Ознакомительная версия.
Неоязыческие ритуалы делятся на те, которые совершаются только членами общины и недоступны для сочувствующих и интересующихся, и те, на которые приглашаются новые лица, способные стать будущими членами общины. Впрочем, не каждый удостаивается такого приглашения; по мнению некоторых «общинников», не следует приглашать нерусских («тех, кто спустился с гор»), особенно евреев и полукровок. Полноправным членом общины признается только тот, кто прошел обряд расхристианивания, получил языческое имя и регулярно участвует в деятельности общины. Такие люди легко узнаваемы – по приходе на место ритуала они надевают русские традиционные одежды: мужчины – расшитые рубахи, подпоясанные кушаком; женщины – стилизованные сарафаны. На шее они носят специальные деревянные или кожаные обереги на шнурках.
Современные горожане, занятые в будни на работе, не имеют возможности строго соблюдать календарные праздники. Поэтому праздники нередко устраиваются в субботу. Как правило, в них участвует в основном молодежь и, реже, люди среднего возраста. Мужчины составляют подавляющую часть. Среди участвующих в обрядах встречаются студенты, учителя, руководители спортивных секций, журналисты, военные, спецназовцы, домохозяйки и т. д. Хотя теоретически ритуальные функции могут выполнять и женщины, на практике неоязыческие жрецы представлены только мужчинами. Это, как правило, – молодые люди, что также плохо согласуется с исконными языческими представлениями о «старейшинах». Никаких феминистских тенденций в русском неоязычестве не наблюдается[83].
Чему бы ни был посвящен праздник, он обычно сопровождается ритуалом раскрещивания и приемом в общину новых членов. В книге Казакова и Богумила такой ритуал описывается следующим образом[84]. Испытуемый опускается на колени на ветки или сено. Это место с помощью ножа обводят замкнутым кругом. Если славяне-христиане видят в этом защиту от нечистых сил, то совершенно очевидно, что язычники отождествляют последние с христианством. Затем следует очистительный обряд: испытуемому омывают голову, срывают с него и топчут старую рубаху, которую затем сжигают, – это означает полный разрыв с прежней жизнью. Трое волхвов обносят испытуемого огнем, осыпают зерном, обдувают воздухом, производя очистительные движения руками. Затем они обходят его посолонь, держа правые руки над его головой и троекратно провозглашают «Гой» или «Сва»[85], после чего поднимают руки к небу и громко троекратно произносят имя, избранное для испытуемого общиной по согласованию со жрецами. Круг разрывается, и новообращенный приносит свое первое жертвоприношение зерном. Ему дают выпить ковш сурьи (медовухи) для поминовения предков, которые берут его под свое покровительство.
В количественном отношении и по степени вовлеченности в языческую ритуальную жизнь неоязычники представлены в России тремя группами. Первая – небольшие общины бывших горожан, которые селятся в сельской местности, живут обособленно и регулярно исполняют языческие ритуалы и моления. Примером может служить семья А. Добровольского (Доброслава). Вторая – представители городской интеллигенции, которые живут обычной жизнью, но несколько раз в год по языческим праздникам собираются для исполнения ритуалов. Наконец, третья группа – «идеологические язычники», для которых язычество – определенное мировоззрение, способ выразить свое отношение к окружающему миру. Для них язычество – не столько религия, сколько идеология, и оно сводится к ряду мифологем, среди которых немалую роль играют антисемитские построения, особенно «арийский миф». В последнее время именно в этой группе распространяется идея, что язычество – вовсе не религия, а система научных ведических знаний, которыми владели древнейшие славянские предки, но затем были почти полностью утрачены[86]. Раздается призыв к их возрождению, разработке и широкому распространению во благо человечества. Среди таких идей с устрашающей скоростью возрастает роль расового подхода и расизма, все больше говорится о необходимости спасения Белого Человека.
Первая группа невелика по размерам. Возможно, – это несколько десятков общин по несколько человек в каждой. Вторая группа крупнее – в каждой из городских языческих общин по несколько десятков человек. Эти общины имеются в десятках городов России, причем в больших городах, таких как Москва, встречается до четырех-пяти и более общин. Самая крупная группа – третья. Именно эти люди более всего склонны к политической консолидации на основе неоязыческих идей. И все же неоязыческие движения отнюдь не имеют массового характера[87].
