Другою, не менее ценною святынею, которая принесена к нам с Востока, была глава св. Григория Богослова, и доныне хранящаяся в московском Успенском соборе. Она была привезена к государю в сентябре 1652 года греком Спиридоном Кирьяковым от морейского иеромонаха Григория при грамоте от него следующего содержания: «Ведомо буди благочестивому вашему царствию, что приснопамятный царь Константин Порфирогенит привез из Назианза града в Царьград, как писано в древних книгах, святую главу Григория Богослова, светильника Вселенскаго, учителя и патриарха. Пребывала она с иными многими мощами во время греческих царей на освящение и спасение православным христианам, а после разорения великого Константина града силою Божиею досталась сия святая глава в руки некоторой именитой, великой и благочестивой жены великого казначея Мануила Аргиропула. Жена сия, после пленения, вышла из Царьграда на житье в Критский остров и взяла с собою, как многоценное сокровище, сию святую главу и от нужды своей продала некоторому Петру Колофрону, великому канцлеру Ханей города, а он дал ея вклад в один монастырь во имя Святой Троицы для своего поминовения, и творила глава сия чудеса несказанныя повседневно и многие исцеления и утешения с верою, чистым сердцем приходившим христианам. Когда же опять пленили город Ханею, в те поры, грех ради наших, раззорили монастырь Святой Троицы, взяли все святые сосуды и ризы и сию святую главу также, которая была великим сокровищем для монастыря. Досталась она некоторому великому вельможе, агарянину Шибан Капитан, и он хотел проведать, [С. 90] для какой притчи христиане имели в своем монастыре сию святую главу с такою честью, посему помыслил он продать сию главу; для сего взял свидетельственную грамоту от игуменов, учителей, вельмож и православных христиан тамошней страны для удостоверения в истине и, ехавши от Критского острова, показывал на каждом месте сию честную главу с иными священными сосудами и ризами монастырскими, продавая оныя. Случилось Божиим благоволением, что я, меньший раб державного вашего царствия, священноинок Григорий и настоятель обители Пресвятой Богородицы, в области Морейской, на озере, увидел сии святыя мощи, вострепетал и начал у него просить свидетельныя грамоты. Когда увидел свидетельство достоверных христиан, расспросил многих жильцов Критского острова, которые прежде о ней ведали, что она была в Троицком монастыре, ибо не возмог стерпеть безчестия и, если бы можно было, сам предал бы себя на выкуп сей честной главы из агарянских рук, – я дал ему выкупу, сколько он захотел. Принес я к себе то драгоценное сокровище, и было оно в нашем монастыре на освящение и спасение душевное и телесное православным. Но мучение агарянское не дает нам, бедным, иметь ни единого утешения на сем свете, только проторы и обиды, и от того монастырь наш впал в великую бедность, дожили до того, чтобы сбыть сию святыню и дати ее в некое место богатодарное, чтобы нам восприяти помочь исправить бедность нашего монастыря. И про то проведав, от многих и великих стран с великим радением присылали к нам и сулили многую казну, чтобы мы дали те святые мощи им, и великий труд полагали то от нас взяти, яко есть велие и славно и сладко имя сего великого учителя и святильника Вселенского Григория Богослова, только мы им не отдали. И посоветовались между собою иереи с клириками и учителями и иными многими достохвальными людьми, помыслили, что поелику явно есть патриаршия соборные грамоты о сей главе, то чтобы не отошла она в иное место, кроме как святому вашему царствию, дабы великое сие сокровище во веки веков оставалось посреди державного вашего царства, [С. 91] а не где-либо в малых местах и, как прежде у царей была, так и впредь у царей будет, с честию и славою. Ибо подобает, где есть утверждение Православия и исполнение благочестия и житие чистое христианское, слава о благочестивых, похвала и утешение пленным, место освященное, на нем же почивает Бог, и имя Христово свободно дерзается; да будет же всегда на умножение святого вашего