убийством мыслящего существа. А в-третьих, на суд Божий отправляется душа, у которой уже не будет не только соблазнившей тебя руки, но также и другой, не соблазнившей тебя.
Третье: (по стихам 15-17). Тут следует собрать противоречия. С одной стороны, если твой брат согрешит против тебя, то сначала: а) – поговори с ним один на один; если он не поймёт, то б) – позови свидетелей, пусть им свою непонятливость разъяснит; если опять не поймёт, тогда уж в) – обратись к церкви, пусть она рассудит и вразумит непутёвого (а может быть, и тебя самого – С.Ч.); а уж если и церковь ничего не сделает, тогда уж г) – считай своего брата язычником и мытарем. А дальше (стих 35) Бог, оказывается, накажет тебя, если ты не простишь своего брата. Чего, спрашивается, свидетелей звать, в церковь брата тащить, если сразу простил его – и дело с концом, Богу угодно как раз это. Только надо постараться простить от всего сердца. И прощать-то надо не один раз, а всегда и во всём. Как это и установлено Самим Иисусом (21, 22):
«Тогда Пётр приступил к Нему и сказал: Господи! сколько раз прощать брату моему (он имел в виду, вероятно, своего брата, Андрея, ученика Иисуса – С.Ч.), согрешившему против меня? до семи ли раз? Иисус говорит ему: не говорю тебе: «до семи», но до семижды семидесяти раз».
Да и то, думается, маловато.
Лука, правда, посчитал достаточно семи прощений в день (17:3,4), но с оговоркой, причём – очень важной: только если согрешивший против тебя покается. Согласитесь, что это совершенно разные вещи: простить за грех просто так, от души, и простить за грех раскаявшегося человека. Но, опять же, согласитесь, если человек грешит против тебя в день семь раз и кается в этом те же семь раз, то чего стоит это его дешёвое семиразовое в день покаяние? Да и не покаянием это будет, а насмешкой и издёвкой над тобой. А ты, будь дураком, прощай ему всё это, становись ещё дурее. Так вот таким и появишься в Царствии Небесном. Как раз по уму и место!
И ещё, почему это согрешивший против тебя брат становится язычником? С какой стати? Он что, от Бога отказывался? Тогда ты себя Богом, что ли, должен считать, чтобы брата обозвать язычником? А почему мытарем следовало брата назвать? Ну, понятно, мытарь, хоть это и профессия – собирать подати, – имя нарицательное. Тогда мытарей называли ворами и обманщиками. Но ведь и другие слова были. Да и почему согрешивший против тебя брат будет после всего прочего именно обманщиком и вором? А может, это ты как раз и являешься тем самым обманщиком и вором? Ведь понятия эти относительные в споре между братьями, да и не только братьями. Каждый считает себя правым, если спорят между собой, по уху по очереди въезжают. Потом, правда, не разобравшись до конца, кто прав, а кто виноват, простят друг другу, и это будет угодно Богу, но вряд ли это будет угодно каждому из спорящих в отдельности. А то и друг друга назовут язычниками и мытарями, да на этом и успокоятся до Божьего суда, затаив зло.
Короче говоря, оторви себе руки и ноги, вырви глаза, да и с ушами и языком распорядись таким же образом, да ещё и братьев своих и сестёр обзови предварительно на всякий случай язычниками и мытарями либо уж прости им всё – вот тогда тебе и будет найдено местечко в Царствии Небесном. Там только такие обрубки и нужны – легче укладывать в поленницы.
О разводе, верблюде и игольном ушке и другом (19)
В начале же создания, Бог мужчину
и женщину сотворил их. Посему оставит
человек отца своего и мать и прилепится
к жене своей, и будут два одною плотью,
так что они уже не двое, но одна плоть.
Мар. 10:6-8.
Что понимается под фразой «оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей»? Сказано это было в те времена, когда Отцом и Матерью у Адама и Евы был только один Бог. И вот Бог приказал, тем самым, Адаму и Еве, отречься от Него, «оставить», и прилепиться друг к другу. Адам, скорее всего, не склонен был исполнить такое злодейство, поэтому Богу пришлось изгонять его из рая силой, вместе с прилепившейся к нему Евой. А потом Бог образумился, что не так сказал, и стал усиленно приставать сначала к Адамову семейству, а потом и ко всем другим Своим детям: «Не забывайте Меня, любите Меня, следуйте по Моим путям». И тому подобное.
Это во-первых, к слову, сказанному у Марка. А во-вторых, про развод здесь, у Матфея, говорится слишком громко (стих 6):
«…Что Бог сочетал, того человек да не разлучает».
Ему (Иисусу) напомнили, что Моисей-то разрешал разводиться. «Ошибался ваш Моисей, – говорит Иисус, – потакал вам, прелюбодеям! А теперь всё, отгулялись, никаких разводов! Баста! Потому что всё это – прелюбодейство». И здесь придётся привести действительные слова первоисточника (стихи 7-9):
«Они говорят Ему: как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею? Он говорит им: Моисей, по жестокосердию вашему, позволил вам разводиться с жёнами вашими; а сначала было так; но Я говорю вам: кто разведётся с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведённой прелюбодействует».
Но церковь не принимает этого закона, иногда разрешает, всё-таки, разводиться. Как ею установлено: в исключительных случаях брак расторгается, когда он уже разрушен прелюбодеянием; когда один из супругов очень долго безвестно отсутствует; после смерти жены или мужа, но после испрашивания прощения в молитве греха второбрачия; с целью избежания распутства, как большего греха, чем, например, третьебрачие.
Богом поставленные на царство не обращали никакого внимания на все эти «божественные» установки. Женились по многу раз, каждый раз, понятно, с великим Таинством венчания. Наверно, потому, что церковь – это всё же не человек, который не может разлучить. Церковь – это церковь, можно как-то с некоторыми объяснениями с этим и справиться. Да и понятно почему. Цари, ставленники Бога на земле, разводились. Это только для прикрытия жён в монастырь отправляли, насильно. А потом – гуляй, Вася, Ваня, Лёша, Петя! А для простых смертных и разговоров тогда о разводе не было. Для них нет такого, и не предусмотрено там и Им.
Моя бабушка как-то рассказывала, что в их деревне, ещё в царское время, в одной семье был
