276
Грузенберг пользуется чисто агитационным приемом, возбуждая на православном юге России, с его воспоминаниями о польском владычестве, враждебное отношение к "ксендзу Пранайтису". Попутно защитник "забывает", что профессор Сикорский, давший уничтожающий отзыв о еврейских ритуальных убийствах, был православным русским ученым. А из православных духовных лиц на суде дали показания архимандрит Автоном (еврей по происхождению!) и архимандрит Амвросий. Последний описал характер еврейских ритуальных убийств, как он был ему известен по собственным занятиям этим вопросом и показаниям многочисленных опрошенных им свидетелей, в том числе и евреев. – И.Г.
Однако тот печальный факт, что на суде не было ни одного официального представителя Русской Православной Церкви как духовной власти в православном государстве, очень важен для оценки происходившего тогда "смотра сил", упомянутого в названии данной книги. – Ред.
С чисто правовой, "цивилизованной", точки зрения такая позиция суда правильна, ибо обвинение предъявлялось подозреваемому человеку, а не иудаизму. Но в том-то и дело, что еврейские ритуальные преступления коренятся в сатанинской сути еврейской талмудической религии, отвергшей Сына Божия и избравшей себе "отцом" диавола (Ин. 8:44). Тот факт, что российский суд, следуя установленным в XIX веке в России секулярным западным нормам судопроизводства, был вынужден ограничиться рассмотрением только правового уровня преступления, без учета духовной сути борьбы мiровых сатанинских сил против православного государства, – еще один проигрышный для России аспект тогдашнего "смотра сил". – Ред.
Еще раз напомним, что в средневековой Европе в то время пытка была узаконенным способом ведения следствия, но отнюдь не средством добывания вымученных признаний от невинных людей. По католическому праву, которым, в частности, руководствовалась инквизиция, осуждение не могло состояться без сознания преступника в своей вине, даже если вина уже была безспорно доказана уликами. В случаях запирательства, особо характерного для евреев, у суда не было иного выхода, как либо освободить уличенных преступников – что было бы насмешкой над правосудием – либо заставить их признаться в том, в чем они были уличены свидетельскими показаниями и иными доказательствами. Это полностью признает известный современный еврейский историк, профессор Оксфордского университета Сесиль Рот в своей "Истории марранов" (Cecil Roth. A History of the Marranos. Philadelphia, 1932. P. 116).
Так и в Дамасском процессе по делу об убийстве евреями капуцинского патера Томаса и его слуги, крещеного араба Ибрагима, заподозренный еврейский цирюльник действительно дал первые показания после того, как в тюрьме его выпороли, что турецкие власти делали с большинством арестованных. Однако эти показания не были самооговором, они подтвердились неопровержимыми доказательствами, включая останки убитых жертв, найденные по указанию евреев. Именно это отметил прис. пов. Замысловский (см. с. 373), говоря, что «несколько ударов кнута» иной раз способствуют выяснению правды. Добавим, что в России пытки были отменены при Императрице Елизавете. – И.Г.
Уж кто-кто, но Грец, с еврейской точки зрения, никакая не "погремушка", а авторитетнейший еврейский историк и апологет еврейства, о чем, кстати, на процессе неоднократно упоминали и прокурор, и адвокаты гражданских истцов, осведомленные о еврейской литературе гораздо лучше, чем Грузенберг. – И.Г.
Значит, в прошлые времена все-таки бывали? – И.Г.
Одно лишь предположение, что эксперт-гебраист, профессор древнееврейского языка при католической Духовной академии в С.-Петербурге мог быть не в состоянии перевести название одной из книг Талмуда, совершенно абсурдно. Напомним, что Пранайтис был автором труда "Христиане в еврейском Талмуде", в котором он привел все оскорбительные и унизительные для христиан места в главной религиозной книге евреев. Книга Пранайтиса воспроизводила на левой стороне каждой страницы древнееврейский текст соответственного места в Талмуде, на правой же стороне – его латинский перевод. Зарудный, по всей видимости, не был в состоянии прочесть ни того, ни другого. – И.Г.