царства и на освящение благочестивым христианам. И так, боговенчанный и тихомирный царь, с великим радением вседушно и сердечно приговорили прислать и святым вашим рукам дать сию святыню святынь, как праведный закон. И мы же никому иному не поверили сию честную главу, как только сему христианину, Спиридону Кирьякову из области Кастерской, ибо нам о нем ведомо, что он доброго жития и православный христианин, и верен, и друг нельстивый, и поборник нашего монастыря. Посылая его тихомирной державе святого вашего царства, преклоняем главы наши вседушно к подножию Богом венчанного царства, моля вседержителя Бога и Пречистую Его Матерь и во святых отца нашего Вселенского учителя и патриарха Григория Богослова, да восприимешь дар сей во здравие и радость, в освящение и спасение христоименитым людям». Далее молили царя смилостивиться над их обителью, поелику помогает он многим во все четыре конца вселенной, чтобы могли они оправиться и не разорилась вконец их обитель, за что обещали непрестанно молиться о царском благоденствии. При этом приложено было патриаршее свидетельство: «Да будет ведомо и свидетельствуем всем благочестивым православным христианам, что многого ради согрешения нашего преданы мы в руки агарянские, как и бедный и многострадальный Критский остров; в нем пленили много жен и детей, старых и юных, иноков и инокинь и священные божественные монастыри с церковными сосудами ограблены, а мощи святых рассеяны по Востоку и Западу. Посреди сих плененных монастырей есть монастырь во имя Живоначальной Троицы; в нем были многие священные ризы и святыя мощи и драгоценное сие сокровище – глава св. отца нашего Григория Богослова, учителя Вселенского, [С. 92] вкупе со иными 12 мощами, в серебряных сосудах. Вместе с тою святою главою другая св. глава великомученика Кирика, о сем пишем и свидетельствуем всем православным христианам: как прежде принесена была на Критский остров святая глава великого Григория Богослова, после взятия Царяграда, женою великого казначея Мануила, где ее купил великий канцлер города Канеи Петр Колофрон, который дал ее во вклад в вышеписаный монастырь Святой Троицы, для поминовения своего и родителей, ныне же опять грехов ради наших во второй раз пленена сия святая глава и досталась в руки некоему капитану Шибал-Рейсу, и он просил у нас удостоверительной грамоты, о чем свидетельствуем истинно. 1648 года, июля 20». Подписались: Иосиф священноинок, Пателарий, экзарх патриарший, и еще 13 священников и иноков города Канеи. Такого же содержания была и соборная грамота, выданная во свидетельство иеромонаху Григорию Вселенским патриархом Паисием от ноября месяца 1652 г. с припиской Антиохийского патриарха Макария и восьми митрополитов[94]. В 1636 году приехал из Крыма вместе с крымскими послами дьячок
Иван, Предтеченской, на Солончаках, церкви в Бахчисарае. Из Путивля с приставом он прислал государю мощи св. мученицы Анастасии и при мощах свидетельство о них архиепископа Халкидской страны Сильвестра. Архиепископ между прочим пишет, обращаясь ко всем христианам: «Ныне прибег к нам благочестивый иерей, требуя от нас свидетельства о тех святых мощах, что он нашел их в месте нечестивых, в стране Халкидской, и принес и положил их в церковь с надписью: мощи св. Анастасии, да мощи св. мученика Мины, и задумал подати те мощи православным христианам, и те есть истинные мощи. А посему молим всех вас, да воспримите сего благочестивого архиерея и воздадите ему милостыню всякой по своей силе, чем Бог кого наделил, чтобы ему освободитися и от долгу оплатитися»[95]. В 1680 году путивльский [С. 93] воевода доносил, что приехал старец Пафнутий из Иерусалима и с собою объявил: «Шкатулка не велика в коже, обита железом, а в ней сосудец не велик серебрен кован с кровлею, коробочка, а в той коробочке кость оправлена серебром по краям, а сказал, что-де та кость мощи святаго мученика Димитрия Селунского, часть главы его». Пропущенный в Москву в Посольском приказе Пафнутий заявил, что его послал из Дамаска игумен их монастыря Михаил, «велел