Европе (1993–2003), но и план работы на будущее.
3 марта 2003 года Аверинцев председательствует в Риме на встрече, где рассматривается вопрос о реализации проекта «Ad fontes!». Он дает конкретные указания по направлениям его развития. Поражает, насколько ясно излагает он планы на будущее.
Должен сказать, что идея личности – сильная сторона России, – утверждает он. – Роль и сотрудничество Церквей очень существенны: для такого рода культурной инициативы поддержка государства и Церкви – это не вспомогательный инструмент, а фундамент.
Таким образом, Аверинцев призывает ассоциацию «София: Идея России, Идея Европы» найти партнера для сотрудничества на тему идеи личности среди российских учреждений.
Проект соответствует «манифесту», символично провозглашенному 16 ноября 2002 года не в академической или культурной среде, а в представительстве органов власти Итальянской Республики, что говорит об очень широкой аудитории, к которой он обращается.
После выступления в палате депутатов речь в Сенате Республики «Духовная традиция Восточной Европы и ее вклад в формирование новой европейской идентичности» проходит de plano [22]. 25 марта 2003 года в престижном Зале Дзуккари выступление Аверинцева было не таким горячим, как в палате депутатов, его vis polemica [23] была умерена заявленным желанием оставаться в medietas aurea [24], желанием найти точки соприкосновения между позициями мудрых и невежественных, которые кажутся несовместимыми. Но библейская реальность Премудрости является всегда альтернативой «культуре смерти».
Таким образом, он дает свое «правильное толкование» «Тезисов» по прошествии около двадцати дней, 3 марта 2003 года, в ходе заседания в Папском совете по делам культуры в присутствии важных представителей.
«Тезисы», представленные Аверинцевым как «столпы» проекта «Ad fontes!», обладают широтой основных элементов универсальной христианской культуры, определяют разрывы и них, указывают на синтез в христианской идее личности.
Та встреча стала учредительным собранием проекта «Ad fontes!», на котором были предварительно определены темы и названия. Особое внимание было уделено роли русской культуры и Православной Церкви. Тогда уже виднелось на горизонте будущее сотрудничество с МГИМО и Московским Патриархатом. Аверинцев с присущим ему авторитетом делится своим десятилетним опытом учительства в Европе, встреч, контактов, в особенности своего учительства о «Софии – Премудрости Божией» в Риме. Вся его деятельность в Европе сходится в этом начинании. Во имя Премудрости Божией он призывал и мысленно обращался ко всем, кто находился в рамках его культурного горизонта, во имя и в силу своих жизненно важных общих источников. Уже тогда намечалась из этой установки, в этой культурной динамике идея, которая несколькими годами позже обретет свою форму в Академии «Sapientia et Scientia». Премудрость находится во взаимодействии с обществом, с polis [25], с целой жизнью [26].
Древняя формула Академии, понимаемой как дом Премудрости, является самой подходящей для этого.
Слово Божие и слово человеческое
Имея за плечами русскую софиологическую традицию и владея универсальным богатством знаний, накопленных о Софии, Сергей Сергеевич Аверинцев понимал, что исследование библейского богатства несравнимо ни с чем: «Что может быть богаче?»
Значение этого фундаментального выбора – этой несоизмеримости между человеческим и божественным, между Словом Божиим и словом человеческим – порой ускользает.
Ускользает потому, что происходит как действие, связанное с необходимым питанием, в рамках будничной жизни, разговорной, лишенной выразительности и какой бы то ни было тени риторики. Аверинцев сопровождает своим размышлением Слово Божие и слово человеческое от изначального «Да будет свет!» в Книге Бытия по тысячелетнему пути:
Тот, к Кому осторожные язычники боялись обращаться даже мысленно, о ком философы рассуждали только в абстрактных терминах (Единый и проч.)… И вот святое безумие и благословенное дерзновение библейской веры оглашают немыслимое: именно Он… Он для меня – «мой» Бог.
Бог «верен»:
Слово Откровения само по себе все есть ясность, открытость, надежность, но когда в постатеистической ситуации произойдет разрушение значащего слова… предвидение распада, предвозвещенного в дневниках Франца Кафки… слово теряет самую обиходную ежедневную ясность, можно еще говорить о прочтении запечатленного в ясности? <…> Приходит на ум пророческое проклятие из рассказа К. С. Льюиса: «У того, кто отрекся от Слова Божьего, будет отнято и слово человеческое».
Сегодня становится необходимым бороться против «разрушения слова, принадлежащего ныне к condition humaine [27]», прилагать усилие для противостояния «кошмару всеобщего смешения».
Заключение этого достойного восхищения исследования «Слово Божие и слово человеческое» категорично:
Сегодня вере Откровения противопоставлен встроившийся в умирающий атеизм совершенно новый вызов: неверие в слово как таковое, враждебность Логосу (мизология, как не раз говорил Платон, но в такой степени, какая ему и не снилась). Никогда, как сейчас, правомочность человеческого слова не была столь явственно, столь фундаментально зависима от веры в Слово, которое было вначале в Боге, в победу Божественного «да будет!» над отсутствием связи, над небытием. Гуманизм не в состоянии более доказать его правоту собственными силами.
Именно в силу этой веры, храня верность Слову Божиему, ставшему плотью, Сергей Аверинцев переплывает мрачное море – тьму – слова человеческого: в Нем обитает вся полнота Божества телесно (Кол. 2: 9).
Согласно внутренней логике этого чуда слово человеческое может вместить невместимое Слово Божие, становится «capax Dei» [28], может стать «Sedes Sapientiae» [29], как Мария, Матерь Божия, в центре всего сотворенного.
В своей римской речи 3 мая 2003 года, когда он выступал в последний раз, он категорично расставил акценты: сам «homo sapiens» исчезает в «культуре смерти»:
The fact is that right now we are experiencing a decisive period for the survival of homo sapiens… the authority of thinkers and poets and so on and the moral authority of higher culture have passed away: nobody can now say ‘higher culture’ without sounding funny [30].
Нечто пророческое было в словах Аверинцева, сказанных его австрийскому коллеге по академии, которого он встретил до заседания под куполом собора св. Петра: «Хотя бы один раз в день нужно повторять: Resurrexit, sicut dixit!» [31]
Слово Божие – это не метеорит, упавший с небес, а Сущий, призывающий нас на встречу. Размышление русского мыслителя – это сокровенная, молчаливая молитва. Его речь на этой земле заканчивается в присутствии Его, и последнее слово, которое ее завершает, – «Аминь».
Последние слова, которые произнес Аверинцев в домике Пия IV в садах Ватикана, прервал внезапный приступ. Это произошло во время его выступления на заседании 3 мая 2003 года в качестве члена Папской академии социальных наук на тему «The Governance of Globalisation: Sociological Perspectives» [32].
Всего лишь несколько недель спустя после выступления в Сенате Итальянской Республики, шесть месяцев спустя после выступления в
