III. ИЗ ИСТОРИИ
Не менее трудно, чем принять систему классификации и дифференциации новых религий, оказывается описать «их» историю. Вероятно, надо было бы описывать историю каждой такой новой религии в отдельности. И всё же некоторая общность между ними, позволяющая делать определенные обобщения, существует.
Большинство из них возникло как своего рода ответ на цивилизаторскую миссию и широкое распространение во всём мире христианства, с которым они ведут свой диалог или выступают по отношению к которому в качестве антипода; некоторые из этих новых религий возникли в контексте с двумя другими мировыми и миссионерскими религиями — буддизмом и исламом, причем и в этом случае нередко на первый план выступало стремление противостоять западным системам мышления и таким направлениям философской мысли, как позитивизм, прагматизм, материализм. К этому добавляются и те потрясения, которые переживают традиционные этнические религии, в которые вторгаются новые проблемные блоки и структуры мышления, приводя к необходимости религиозного обновления.
Многие новые религии на стадии своего возникновения не имеют научных обоснований, литературно-письменной аргументации; люди просто сплачиваются вокруг своего лидера-основателя. И всё же нередко уже на стадии оформления новых религий появляется сопутствующая им литература и фиксируются «священные источники» и «откровения», записанные и собранные или основателями новой религии, или — чаще — последователями первых поколений. Появляются также культовые тексты и своеобразные кодексы нравственных отношений между последователями религии.
Решающим событием в истории большинства новых религий является смерть их основателя, особенно в том случае, когда не оправдываются апокалиптические или хилиастические ожидания, что влечет за собой нередко развал религиозных общин (как это имело место в истории распространившегося в 50-60-х годах в Голландии религиозного движения «лоу», многих движений «карго», распространенных в меланезийском и полинезийском мире, религии «гапу»). Другой нередко наблюдаемый феномен — споры и раздоры наследников, что нередко приводит к расколам, программирующим «конец» отдельных движений и течений (это имело место в Бахай, Ахмадии, в движении черных мусульман, в Обществе сознания Кришны, в «Миссии божественного света»).
Чрезвычайно важным условием исторического развития новых религий и их дальнейшей жизнеспособности является формирование институций и организационных структур на стадии их зарождения и консолидации, ибо только эти структуры гарантируют деятельность и взаимосвязь более узкого или более широкого круга учеников и последователей после смерти основателя религии, а также помогают решить проблему преемственности традиций и связи поколений. История новых религий показывает, что там, где нет таких организационных структур, новая идея может исчезнуть уже в третьем поколении и всё движение как бы «уходит в песок».
Целому ряду новых религий свойственна тенденция превращаться в социально-революционные движения, часть которых стремится к тому, чтобы построить новое «священное царство» политическими и даже военными средствами. В качестве примеров такого рода можно привести движение тай-пинг в Китае (1850–1864), восстания бабистов в Иране между 1847 и 1850 годами, суданское движение во главе с Махди Мохаммедом — хмедом в 1881–1898 годах, а также корейское «хондокьюо», которое было главной движущей силой восстания против японцев в 1919 году.
Также ряд других новых религий имеют в виду конечную борьбу или по крайней мере пропагандируют её, даже если в действительности до такой борьбы дело не доходит или она понимается как духовное сопротивление, как духовная борьба, которая всё равно должна привести к крушению старого и построению нового мира. О том, к каким быстрым и неожиданным последствиям могут привести такого рода религиозные представления о необходимости решительной борьбы, свидетельствуют события, связанные с японским движением «аум синрикё», которое раньше было мало кому известно, а в 1994–1995 годах заявило о себе.
Прогнозы относительно будущего развития новых религий строить еще труднее, чем описывать их историю, ибо никакой целостной картины здесь мы не имеем.
Здесь мы снова можем отметить лишь некоторые общие моменты сходства и различия, памятуя при этом, что форма и характер проявления той или иной новой религии часто в значительной мере определяется влиянием прежней религиозной системы, из которой эта новая религия берет свое начало, и что часто мы имеем дело с «синтезом» двух религий, с конгломератом религиозных систем, из которого трудно вычленить только те качества, которые присущи новой религии.
1. ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ СТРУКТУРЫ
К характерным особенностям новых религий относится то, что все они, почти без исключения, концентрируются вокруг определенных личностей — авторитетов. Их история начинается с выступления того или иного человека, который объявляет себя носителем нового знания, откровения или рупором нового божества; считается, что в этом человеке олицетворена божественная сущность и что его устами говорит сам Бог, способный принимать человеческое подобие. Можно представить его и как мессию, посланника божественной вести, как сына (или дочь) Бога. Вокруг основателя новой религии сплачивается сначала узкий круг учеников, который впоследствии разрастается и сообщает более крупным группам определенного населения священное послание или учит их новому культу. Оба (более узкий и впоследствии более широкий) круги учеников играют решающую роль в структурировании новой религии, сообщая ей иерархическую систему связей между учителями и учениками. Эти люди считаются имеющими прямой доступ к священному учению и поэтому берут на себя руководящие функции. Ведь новые религии почти всегда возникают на самодеятельных началах, и естественно, требуется определенное время, чтобы сформировалась новая культовая система и институт учителей-наставников. Последние чаще всего выходят из семьи основателя (или основательницы) новой религии, являются его (её) близкими родственниками, и таким образом, круг их весьма ограничен. Это же касается и круга учеников. Обычно и после смерти основателя новой религии руководство общиной остается в его семье — переходит сыну, дочери, внуку и т. д., что нередко сохраняется и в последующих поколениях. Как специалисты — знатоки новой религии, так и функционеры — лидеры общин нередко принадлежат к семейному клану основателей или первых учеников и первых последователей новой веры.
Но имеются и немногие противоположные примеры того, когда новые религии с самого начала создают (или наследуют) такую иерархическую систему, которая подобна организации католического клира во главе с избранным Папой. Такова, например, вьетнамская религия «Као дай». Характерна в этом отношении и бразильская умбанда, в которой культовая иерархия представляют собой смесь западно-африканских, отчасти католических, отчасти представляющих направления спиритуализма «чиновников». Другую картину представляют собой большинство новых религий, происходящих из Индии, в которых не без влияния концепций — ватары, центральное место занимает учитель-Гуру, как бы завершающий старую и одновременно выступающий в качестве основоположника новой религиозной традиции. Основатель таких религий выступает чаще всего как достигший дхармы или переживший новое рождение, возродившийся Гуру, который замыкает таким образом неразрывную цепь преемственности. Люди, вовлеченные в религиозные ритуалы и церемонии, и собственно учителя, разрабатывающие религиозные учения, нередко охвачены здесь единым процессом, так что не только специфическое учение, но и определенная религиозная практика и священнодействия, включая разного рода медитации, становится важной частью нового культа.
Некоторые из новых религий демонстрируют очевидную любовь к разного рода должностям, званиям, религиозным титулам, допускают продвижение и выдвижение рядового члена общины, достигшего определенных успехов, на самые высокие религиозные посты, что является особенно типичным симптомом для небольших религиозных групп. Надо отметить, что большинство новых религий находятся на любительском, самодеятельном уровне, состоят из мирян, не имеющих духовного образования и сана; внутри их существуют общая причастность к жреческим или свойственным священнослужителям обязанностям, а обычные члены не только способны принимать участие в культовых церемониях, но и призваны к тому, чтобы развивать, пропагандировать учение и выступать в качестве миссионеров, соблазняя других «детей» своей верой. Эта миссионерская обязанность в некоторых новых религиях распространяется настолько далеко, что полноценное членство в общине или вступление в «священное царство» находится в прямой зависимости от того, сколько новых членов привлек данный человек в свою религию. Это особенно характерно для некоторых корейских и японских новых религий, но также и у Свидетелей Иеговы мы обнаруживаем подобные правила.