ему бить челом, чтобы великий государь изволил те святые мощи у него принять, а их в тот монастырь пожаловать своим великого государя жалованьем». Пафнутий представил свидетельственную грамоту сочавского митрополита, в которой говорилось, «что тот Димитриевский (в Дамаске) монастырь создан Константином и Еленою во имя святого великомученика Димитрия, идеже и святые мощи его лежат, принесены от Солуни града изволением Божиим, и с которых мощей, для верности, сей священноинок Пафнутий носит с собою кость главы его – чело, во освящение и исцеление верою поклоняющихся и лобызающих ю»[96]. В 1646 году приехал в Москву архиепископ Симский и Корейский Анфим, который привез государю мощи великомученика Никиты со следующим свидетельством Константинопольского патриарха Неофита об их обретении: «Блаженные памяти инокосвященник Игнатий затворник, пребываючи в месте, нарицаемом Готфине, где святый мученик Никита восприял мучение свое огнем, и те мощи собрал тот затворник Игнатий, и привез в некоторый остров, нарицаемый Кария, и погреб в каменном гробе, и сверху написал свинцовое письмо: здесь положил, аз Игнатий инокосвященник, мощи св. Никиты; и те мощи от древних лет обрелися в Карии некоторым честным людям, и они паки их погребли, и бысть им ведомо то место и, тако шед, сказали епископу того града господину Анфиму и место ему показали, и где есть святые мощи, и отверже сыскал их – благоухание великое издали, и почтил, и имел великое желание положить их в христианских [С. 94] странах. И едучи морем, поймали его разбойники и ограбили его донага, да сверх того стало ему 2000 ефимков, покаместа те мощи освободить, как сведетельствуют ниже сего писанные тамошние священницы и миряне, такоже просил и у нас грамоты для истинной подлинны, и тако дали есми грамоту нашу преосвященному епископу Симскому и Корейскому господину Анфиму 1644 г., месяца апреля индикта 12». Затем следуют 12 подписей тамошнего духовенства, подпись хийского митрополита и последняя подпись: «Евфимий, милостью Божиею, патриарх великого Божия града Антиохии и всея Анатольские страны»[97]. Халкидонский митрополит в 1655 году посылает главу св. Евгения с таким рассказом о ней: «Посылаю святую главу св. Евгения, иже празднуется в 13 день декабря с пятьми мученики, еяж святая глава обреташася в митрополии Писидийской и уж выше 75 лет, отнележе взяша турцы митрополию разориша ю, и митрополит оного времени Евфимий изжидив, да освободит митрополию, положи ю в заклад у неких внешних на седмьсот ефимков и имяху ю ту, якоже свидетельствует и блаженный патриарх Иерусалимский господин Феофан и блаженный патриарх Александрийский господин Герасим, иже бяху от оного места. И ныне, егда принесоша ю зде и прошаху продати ю и внегда бе митрополит Писидийский нынешний человек мой, понуди мя и дах долг, и взях ю и посылаю святую главу к державному и святому царствию твоему… Посылаю и едины святые мощи к самодержице царице супружнице, еяж суть от длани преподобные матери нашея Параскевии, яж празднуется в 14 день октября, еяж святые мощи бяху целы сохранены в патриаршестве зде в Константинопольском и во время, внеже проси ю и взял воевода молдавский Лупул в Молдавию, тогда аз сам своими руками со благоговением разлучих я и держах в страсе и не лгу, яже да имать во освящение и сохранение всякие противолежащия силы… и что известит благодать Божия человеколюбным твоим утробам и да помилует мя от велиа милости своея»[98]. В 1626 году привез в [С. 95] Москву Константин Ларивонов часть Животворящего Древа, о котором подал такое заявление: «Бью челом и пишу смея и не смея недостойный раб, который принес к вашему царскому величеству святое и пречестное, великое и неизреченное древо, есть то от пречестнаго и Животворящаго Креста, на котором распяли Господа нашего Иисуса Христа Сына Божия, единороднаго и единосущнаго и нераздельнаго. И это древо обрели прародители мои, а по прародителех моих досталось мне, убогому рабу вашего царскаго величества, и видечи я то, чтобы то пречестное древо не осталось