенные, полюбовные родственные отношения князей по старшинству обязательным подчинением младших старшему, политическим их подданством наряду с простыми людьми».
Увидев остриженного посланца (что уже само по себе было оскорблением) и услышав эти слова, Боголюбский забыл о своем миролюбии и приказал собираться в поход. Немалое ополчение суздальской земли в пути пополнилось новгородцами, черниговцами, войсками княжеств полоцкой земли. Довелось выставить ополченцев в поход против родных братьев и Роману Ростиславичу – выбора у него не было, в противном случае армия Боголюбского сожгла бы Смоленск. Узнав о наступлении, Михалко снова переметнулся на сторону Андрея и занял Киев. Рюрик заперся в своей прежней вотчине Белгороде, Мстислав – в Вышгороде, Давид же поехал просить помощи у галицкого князя. Полагая Мстислава зачинщиком «сей смуты», Боголюбский приказал захватить его. Разношерстное войско осадило Вышгород. Осада продолжалась 9 недель. Большинство князей, участвовавших в походе, просто повиновались воле Андрея либо личной неприязни к Ростиславичам. Но были среди них и те, кто сам хотел стать киевским князем. Вот как это описывал Костомаров:
«Двоюродный брат Ростиславичей, Ярослав Изяславич Луцкий, пришедший со всею волынскою землею, искал для себя старейшинства и киевского стола, чего добивался также Святослав Всеволодович Черниговский, старейший князь в ополчении. Самого Андрея здесь не было, чтобы решить этот спор своею могучею волею; а все эти князья, сами того не сознавая, только затем и явились под Вышгород, чтобы дать возможность Андрею назначить в Киев такого князя, какого ему будет угодно».
Затянувшееся «стояние» давало возможность поостыть и задуматься. Ярослав Изяславич, рассорившись со своим явным конкурентом в борьбе за киевский престол Святославом Всеволодовичем, переметнулся к Ростиславичам и увел свое войско, чтобы, соединившись с Рюриком Ростиславичем, ударить по вчерашним союзникам. В то же время стало известно, что на помощь Ростиславичам идут галичане. Вчерашний перевес в силе растаял как дым. Со своей стороны большая часть союзников Боголюбского не имела ни поводов, ни охоты продолжать войну, как теперь говорят, «до победного конца». Смоленцы и вовсе пришли к Вышгороду не по своей воле. Новгородцы охладели к делу, которое уже не обещало быстрой выгоды. Ополченцам из полоцкой земли было совершенно безразлично, кто будет сидеть в Киеве.
