Представления индейцев об устройстве мира приближает человека к космосу, позволяет ему ориентироваться в космосе, чувствовать себя в нем, как дома. Меланезийские представления о связях между людьми, между существами, действующими на региональном и межрегиональном (или сверх-региональном) уровнях, между предками и живущими (всей живой природой) наделяют каждого своей собственной ролью, которая дает ему одновременно опору и ориентацию. «Йехве», мистическое учение народа эве, ведет тех, кто к этому стремится, к претворению божественного начала в их собственной «душе».
Таким образом, мы привели только три примера из вероучений этнических религий. В них имеются и подобие, и различия. Среди многих тысяч этнических религий, которые еще имеются в мире, можно найти и такие, которые выглядят совершенно иначе и ничего общего с данными примерами не имеют. И всё же каждая из этих религий ведет или вела свои общины к благочестивой, праведной и полной глубокого смысла жизни.
6) Культ
В Северной Австралии очень жарко и сухо. Там правительство создало резервацию для одного чернокожего аборигенного племени. Называется это место Арнем (Arnhem) по имени голландского города, которое дали этой стране мореплаватели, открывшие ее.
Некоторое время назад здесь была проведена научная экспедиция, которая между прочим зафиксировала также церемонию «вызывателей дождя». Участвуют в этой церемонии только старики — пожилые мужчины. Когда им предложили провести эту церемонию, они сначала колебались и отказывались, но потом позволили себя уговорить. На следующий день они выбирают стебель-ствол хлопкового дерева, примерно в 3/4 метра длины и в 5 см толщины. Для проведения церемонии им нужны также хлопковые коробочки — плоды этого дерева с пухом внутри. После этого они ищут подходящее место в высохшем русле реки и несут туда это дерево. Сначала они его раскрашивают в цвет красной земельной глины. Затем сюда приходит один из юношей, взрезает себе вену на локте и наполняет своей кровью чашу. Этой же кровью два старика рисуют два круга вокруг ствола хлопкового дерева и располагают на этих кругах белые головки хлопка. Между кругами они проводят кровью четыре линии и также украшают их цветами хлопка, пропитанными кровью. Наконец, оба конца своего стержня они раскрашивают в желтый цвет желтой глиной и наносят желтый круг вокруг этого стебля в середине его длины. Этот стебель они сажают в землю, что делают обычно, как критически замечают белые наблюдатели, не ровно.
На этом фотографы закончили свою работу. Теперь старики должны были начать петь. Один из белых участников экспедиции держал перед ними микрофон. Но ничего такого не произошло, чернокожие участники действия уселись на землю и мрачно молчали. Наконец, на каком-то китайском жаргоне английского удалось объясниться. Старики сказали, что они не будут петь «правильно» («proper»). Но почему же? Потому что наступит потоп и смоет палатку экспедиции в русле реки. Но ученые ожидали начала дождей только через месяц и готовы были охотно рискнуть, попробовать. Но прямо об этом сказать старикам они считали неудобным. Тогда одному пришла в голову мысль попросить: если они не хотят петь над стволом дождя, то пусть споют в стороне от него. После некоторых колебаний те согласились, отошли немного в сторону от раскрашенного стержня и запели в микрофон. Позднее ученые выяснили другие детали. Оказывается, когда старики поют над раскрашенным полым стержнем, они обращаются с мольбой о дожде к «дождевой змее», сквозь стержень их песни проникают в те глубины земли, где — далеко-далеко — живет эта змея. На прощание ученые одарили стариков табаком. Стержень ученым позволили взять с собой, и он был помещен в музее[202].
Эти события, происшедшие в стране Арнем и описанные участниками экспедиции, иллюстрируют некоторые важные аспекты культа в этнических религиях. Рассмотрим их последовательно.