там меж волков еретиков агарян, привез если то древо с собою к вашему царскому величеству: да извещаю вам, великим царем, что я от родства великаго, про то велите распросить… преподобнаго келаря Аникея, он про то ведает… а то древо свидетельственно, и чудеса многие от него творились и про то объявляю неложно, не для мзды, сами вы узрите: какое чудо учнет от него происходить и распросить велите верийскаго митрополита Аверкия, что он видел, и он вам, государем, подлинно скажет про те чудеса»[99]. В 1693 году Иерусалимский патриарх Досифей с племянником своим архимандритом Хрисанфом прислал царице Наталье Кирилловне часть Животворящего Древа, причем писал: «Посылаем вам освящения ради и помощи душевной и телесной частицу самого подлиннаго Честнаго и Животворящаго Креста Господня»[100]. В 1700 году тот же патриарх Досифей писал Петру: «Посылаем с нашим архимандритом вашему величеству, в малом золотом крестике, честного древа часть истинную с иконою Пресвятыя Богородицы, весьма древнего изображения»[101]. В 1704 году братия Успенского в Морее монастыря посылает государю «от мощей великомученика Меркурия средний перст десныя руки, который невидимо прободал злоименитого Иулиана; мощи сии засвидетельствованы истинно»[102]. Так как каждый проситель с Востока обыкновенно привозил с собою какую-либо святыню, которую, как дар, подносил царю, иногда патриарху и другим лицам, имевшим в Москве влиятельное положение, и так как каждому за подносимое правительство платило соболями или деньгами, то с течением времени естественно должна была установиться у нас определенная и постоянная оценка разной святыни, исключая некоторых отдельных случаев, когда святыня привозилась какая-либо особая, за которую и дача была также особая. Обыкновенно правительство, принимая от просителя святыню, справлялось, что за подобную же святыню давалось ранее просителями, и выдавало всегда, применяясь к прежним дачам, благодаря чему в Москве и установились определенные цены на привозимую с Востока святыню. Приведем об этом несколько любопытных справок Посольского приказа, где происходила предварительная оценка привезенной святыни применительно к прежним дачам. «В прошлом во 136 году приезжал к Москве греченин Костянтин, а с собою привез к государю и святейшему патриарху часть древа от Животворящаго Креста Христова. И за то ему дано государева и святейшего государя патриарха жалованья сорок соболей в 30 Рублев, сорок соболей в 20 рублев, а всего на 50 рублев. В прошлом, во 140 году приезжал к Москве с турским послом гречанин Фома Петров, а с собою привез к великому государю святейшему патриарху четыре части древа от Животворящаго Креста Христова. И дано ему государева и святейшего патриарха жалованья за то два сорока соболей по 50 рублев сорок, сорок соболей в 60 рублев, всего на 160 рублев»[103]. «В прошлом во 149 году приезжал к государю к Москве из Царягорода греченин Костентин Остафьев, а привез к государю часть от древа святого и Животворящего Креста Господня. И дано ему государева жалованья за тою святыню соболями на сто рублев. Во 151 году приезжал к государю к Москве сербские земли города Кастория Успения Пресвятыя Богородицы Кременского монастыря архимандрит Герман и бил челом о милостыне и на церковное строение и поднес ко [С. 97] государю святыни часть от древа честного и Животворящего Креста Господня и иную святыню. И дано им государева жалованья на церковное строение и за святыню соболями на 100 рублев»[104]. «Во 160 году прислал ко государю Еросалимского патриарха Паисия протосингел Гавриил за греченином с Савою Дмитриевым святыни – часть древа честного и Животворящего Креста Господня и за тое святыню протосингелу послано государева жалованья соболями на 200 рублев»[105]. В 1754 году Павловского афонского монастыря архимандрит Анатолий поднес императрице вывезенный им из монастыря «ковчег со святым Животворящим Древом Креста Господня». В указе государыня говорит, что «Мы, приняв от того Животворящего Древа, часть отделя, оставили здесь, а протчее