Однако конфликта науки и религии, имеющего тысячелетние традиции, современные православные богословы скрыть не могут. И тогда они принимаются препарировать на религиозный лад научные теории, истолковывают их в религиозно-идеалистическом плане, выхолащивают их содержание. А извратив действительное содержание той или иной научной концепции, они принимаются ее опровергать, доказывать ее несостоятельность, неспособность правильно отобразить те или иные стороны окружающего нас мира.
Мы видели, как один из православных богословов пытался спекулировать на сложных научных проблемах которые ждут еще своего окончательного решения. Иногда этим спекуляциям придается видимость наукообразности. Чаще же критика научных теорий очень голословна и декларативна. Так, упомянутая ранее статья сторонника символического толкования Библии содержит в себе и выпады против научных теорий. Выпады эти сделаны мимоходом, автор не останавливается на них сколько-нибудь долго. Он мельком утверждает, что теория эволюционного развития человека не оправдала себя, что неосновательно мнение о близости современного человека и древних человекообразных'. Эта мимолетность глубоко продумана, у читателя она может породить мнение, что, видимо, это не просто точка зрения автора, а мнение ученых, раз автор даже не хочет аргументировать свою позицию. Мы уже знакомы с фактами, подтверждающими теорию эволюционного развития человека. Это не просто предположение ученых, а стройная научная теория, подтвержденная многочисленными фактами, соответствующая действительному положению вещей. И православный богослов не решается вступить в открытый спор с этой концепцией, но на всякий случай тень сомнения на нее бросает…
По-другому с эволюционной теорией развития человека пытается расправиться автор «Христианской апологетики». Он знает, что недостаточно просто отрицать эту теорию, как это делали и делают его коллеги. Знает он также, что трудно вести открытую дискуссию против эволюционной концепции происхождения развития человека. Фактов, подтверждающих эту теорию, много, все они неоднократно проверялись, бесполезно сомневаться в их достоверности. Поэтому он встает на позицию полупризнания этой теории. Он готов согласиться с тем, что телесная организация человека формировалась по эволюционным дарвиновским законам, но при этом требует, чтобы душу оставили богу и религии. Душу на определенном этапе эволюции в человека вложил, по его мнению, господь бог.
Здесь мы должны отметить два любопытных факта. Во-первых, в православном богословии намечается новая тенденция по отношению к дарвинизму. Долгое время учение Дарвина прямо и очень грубо отвергалось. Мы уже упоминали книгу иеромонаха Арсения «Эволюционная теория и библейское учение о происхождении мира и человека», где дарвиновское учение подвергалось резким нападкам. В ряде случаев дарвиновское учение замалчивалось. Теперь делаются попытки истолковать его в религиозном духе. Можно сказать, что к изучению дарвинизма применяется метод символического истолкования, одна часть его признается, другая отвергается. Кроме того, нужно отметить, что в данном вопросе аргументация православного богослова смыкается с католической. В католицизме давно уже утвердилась концепция, что тело человека могло развиваться по законам эволюции, а душу вложил в него творец. Любопытный момент: враждовавшие в прошлом религиозные направления начинают снабжать друг друга аргументами против общего противника — науки.
Более свободно себя чувствуют православные богословы, когда имеют дело не с научными теориями, а с научными гипотезами. Тут они стараются развернуть всю свою аргументацию. Так, например, они с большой активностью нападают на космогоническую гипотезу О. Ю. Шмидта о происхождении Земли. При этом проделывается простой фокус: гипотеза выдается за доказанную теорию, потом слабые ее стороны подвергаются критике, слабость гипотезы преподносится как слабость науки, как ее неспособность решить сложные проблемы. Православные богословы часто даже не обращают внимания на то, что критические аргументы против той или иной гипотезы они берут у других ученых, которые разрабатывают свои собственные гипотезы в данной области. Так, против гипотезы академика Шмидта выдвигаются возражения академика В. Г. Фесенкова, который по многим вопросам происхождения Земли имеет иную точку зрения. К тому же следует напомнить православным богословам, что гипотеза есть гипотеза. Это научное предположение, которое в данный момент не претендует на то, чтобы стать теорией. Гипотеза объясняет только некоторые стороны явлений окружающего нас мира и теорией может стать только после всесторонней проверки и объяснения всех фактов. Другим объектом критики для православных богословов в последнее время служит гипотеза академика А. И. Опарина о происхождении жизни на Земле. Опять здесь проделывается тот же самый фокус: гипотеза выдается за научную теорию. Следует отметить, что тут определенную услугу богословам оказала наша научно-популярная литература, которая долгое время называла гипотезу А. И. Опарина теорией. Этим умело пользуются православные богословы, из брошюр приводятся соответствующие характеристики гипотезы академика Опарина как теории происхождения жизни, потом идут указания на слабые места гипотезы, а у читателя создается впечатление, что критикуется научная теория. Что можно сказать по этому поводу? Во-первых, несмотря на критические выпады православных богословов, гипотеза А. И. Опарина сыграла в науке свою роль, она объяснила основные этапы формирования живых организмов, уточнила биохимические характеристики живого белка. Во-вторых, что касается ее слабых сторон (точнее, еще нерешенных вопросов), то на то она и гипотеза, а не научная теория. Сами ученые, критикуя гипотезу А. И. Опарина, указывают, что он не использует для выяснения проблемы происхождения жизни данных теории информации, современной теории наследственности. Но эта критика носит конструктивный характер, она направлена на то, чтобы решить все сложные вопросы проблемы происхождения жизни и ничего общего не имеет с критическими упражнениями православных богословов.