Сбор денег с евреев вряд ли был нужен, учитывая, что председателем "Комитета защиты Бейлиса" был миллионер-сахарозаводчик Бродский, не жалевший средств. Только гонорар каждого из пятерых защитников Бейлиса составил 20 000–30 000 рублей (см. с. 16), причем Маклаков, Грузенберг и Карабчевский были самыми высокооплачиваемыми адвокатами в России. – И.Г.
Насколько нам известно, в упомянутом деле Роникера суд имел дело с половым психопатом, и, действительно, никому не приходило в голову видеть в его преступлении что-либо ритуальное. Но что, собственно, хочет этим сказать знаменитый адвокат? Что известно много преступлений, которые никто не причислял к ритуальным? Это само собой разумеется. И это никак не может опровергнуть многочисленных, судебно установленных фактов ритуальных убийств. – И.Г.
В ХIХ веке, когда в Европе впервые стала более эффективно действовать криминалистика, было раскрыто наибольшее количество еврейских ритуальных убийств в одном столетии – 39. Можно предположить, что немалое число таких преступлений остались необнаруженными и нераскрытыми, поскольку Европа имела в данном случае дело с преступным сообществом, охватывающим целую народность, рассеянным по многим странам и накопившим опыт не только в совершении, но и в сокрытии подобного рода злодеяний. А это, в свою очередь, означает, что по меньшей мере каждый год в каком-то конце Европы совершалось еврейское ритуальное убийство. Известно, что кровь христианских жертв рассылалась на большие расстояния, то есть одно такое "жертвоприношение" обслуживало множество еврейских общин. Поэтому, аргументация защитника Бейлиса о недостаточной "периодичности" этих случаев малоубедительна. – И.Г.
Карабчевский, как до него и Грузенберг, часто говорят о пальто. Где Андрюша оставил свое пальто – установить не удалось. Однако было установлено, что Андрюша пришел к Чеберяковым, вернее позвал Женю через окно, будучи без пальто, но с книжками за поясом. Об этом показали Шаховские, то же показал и Женя Чеберяк, три раза допрашивавшийся следователем. – И.Г.
Защитник Бейлиса здесь впервые выдвигает подхваченную впоследствии всеми еврейскими "либеральными", а потом и советскими комментаторами версию, согласно которой Киевский процесс был "организован" с целью спровоцировать еврейские погромы. "Организация" требует заранее разработанного плана, и от этой инсинуации недалеко до утверждения, что и Ющинского убили специально, чтобы симулировать "убийство под жидов": это, пожалуй, единственное, что до сих пор еще не инсинуировалось мiровой печатью, не уступавшей в области фальсификаций советским источникам. [Это упущение с лихвой наверстал современный фальсификатор Г. Рябов в статье и одноименном романе "Конь бледный еврея Бейлиса" (2000); см. в списке литературы. – Ред.] Карабчевский вполне прав лишь со своим запоздалым упреком – мол, почему сразу не пустили собаку. Ведь она наверняка привела бы на кирпичный завод и на место убийства. Конюшня с соседним помещением, куда сразу переселилась жена Бейлиса после его ареста, явно с целью устроить пожар, тогда еще стояли нетронутыми. Но этот упрек должен быть адресован начальнику сыскной полиции Мищуку, который с самого начала перебросил розыск на Слободку на другом берегу Днепра. – И.Г.
Конечно, Андрюша был дружен с Женей, однако, согласно совершенно идентичным показаниям детей Чеберяк, как и родных самого Ющинского, эта дружба была чисто уличной, Чеберяковы даже не знали его фамилии и звали "домовой". На квартиру Чеберяковых Андрюша последний раз случайно заходил "перед Рождеством", а убийство было в марте. Цель конструируемых Карабчевским "большой дружбы" и квартирных посещений ясна: надо привязать Ющинского к квартире Чеберяк, а квартиру эту сделать местом убийства. Из материалов процесса следует с полной ясностью, что за отсутствием этих посещений, Андрюша не мог ничего ни видеть, ни слышать, что происходило на этой квартире (якобы, происходило: рассказы о "притоне" у Веры Чеберяк тоже ведь всего лишь домыслы защиты). – И.Г.
Юристу не полагается "представлять себе" чего-либо, хотя бы в виде гипотезы, что не имеет обоснования фактами. Все, что предлагалось "представить себе" присяжным, совершенно не соответствовало установленным на процессе фактам. – И.Г.
