А в частности, этот Бог со всей серьезностью относится к тому факту, что Его любимое творение испортилось, взбунтовалось и страдает от последствий этого. Как мы видели, пантеист не в силах справиться с этим положением. И даже в рамках панентеизма довольно трудно серьезно рассматривать радикальную природу зла, не говоря уже о том, что с этим злом намерен сделать благой Бог. Если мы заговорим о Боге деизма, то в ответ можно только пожать плечами: если мир погружен в хаос, почему это должно беспокоить Бога? Не должны ли мы решать эти наши проблемы сами? Многие распространенные заблуждения христиан коренятся именно здесь, они представляют собой попытку построить христианскую веру на фундаменте деизма. И тогда люди рассказывают историю о далеком и суровом Боге, который внезапно решил помочь людям и послал к ним своего Сына, чтобы тот научил нас убегать из этого мира и жить с Богом, а затем приговорил Сына к жестокой казни, чтобы удовлетворить какие–то весьма загадочные и довольно случайные требования справедливости.
Чтобы лучше понять, почему эта картина неверна, и мыслить именно в том контексте, в котором христианская история обретает свой подлинный смысл, нам надо понять, как истинный Бог, согласно представлениям иудеев и христиан, выполняет свой план по спасению мира. Как же Бог намерен поступить со злом, если речь идет о Боге из третьего варианта ответов?
Ответ на этот вопрос может удивить современного человека — Бог призывает Авраама. Но прежде чем мы перейдем к этому вопросу, нам следует уделить внимание представлениям Древнего Израиля о Боге.
* * *
В какой–то момент — хотя историку трудно ответить на вопрос, когда именно это произошло, — Древний Израиль стал называть своего Бога особым именем.
Это имя было настолько особым и настолько священным, что к моменту рождения Иисуса (и вероятно, это началось еще за несколько веков до того) его уже нельзя было произносить вслух. (Правда, существовало одно исключение: раз в год первосвященник произносил его в самом священном помещении Храма — во святая святых.) Поскольку в еврейской письменности используются только согласные, мы даже не можем с уверенностью сказать, как именно оно звучало: мы знаем, что оно писалось как YHWH, и согласно самой правдоподобной гипотезе звучало как «Яхве». Ортодоксальные иудеи и сегодня не произносят Имя, они часто называют Бога просто словом «Имя», HaShem. Они его также и не пишут. А иногда даже общий термин «Бог» они пишут как «Б–г» — по той же самой причине.
Как и подавляющее большинство других имен в древности, слово YHWH имело свой смысл. Вероятно, оно означало: «Я есмь тот, кто Я есмь» или «Я буду тем, кем Я буду». Бога невозможно определить, опираясь на что–то, кроме Него самого. Невозможно сказать, например: существует некая категория «божественного», примером которой, хотя бы и самым высшим, является Бог. И даже нельзя сказать, что все существующее, включая Бога, обладает некими общими свойствами, такими как «бытие» или «существование», а потому Бог — высшее из всего существующего. Лучше сказать иначе: Он есть тот, кто Он есть. Он сам себе категория, а не часть какой–то широкой категории. Вот почему мы не можем вскарабкаться на гору аргументов из нашего мира и добраться до Бога, как не можем взойти по лестнице нравственного совершенствования до некоей ступени, где мы станем достойными Его присутствия.
С именем Бога связана еще одна неясность, с которой нам следует разобраться.
Поскольку личное имя Бога не произносили, древние израильтяне научились это делать, даже читая Писание. Увидев в тексте слово YHWH, они произносили Adonai, что означает «мой Господь». А чтобы об этом не забывать, они иногда добавляли к согласным YHWH гласные слова Adonai. Позднейшие читатели попытались это соединить. Не без натяжек (заменяя некоторые буквы другими, в частности у на j, a w на v) они создали некоторый гибрид — слово «Jehovah» (Иегова). Ни один древний еврей или христианин первых веков не смог бы понять, что это значит.
Большинство английских переводов Ветхого Завета продолжали придерживаться той же практики, так что люди не произносили имени Бога вслух. Чаще всего в переводах это имя передают словом «Господь», которое иногда пишут заглавными буквами. Это порождает непонимание, а потому, если вы хотите понять иудейские, не говоря уже о христианских, представления о Боге, вам следует разобраться в данном вопросе.