отдали ему, архимандриту», с которым послано было на монастырь милостыни на 3000 рублей, да ему, архимандриту, на проезд и на дорогу дано 1000 рублей[106]. Не только часть Животворящего Древа, но и другая святыня – мощи и чудотворные иконы в Москве получали также определенную любопытную оценку. Вот несколько справок Посольского приказа: в 1634 году «посол (турецкий) Фома привез к великому государю святейшему патриарху святыни руку св. Меркурия от греченина Андрея, и тот Андрей умер, а за ту святыню дано послу Фоме соболями на 70 рублев, а Фоме те соболи отдать по душе того умершего Андрея». Греченин Андроник Ранкавей привез к великому государю святейшему патриарху святыни от греченина Ермолая Ранкавея часть мощей главы Иоанна Предтечи, часть мощей ап. Андрея Первозванного, часть мощей ап. Петра, часть мощей апостола и евангелиста Матвея, и за ту святыню по челобитью посла Фомы послано с ним, с Фомою, к греченину Ермолаю Ранкавею: за Предтечевы мощи соболями на 50 Рублев, за апостольские за три мощи на 150 рублев, «а порознь имеетца за апостольские мощи по 35 Рублев соболями за мощи»[107]. «Во 144 году приезжал к [С. 98] государю с крымскими послы греченин из Бакчисарая пречистенской церковной дьячок, а привез мощи св. мученицы Анастасии, да свидетельственное письмо Селивестра архиепископа халдейския (халкидския?) страны, а в том письме писано, те мощи прямые мученицы Анастасеи, и дано ему государева жалованья за те мощи 26 рублев. Во 152 году приезжал ко государю к Москве турские земли города Селуни монастыря св. мученицы Анастасии Узорешительницы архимандрит Галахтион, а с ним старцы, и поднес архимандрит ко государю святыни – мощи святого апостола Андрея Первозваннаго правую руку и иную святыню, и дано ему государева жалованья на милостыню и за мощи соболями на 100 рублев»[108]. В 1646 году Симскому архиепископу Анфиму за привезенные им мощи св. Никиты дано соболями 130 рублей[109]. «Во 161 году прислал ко государю Цареградский бывший патриарх Иоанникий панагею, а в ней мощи св. страстотерпца Георгия Победоносца, да святого Меркурия и святыя Евфимии, и государева жалованья послано к патриарху на милостыню соболями на 150 рублев, да за мощи два сорока соболей, один в 40, другой в 35 рублев». «В нынешнем во 162 году прислали ко государю из Царягорода Еросалимскаго патриарха протосингел Гавриил с греченином Дмитрием Остафьевым чудотворный образ Пречистыя Богородицы Одигитрия иже Влахерне, да морейские области монастыря Пречистыя Богородицы, что на езере, архимандрит Григорий с греченином с Спиридоном Кирьяковым мощи великого святителя Григория Богослова патриарха Царяграда, и за тое святыню велено к тем, кто прислал, послать государева жалованья соболями протосингелу Гавриилу на 200 рублев, а в морейский монастырь архимандриту на 150 рублев»[110]. Волошенин Михайло Степанов поднес государю мощи св. великомученика Ореста, «и за тое святыню дано ему государева жалованья соболми 30 рублев»[111]. Из этих и подобных частных и единичных случаев дачи за святыню выработалась общая норма [С. 99] дачи, которая в делах приказа формулируется так: (1644 г.) «А за святые мощи, которые гречане мирские люди ко государю напред сего приваживали, давано государева жалованья соболми – первая статья по 50 рублев, а иным по 30 и 20 рублев за мощи»[112]. 1658 года: «да за святыню и за мощи приезжим Гречаном в прошлых годех давано государева жалованья соболми по 50 и по 40 и 30 рублев»[113]. 1670 года: «а которые митрополиты и архиепископы к великому государю присыл ывал и святыни, и к ним за тое святыню посылывано великого государя жалованья по 40 и по 50 рублев»[114]. Как святыня оценивалась в Москве сравнительно с другими ценными предметами, это видно из следующего случая: в 1641 году грек Константин Остафьев поднес государю: две панагии золотых с алмазами и яхонтами на золотых цепях; мощи Василия Великого – перст от руки, обложенной золотом, и Древо Креста Господня. За панагии ему дали соболями на 500 рублей, за мощи и древо на 100 рублей[115].