Таково отношение современного православия к науке. Провозгласив себя союзником науки, оно стремится сохранить определенные позиции для религии, ограничить возможности науки.
Рассмотрен довольно широкий круг вопросов: основные моменты истории православной церкви, ее вероучение и обрядовая сторона, особенности и тенденции, наметившиеся в современной идеологии православия, отношение православия к науке. К каким выводам можно прийти, ознакомившись с различными аспектами жизни православной церкви?
Мы видели, что православные идеологи убеждают верующих в том, что история православия — это история религиозной организации, постоянно направляемая божьей волей, божественным промыслом. Однако действительная история православной церкви показывает всю несостоятельность этого утверждения. Никаких божественных моментов в истории православия нет. Оно было вызвано к жизни вполне реальными, земными обстоятельствами. Возникшее в классовом обществе, оно долгое время выполняло эксплуататорскую функцию, примиряло трудящихся с их положением, авторитетом бога освящало устои общества, покоящегося на принципе частной собственности. И на Русь православие пришло не по воле бога, не благодаря вмешательству божественного промысла, а по воле класса феодалов, нуждавшегося в крепкой духовной узде для трудящихся масс, нуждавшегося в духовном оправдании своего господствующего положения.
Дальнейшая история православия также тесно связана с эксплуататорскими классами, с царизмом. С амвонов церквей православные священнослужители проповедовали идеи терпения, идеи покорности власть имущим. Православная церковь выступала против всех сколько-нибудь крупных народных движений и восстаний. Руководители народных движений попадали в список богоотступников и еретиков. В этом списке мы найдем таких народных вождей, как И. Болотников, С. Разин, Е. Пугачев, имена которых с гордостью произносились и произносятся в России. Против народных восстаний в ход пускалось не только слово божье, часто православное духовенство само непосредственно участвовало в их подавлениях. Так с крестом в одной руке и с мечом в другой православное духовенство душило свободу.
Православная церковь была не только слугой эксплуататоров, но и сама была одним из самых крупных эксплуататоров в нашей стране. Монастыри богатели за счет угнетения крестьян, церковь владела огромными богатствами, занималась торговлей, имела промышленные предприятия. Эта эксплуататорская сущность православной церкви, ее ставшее традиционным враждебное отношение ко всем народным выступлениям против строя угнетателей вполне естественно привели ее к неприятию Великой Октябрьской социалистической революции. Связанная нитями кровного родства с эксплуататорскими классами, явившаяся плотью от их плоти, кровью от их крови, церковь не могла спокойно смотреть на крушение строя, который она веками поддерживала. В годы гражданской войны и иностранной интервенции она яростно боролась против молодой Советской власти. Эту поаицию определял не мифический божественный промысел, а вполне земные, корыстные интересы. Православная церковь боролась за восстановление строя, который обеспечивал ей господствующее и первенствующее положение, обеспечивал ее процветание. Крушение эксплуататорского строя в нашей стране, начало эпохи социализма было одновременно и крушением, крахом православной церкви, вступлением ее в эпоху своего заката. К такому выводу приводит знакомство с действительной земной историей православия. Православие было порождено вполне определенными историческими условиями эксплуататорского общества, долгое время поддерживалось этими условиями, а с ликвидацией классов угнетателей само начало слабеть и постепенно сходить с исторической сцены. Современное православие теряет верующих, священнослужителей, свое влияние среди широких народных масс.