С самых ранних времен (а согласно свидетельству евангелистов, еще во дни служения Иисуса) христиане называли Иисуса «Господом». Причем первые христиане вкладывали в это слово по меньшей мере три смысла: (1) «господин», «тот, чьими рабами мы являемся», «тот, кого мы обещали слушаться»; (2) «истинный Господь» (в отличие от кесаря, который также носил этот титул; и (3) «Господь» в смысле YHWH, о котором говорится в Ветхом Завете. Все эти смыслы можно найти у апостола Павла, самого первого из всех христианских писателей, чьи труды дошли до нас. Христиане могли играть этой гибкостью смыслов, но у нас это иногда порождает недоумения.
В современной западной культуре, на которой оставил свой отпечаток деизм, слово «Господь» перестало указывать на Иисуса или на YHWH Ветхого Завета. Вместо этого оно говорит о далеком и неопределенном божестве, которое, возможно, связано с Иисусом, а возможно, и нет и которое, вероятно, не имеет отношения и к YHWH. Так скрупулезность древних иудеев, ошибки средневековых переводчиков и расплывчатое мышление предстаителей XVIII века мешают нам сегодня понять тот живой смысл, которым было наполнено для иудея I века слово YHWH или который первые христиане вкладывали в слова об Иисусе как о «Господе», так что нам уже трудно должным образом понять всю эту традицию.
А такое усилие нам сделать необходимо. Да, все слова о Боге окружены тайной, но это не должно служить оправданием для расплывчатости или туманности нашего понимания. И поскольку первые христиане чаще всего называли Иисуса именно «Господом», нам крайне важно уяснить, что они имели в виду.
А для этого нам необходимо лучше понять тот народ, который верил, что сам единый истинный Бог YHWH призвал его и сделал своим особым народом ради всего мира. Этот народ верил, что Бог намерен избавить от зла всю вселенную и поручил своим людям проводить этот замысел в жизнь. Только в контексте истории этого народа мы можем понять смысл истории Иисуса из Назарета, который стоит в центре христианской веры. И я полагаю, что поняв Иисуса, мы начнем узнавать тот голос, отзвуки которого мы слышим в стремлении к справедливости, в жажде духовности, в голоде по взаимоотношениям и в наслаждении красотой.
Нужно ли нам посвящать целую главу народу, в котором, по исторической случайности, родился Иисус из Назарета?
Этот вопрос не мог бы прийти в голову никакому христианину I века. И сама возможность постановки такого вопроса показывает, насколько христиане далеки от собственных корней. Для христианской традиции представление о том, что произошедшее с Иисусом из Назарета было наивысшей точкой долгой истории Израиля, имеет фундаментальное значение. Попытка понять Иисуса без этой истории, без ее развития и смысла подобна попытке понять, почему человек в особой одежде бьет палкой по мячику, при отсутствии базовых представлений о бейсболе или крикете.
Когда христианин начинает размышлять об Израиле — будь то Древний Израиль времен Иисуса или современная страна, — он сталкивается с определенными сложностями. За несколько недель до написания этих строк я посетил Яд Вашем (что означает «память и имя»), мемориал жертвам холокоста в Иерусалиме.
И я снова прочитал беглые записи еврея, которого, вместе с десятками других людей, засунули в вагон для скота, где было нечем дышать, и отправили к месту уничтожения, хотя он уже находился в аду. Я видел камни, на которых были выбиты названия городов Европы, откуда были отправлены на бойню тысячи евреев. Что мы здесь можем сказать о еврейском народе? Нам остается скорбеть, качать головами, чувствовать глубокий стыд за то, что такое могли не то чтобы совершить, а хотя бы просто выдумать люди европейской культуры (которую многие по–прежнему называют «христианской»).
И тем не менее нам следует говорить об Израиле. И на самом деле, когда мы не упоминаем об истории евреев, в рамках которой жизнь и миссия Иисуса обретает свой подлинный смысл, мы вступаем в безмолвный сговор с антисемитизмом, который в скрытом виде существовал задолго до прихода Гитлера к власти. Мы должны говорить об истории евреев, хотя нас при этом охватывает трепет.
Но нам мешает говорить не только подобная осторожность. Вокруг этой истории ведутся нескончаемые споры. Что мы на самом деле можем знать об Аврааме, Моисее, Давиде и других? Совершили ли евреи исход из Египта на самом деле? Авторы Библии описывают события конца бронзового века и начала железного (то есть вместе примерно 1500–1000 годов до н.э.), но восходят ли эти тексты к тем временам или же они были созданы пять–шесть веков спустя? А в последнем случае — основаны ли они на надежных исторических сведениях или просто выдуманы?