— Ученые фактически заплатили старикам за устроенную теми религиозную демонстрацию. Эрих Колиг, знаток чернокожих аборигенов Австралии, объясняет это тем отношением к религии, которое свойственно местным жителям и совершенно чуждо нам, европейцам: «Это его (черного аборигена Австралии) религия в самом точном смысле этого слова. Он владеет. обладает ею. Это его собственность, доставшаяся ему в соответствии со всеми данными от рождения правами, привилегиями и обязанностями. Он должен ее оберегать, о ней заботиться, ее холить, и как любая собственность, она также может быть товаром, предназначенным для продажи. Не только священные предметы, но и сама религиозная манифестация, мифы, ритуалы, действия — всё это принадлежит индивидуумам или общинам и, как любая другая собственность, подлежит отчуждению, продаже к выгоде и на пользу тех, кто всем этим владеет и распоряжается. Это был традиционный способ распространения религии и передачи ее от поколения к поколению. Кто хотел приобщиться к данной религии, мог приобрести ее и заплатить за это»[203]. Не только в Австралии, но и в других местах распространения этнических религий, существует традиция исполнения церемоний в качестве особой работы, службы для изучающих эти ритуалы специалистов, и представить себе, что кто-то должен выполнять эту работу даром, столь же дико, как вообразить, что в нашем мире будут даром оказываться юридические или медицинские услуги.
— Что стоит дорого, должно иметь доброе качество. Специалисты в области религиозных церемоний и культов растеряют свою клиентуру, если их действия не будут приносить ожидаемых результатов. Следовательно, каждый — и клиент, и исполнитель работы — принимают все религиозные действия всерьез. Для старых австралийцев, например, было бы немыслимым кощунством, если бы они «просто так» стали петь над дождевым стволом, не желая получить в действительность прямой результат своих действий.
— Глубокая серьезность проникает во многое из того, что совершает жрец-проповедник этнических религий. Он должен проводить ту или иную церемонию не где попало, а на «правильном», правильно выбранном месте. Это же касается и времени: церемония не может состояться в любое время, это должно быть «правильно» выбранное время. Старых австралийцев, к примеру, надо было долго уговаривать провести ритуальную церемонию, ибо по их представлениям для нее было выбрано не «подходящее» время, а время, удобное исследователям. При этом наше представление и измерение времени, мало соответствуют тому, что имеется в виду в этнических религиях, и циферблат и стрелка на наручных часах не покажут того часа, который выбирают для религиозных церемоний посвященные в их тайны люди. В этнических религиях время делится соответственно тем силам, тем возможностям, которыми тот или иной отрезок времени обладает. Здесь знают «добрые», благоприятные, ценные времена и, напротив, времена неблагоприятные, опасные или бесполезные. Выбрав правильное время, можно использовать его с полной энергией и отдачей, в противном случае все усилия могут оказаться пустыми и бесполезными.
— Австралийцы, как любые специалисты своего дела повсюду в мире, должны были каким-то образом получить, приобрести свои знания и опыт. Это приобретение имеет свою цену, должно быть оплачено материальными средствами или физическими и духовными усилиями. Классическим примером такой оплаты может служить история Игъюгаръюка (Игжюгаржюка), известного шамана канадского племени инуитов, которые живут на северо-западном берегу Гудзонова залива. Датский исследователь Кнуд Расмуссен, который обычно записывал то, что говорят люди, не перебивая их вопросами, выражающими сомнение, так пересказывает — с его слов — историю его религиозного обучения: «Когда я стал шаманом, я выбрал для себя испытание через два вида страданий, которые представляют для нас, людей, особенную угрозу: это испытание голодом и испытание холодом… Моим учителем был отец моей жены… Когда я должен был предстать перед двумя самыми могущественными духами по имени Пинга и Хила, повез он меня на маленьких санках — как раз такой величины, чтобы я мог только на них сидеть… Это было очень долгое путешествие вглубь страны, длившееся целый день… Стояла зима, и как раз наступила ночь новолуния, такая ясная, что можно было видеть все малейшие узоры на месяце… Снова за мной приехали туда, где я был оставлен в одиночестве, только когда наступило новое новолуние, и новый месяц достиг той же величины. Мой «перкванак» (учитель, мастер) построил для меня в том месте, где я должен был оставаться маленький дом-иглу, как раз такой величины, чтобы я мог в него забраться и усесться. Никакого мехового полога для сна и защиты от холода я не получил… В этом иглу я был заключен и оставлен… Дверь была заперта. Мягкий снег, который снаружи плотно покрыл эту постройку, не был расчищен и служил мне единственным источником тепла». Через пять дней учитель привез чуть теплой воды. Спустя пятнадцать дней он снова привез подогретую воду. Прежде чем оставить своего ученика, учитель велел ему сосредоточенно думать только об одном, изо всех сил твердить только одно свое желание: «Пинга должен знать, должен твердо удостовериться, что я сижу здесь и хочу стать шаманом»[204].
