— Да разве на свадьбе в Кане в кругу своих друзей Иисус сидел с постным лицом?— спросил Жан-Пьер.— Иисус был удивительный человек. Он был сравним со всем миром людским одновременно. Был добр, нежен...
Монах поднялся из-за стола:
— Жан-Пьер де Вуази, твой образ мыслей опасен! Ты сам опасен!
— Опасен?— удивился Жан-Пьер.
— Меня ужасает мысль, что ты повезешь иудейскую ересь на родину, еще не оправившуюся от ереси катаров!
— Я постараюсь рассказать людям о том, что думаю о Христе,— спокойно промолвил де Вуази.
— Наверное, твой иудейский дружок тебе поможет в этом?
— Да,— твердо произнес рыцарь.— Я надеюсь, что мой друг Натанаэлъ приеоет ко мне во Францию.
— Барон де Вуази!— францисканец перешел на крик.— Злой дух в тебя вселился! Твои слова — елей для Сатаны!
Вуази ушел, не дожидаясь благословения монаха.
Глава пятая. Версии, или Кто тот Человек с плащаницы
Классифицировать как «судебное убийство»
Ученые и судмедэксперты долго изучали изображение на плащанице. Судебный эксперт Бэклин пишет, что «каждая рана была нанесена самым настоящим образом и соответствует тому типу орудия, которым ее наносили. Каждая рана кровоточила так, как это обычно бывает при таком ранении». Удивительно неподдельное мужество ученых. На это страшно смотреть, по всему телу нанесены травматические повреждения. Жестокое бичевание, которому подвергся человек, завернутый в плащаницу, оценивается примерно в 60-120 ударов плетью с двумя или тремя хвостами, в концы которых были вделаны металлический гвоздь, гирька или шарик. 98 отпечатков таких ран запечатлелось на плащанице!
Вспомните текст Евангелия от Иоанна (19:1-5): «Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его. И воины, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову, и одели его в багряницу, и говорили: радуйся, Царь Иудейский! И били Его по ланитам». Терновый венец и в самом деле остался страшной памяткой на изображении с плащаницы. На обоих коленях имеются ушибы, а на левой коленной чашечке порез от повторных падений в то время, когда истязуемого уже вели на Голгофу.
Распятие... Что же рассказывает нам о нем Туринская плащаница? На левой руке рана и большой сгусток крови. Оба запястья темные, так как обильно окрашены кровью из сквозных ран. Рана от гвоздя — квадратная, размером 8 мм2. Гвоздь был вбит не посередине ладони, как принято изображать в иконографии Христа, но выше, в центре запястья, между костей.
Французский хирург Барбе, проводивший опыты с ампутированными руками, доказал, что гвоздь, вбитый между костями запястья, позволяет длительное время удерживать на кресте вес тела. Если же пробить ладонь, как это изображалось на иконах, гвоздь разорвет ее, и тело неминуемо упадет. Кроме того, при пробивании запястья гвоздь задевает срединный нерв руки и большой палец самопроизвольно подгибается под ладонь. На изображении с плащаницы так оно и есть. Большой палец прижат к ладони. На плащанице ясно видно различие между пятнами крови, вытекшей из ран еще живого человека, и кровью из бока, вытекшей из тела после кончины, а также из ног при снятии с креста и выдергивании гвоздей. По поводу удара, нанесенного копьем, все авторитетные ученые согласны с тем, что рана была сделана уже после смерти, поскольку вытекло небольшое количество вязкой свертывающейся крови и произошло разделение сгустков крови и сукровицы. Кровь стекала вниз без разбрызгивания (как она истекала бы из артерии живого человека), что говорит о том, что рана была нанесена уже после смерти.
Плащаница очень четко рассказывает судебным медикам о мучительной медленной смерти через распятие, когда жертва должна опираться на пробитые ноги и приподниматься, чтобы сделать каждый вздох. Судебные криминалисты, изучавшие плащаницу, выдвинули два варианта смерти на кресте: удушье из-за судороги мышц и остановка сердца из-за резкого снижения кровяного давления.
Барбе называет подобный способ умерщвления судебным убийством. Туринская плащаница оказалась намного подробнее отчета Понтия Пилата императору Тиберию.
Одна из гипотез о человеке с плащаницы принадлежит Кристоферу Найту и Роберту Ломасу Впервые эта гипотеза была изложена в книге «Ключ Хирама», а затем в труде «Второй Мессия». Найт и Ломас утверждают, что изображение на плащанице представляет собой не лик Иисуса, а портрет Жака де Моле, последнего великого магистра ордена тамплиеров. Жак де Моле провел семь долгих лет в заключении и принял мученическую смерть в огне инквизиции в 1314 году. Найт и Ломас считают, что во время допроса инквизиторы подвергли великого магистра тем же пыткам и мучениям, какие в свое время перенес Иисус Христос, вплоть до распятия. Когда великий магистр после перенесенных пыток оказался жив, его завернули в саван или плащаницу, и на ткани отпечаталось его изображение. После пыток распятием де Моле почему-то выжил. Наверное, на роду ему было написано аутодафе. Ткань пелены, ставшей сразу же реликвией для тамплиеров, перешла в собственность семейства Жоффруа де Шарне.
На чем основана гипотеза Найта и Ломаса? В принципе, доказательств у них не много, всего лишь три. Дата пыток и ареста Жака де Моле совпадает с нижней границей радиоуглеродного анализа плащаницы. Сами пытки Жака де Моле считаются лучшим доказательством (хотя характер пыток инквизиторы в описании допросов не указали). Тамплиер де Шарне, равно как и сам де Моле, имел отношение к Лирею и появившейся там плащанице. Если на мгновение предположить, что в плащаницу был завернут все-таки великий магистр тамплиеров, то он должен был лежать совершенно неподвижно, не корчиться от боли. Если же инквизиторы пытали его столь дьявольским способом, то спокойно полежать живому человеку в плащанице не привелось бы.
«Хотя Найт и Ломас утверждают, что им удалось окончательно... разгадать тайну плащаницы, на самом деле они попросту не заметили ее. Главная загадка реликвии заключается даже не в том, чей образ запечатлен на ней, а каким путем он был создан», — делают насмешливый вывод Л. Пикнетт и К. Принс. Чтобы тут же выдвинуть свою собственную, конечно же смелую, версию.
Продолжение легенды о плащанице
Через час в покои Гюго де Бульо вошел Бернар де Аж, рыцарь-иоаннит. С собой он нес огромный кожаный мешок.
— Рад видеть тебя и плоды твоих алхимических опытов, сын мой! — поприветствовал его францисканец.
— Ну, к сожалению, я сам не очень доволен результатами, фрадре Гюго, — возразил иоаннит. — Но кое-что могу показать.
Монах кивнул головой.
— Поначалу я изготовил человеческие лица, их изображения, используя гипсовые отпечатки. Вот только к долгожданным результатам мои эксперименты пока не привели. — Рыцарь достал сложенный платок. — Видите, сколь страшны и несовершенны эти лики, и их пропорции не совпадают.
— Ужасно! — явно разочарованно воскликнул Гюго де Бульо.
— Потом я смазал маску смесью из алоэ и мирры и приложил к влажному плату. Как только образ проявился на ткани, я снял плат и положил сушиться. Но возникших образ слишком отчетливо проявился на ткани.
— Да, он неплох, но... — вздохнул францисканец.
