В античном мире многие религии сосуществовали в явной гармонии, и только «христианство», (предполагаемая) религия любви к ближнему и к врагам [!], разрушило эту гармонию и привело к религиозному разладу, почти неизвестному досель в античности. Одним из факторов, способствовавших многовековому религиозному миру, было то, что практикуемые в пределах мировой Римской империи религия и культы не знали догмы, то есть, в них не было никакого обязательного для всех категорического учения. Разрушительный характер «христианской секты» по отношению как к римскому государству как таковому, так и к греко-римской культуре в целом состоял в ее претензии на абсолютность, причем не только в религиозных вопросах. Несмотря на это, римские императоры, однако, не мешали «христианам» на протяжении целых 250 лет, а некоторые императоры их даже защищали. У уже цитировавшегося швейцарца Роберта Келя в связи с жестокими преследованиями, на которые до сих пор жалуются многие христиане, мы читаем: «С точки зрения исторического понятия под этим как раз подразумевается, что в случае данного образа действий речь шла либо о наказании христиан за то, что они были христианами, либо за исповедание и распространение их религиозных принципов, или о мероприятиях в целях подавления или, по крайней мере, ограничения христианства. В данном случае не верно ни то, ни другое». Далее следует заметить, что к заведомому искажению истории «раннего христианства» (времени до Никейского собора) относится также и утверждение, что римские императоры-язычники якобы были в большей или меньшей степени переполненными ненавистью чудовищами. В действительности большая часть императоров были настроены по отношению к христианам доброжелательно. Большинство из них были скорее их защитниками, чем преследователями. С возвышением религиозного содержания «христианской секты» до уровня римской государственной религии было осуществлено ее первое тайное притязание на власть, так как только что сформулированное вероисповедание получило еще дополнение в виде угрозы наказания. Это дополнение звучало:«Но тех, которые говорят:- Было время, когда его не было, и:- Прежде чем он появился, его не было, и:- Из небытия он был создан, и тех, которые утверждают, что Сын Божий был либо из другой сущности, либо создан или непостоянен или изменен – тех проклинает Католическая церковь». Решение включить учение о триединстве в Символ веры появилось не просто так. Оно было последствием теологического мышления в смысле намеренной, не подлежащей непосредственной проверке конструкции и не выводится, прежде всего, из письменных источников т.н. «Нового Завета». Потому следует особо подчеркнуть, что с догматизацией рабби Иисуса к «уникальной божественности Христа» теология начала обособляться, становиться независимой. На языке нашего времени это можно было бы назвать «идеологизацией религиозной веры». Хотя теологи утверждают даже еще сегодня, что они ориентировались исключительно на Библию, но они к ее источникам подходят с непоколебимыми предубеждениями и выбирают их них то, что они сами желают в них вычитать. Относительно формулы троицы «Бога Отца, Сына и Святого Духа» американский теолог Хью Дж. Шонфилд говорит, что она была «Ухудшением при попытке улучшения вероучения Павла»; в то время как Гёте более тактично выразил это в поэтической форме:«Пречист был Иисус и был покорен лишь Богу одному Единому; тот, кто сделал его самого Богом, оскорбил его священную волю».
Уже через 16 лет после Никейского собора началась эпоха самых ужасных и продолжавшихся столетиями преследований язычников и еретиков, когда император Константин II по прозвищу «Nostra Mansuetudo» (на латыни: Наша кротость) издал эдикт, который совершенно должен был уничтожить религию отцов. Только что на государственном уровне признанная свобода вероисповедания для «христиан» превратилась в намерение искоренить какую-либо конкуренцию. За этим эдиктом 341 года 27 марта 380 года последовал закон, изданный обоими правящими в то время императорами – Грацианом (Западная Римская империя) и Феодосием (Восточная Римская империя), и имевший, по меньшей мере, столь же роковое значение, как и закон, объявивший христианскую веру государственной религией:„ Мы хотим, чтобы все народы, которые управляются нашей милостью, жили в религии, которую божественный апостол Петр, как указанная им религия доказывает до сих пор, передал римлянам. Мы повелеваем, что те, которые следуют этому закону, могут иметь право на то, чтобы именоваться «католическими христианами», другие, однако, которых мы считаем сумасбродными и безумными, придерживаются позора еретической догмы, и поэтомуих места собраний не могут называться «церквями», иих сначала постигнет божье наказание, а затем также и месть нашего заступничества, которое передано нам волей небес».
Следующего апогея преследования достигли в шестом веке, когда христианский император объявил всех язычников лишенными собственности и прав, чтобы они „лишенные всего добра были доведены до нищеты». Что последовало за этим, хорошо известно: жестокое расширение христианской веры в Центральной и Северной Европе, названное церковью миссионерством, и связанная с этим переоценка всех ценностей в смысле соотношения всех видов содержания человеческого сознания, то есть, либо они объявлялись неважными, либо их полярность изменялась, по меньшей мере, в содержании и значении – жизнь и смерть принадлежат «Господу»; существует связанное с «Христом» мышление и действие; дальнейшее совершенствование и развитие индивидуальной души существует в столь же малой степени, как созидательная вселенная. Жизнеутверждение превращается в свою противоположность, в отрицание жизни. Каждая попытка человека, как связанного с общностью живого существа, тем не менее, самостоятельно объяснить и строить свою жизнь, рассматривается в качестве непростительного греха, переводится в «потусторонний мир» и зависит исключительно от милости «Господа». Совесть, свобода, любовь, ответственность, верность и честь, а также достоинство совместной жизни в форме брака, семьи и народа теряют их прежнее жизненно важное значение: со времени «жертвенной смерти Христа» они абсолютно недействительны. Искусства допущены только в том отношении, когда они служат прославлению Бога (Иеговы). Естественные науки и философия недопустимы вне церковно-христианского мышления. Вообще, все мышление запрещено, если оно не происходит в «христианском духе». А то, что является «христианским», а что нет – определяет церковь. Следовательно, нужно безоговорочно согласиться с французским социологом Альбером Байе, писавшим: «То, что, по сути, победило с церковью четвертого столетия, это не представление о справедливом и добром Боге, не идея освобождения, так как все эти представления были уже также и в других религиях; это победила нетерпимость, которая подчиняет права духа правам меча. Эти оба принципа самым ужасающим образом тяготеют и над нашим временем».
Но еще двумя веками раньше прусский король Фридрих Великий, прозванный также «Старым Фрицем», не зная, разумеется, результатов исследования Библии девятнадцатого и двадцатого веков, в своем завещании, которое он писал для наследника своего престола, охарактеризовал сущность этого христианства следующими словами: «Христианство, старая метафизическая сказка, полная чудес, противоречий и абсурдов, вытекшая из силы пламенного воображения Востока, распространилось по Европе. Мечтатели принесли его в народ, честолюбивые для виду позволили себя убедить, наивные в него поверили, и таким образом эта вера изменила облик мира».
Прим. ред. ВС.: Эта статья является сокращенным изложением и не содержит библиографии и примечаний! Она была опубликована в журнале «Элементы» №7 2007 г. Перевод с немецкого 2011 г.
Русский Интеллектуально-Познавательный Ресурс «ВЕЛЕСОВА СЛОБОДА»Если вы хотите автоматически получать информацию о всех обновлениях на сайте, подпишитесь на рассылку --> Новости сайта Велесова Слобода.