6. Неоязычество и христианство: братья-недруги?
Почти все русские неоязыческие движения весьма негативно относятся к христианству. В чем же причина? Во-первых, понимая «русский народ» расширительно, как единство трех компонентов, русские неоязычники обеспокоены тем, что разные христианские конфессии, по сути, разорвали его на части и мешают сплочению. Путь к последнему неоязычники видят в формировании единого «русского» самосознания на основе славянского язычества, которое они ошибочно представляют как целостную непротиворечивую систему. Во-вторых, неоязычники отвергают антропоцентризм христианства, его сознательное стремление возвысить человека над окружающим природным миром, пренебрежение радостями жизни на Земле и установку на посмертное воздаяние. В этом неоязычники видят корни бездумного хищнического отношения современного человека к природе, способного ее окончательно погубить и тем самым поставить точку в истории человечества. В-третьих, неоязычники активно не приемлют христианского смирения, подозревая в этой установке заговор внешних сил с целью поработить славян[88]. Христианство представляется им чужеродной идеологией, занесенной извне и не соответствующей «русскому духу». Многие неоязычники видят в христианстве ядовитую, разрушительную идеологию, специально созданную евреями для установления мирового господства. Вот почему антихристианство русских неоязычников фактически означает юдофобию и ведет к созданию образа реального, материализованного врага, и вот чем объясняется их высокая политическая активность, направленная прежде всего против этого врага[89].
Одно из коренных отличий русского неоязычества от христианства связано с решением проблемы Добра и Зла. Ведь с христианской точки зрения, признающей греховность человека, водораздел между ними проходит через душу каждого и человек прежде всего должен преодолеть зло в себе самом. Напротив, неоязычники, отрицающие исконную греховность, выносят зло вовне. И это заставляет их искать внешнего врага и готовить себя к физической борьбе с ним: вот откуда большой интерес к славянским боевым традициям.
Но пока до физического насилия дело не дошло, русские неоязычники борются с евреями идеологическими способами. Во-первых, опираясь на «Влесову книгу» (но отнюдь не на исторические источники!), они настаивают на том, что у славян никогда не было кровавых жертвоприношений. Подтекст таков, что у евреев они практиковались, а это ведет неоязычников прямо к кровавому навету, который они, ничуть не смущаясь, заимствуют из традиции христианского антисемитизма. Во-вторых, утверждается, что «славянские ведические знания» являются исконными и из них будто бы и черпали информацию создатели Библии. В-третьих, славянский политеизм самым неожиданным образом увязывается с «монотеизмом», который якобы является исконно славянским наследием (во «Влесовой книге» говорится: «Бог един и множествен»). Соответственно, в-четвертых, именно славяне объявляются «избранным народом». В-пятых, хананеи относятся, если и не к славянам, то к их ближайшим родственникам. Тем самым, приход древних израильтян под руководством Иисуса Навина в Палестину трактуется как первое (но далеко не последнее) посягательство евреев на исконно «русские» территории. Наконец, некоторые идеологи неоязычества объявляют Христа «русским пророком».
Как на все это реагирует Русская Православная Церковь (РПЦ)? Вот уже более десяти лет с нескрываемой тревогой она наблюдает за религиозным плюрализмом, расцветающим на бескрайних просторах России. Однако лишь с середины 1990-х гг. РПЦ проявила решимость и резко осудила те новые религиозные течения, которые считает вредными, и продемонстрировала волю к борьбе с ними.
Проходивший в декабре 1994 г. очередной Архиерейский Собор РПЦ выступил с обращением «О псевдохристианских сектах, неоязычестве и оккультизме», тем самым обозначив своих основных врагов. В этом обращении была выражена обеспокоенность появлением в России массы лжепророков, старых гностических культов и «новых религиозных движений», стремящихся к пересмотру традиционных христианских ценностей. Среди таких движений назывались язычество, оккультизм, колдовство; были приведены и списки тех движений, которые вызывают у РПЦ особую озабоченность и которые она объявила несовместимыми с христианством[90]. Одновременно в целом ряде своих посланий Патриарх Алексий II выступил против враждебных РПЦ движений, среди которых иногда упоминались и неоязыческие.
Ознакомительная версия.
