без религии человечество перестраивает землю, созидает новый мир и чувствует, что здесь с ним, в этом творческом порыве, в этой борьбе с разрушающими и растлевающими силами, в этих похоронах старого и зарождении нового порядка присутствует какая-то благодать, благодать будущего, благодать новой жизни, благодать конца старого мира…
Не довольствуясь этим общим призывом к реформации, они вводят и новые догматические учения. Одним из наиболее важных новшеств этого рода является их учение о «Софии».
До сих пор, вместе с апостолом Павлом и св. отцами Церкви, мы знали лишь «Христа распятого, для иудеев соблазн, а для эллинов безумие, для самих же призванных, и иудеев и эллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость» (Софию) (1 Кор 1: 23–24).
Они же возвещают нам новое учение о Софии как о женственном начале в Боге. Иногда это женственное начало является у них особым существом или Ипостасью, хотя и не единосущным Св. Троице, но и не совершенно чуждым ей. А иногда – не Ипостасью, а только, как они выражаются, ипостасностью, которая, однако, способна ипостазироваться, т. е. становиться Ипостасью. Причем в первом случае София является у них существом превысшим Богоматери, от которой приемлет даже почитание, а в последнем она почти отождествляется с Богоматерью. Как видно, они сами не дают себе ясного отчета в своих учениях!…
Все это видит и слышит Митрополит Евлогий и он не только не осудил этих реформаторов не только не принимает никаких мер против нарождающегося в недрах Заграничной Русской Церкви модернизма, но даже избирает лиц, исповедующих эти убеждения, своими ближайшими сотрудниками и допускает их к обучению юношества, подготовляемого им в пастыри Православной Церкви. На Соборах неоднократно делали мы Митрополиту Евлогию предостережение об опасности для Церкви со стороны модернизма. Но он не обращал никакого внимания на все наши предостережения…
В осуществление этого высокого долга хранить чистоту веры Апостольской во всей неприкосновенности, избегая всякой нечестивой новизны, мы и призываем брата нашего Митрополита Евлогия еще раз прислушаться к голосу своих собратьев-епископов и обратить надлежащее внимание на их предостережение, дабы избегнуть ему и нам печальной необходимости суда над ним, помимо всего и как над покровителем «нечестивой новизны».
Подписано: председатель Архиерейского Синода Митрополит Антоний. Члены Синода: Архиепископ Феофан, Епископ Сергий, Епископ Гавриил, Епископ Гермоген, Епископ Феофан, Епископ Серафим.
№ 341. 18/31 марта 1927 года. Сремски Карловци.
В неофициальной части журнала опубликована заметка Е. Махароблидзе «К церковной смуте», в которой анализируются обращения митрополита Евлогия и его сторонников к разным иерархам.
При этом официальный печатный орган РПЦЗ предоставляет слово и противоположной стороне в споре. В номере приводится «Записка митрополита Евлогия Собору Архиереев 1922 г.» (что, конечно, сделано с целью подчеркнуть бывшую в прошлом лояльность митрополита Евлогия), а также статья «Митрополит Евлогий о судебно-административной власти Собора Архиереев и Архиерейского Синода Русской Православной Церкви заграницей».
В дальнейшем в течение года было опубликовано еще много материалов, касающихся разногласий между митрополитом Евлогием и Архиерейским Синодом. Однако затем на первый план начинает выступать другая проблема – об отношениях с Московской Патриархией после публикации известной Декларации митрополита Сергия от 29 июля 1927 года.
13 марта 1928 года из России были получены копии указа Патриаршего Местоблюстителя Высокопреосвященного митрополита Сергия от 8/21 октября 1927 года за № 549 о поминовении большевицкой власти, и двух его посланий: ко всей пастве и к пастве Петроградской епархии в связи с происходящей в России «церковной смутой из-за его первого послания». Синод принял эти документы к сведению и приобщил к делу [699].
Два нижеследующих примера, хотя речь в них и идет о Дальнем Востоке, являются наглядной иллюстрацией напряженных отношений РПЦЗ и Московской Патриархии. Начальник Российской Духовной Миссии архиепископ Пекинский Иннокентий, в своем докладе от 27 марта 1928 года говорил о положении церковных дел на Дальнем Востоке в связи с ожидаемым приездом митрополита Серафима, направляемого из Москвы митрополитом Сергием. Архиерейский Синод со своей стороны предложил архиепископу Мефодию Маньчжурскому не принимать митрополита Серафима и не признавать его административно-канонических прав и всецело держаться определения Собора Архиереев Русской Православной Церкви за границей 1927 года об отношении к митрополиту Сергию. Такой позиции рекомендовано было придерживаться дальневосточным иерархам: архиепископам Мефодию и Иннокентию и епископам Мелетию и Нестору [700].
В связи с последним указом митрополита Сергия архиепископ русских православных церквей в Западной Европе Серафим представил в Синод свой проект обращения к пастве, который решено было опубликовать в журнале «Церковные Ведомости» [701].
А епископ Вениамин, откликаясь на указ митрополита Сергия, обратился к митрополиту Антонию и к возглавляемому им Синоду с призывом к единению вокруг этого указа [702].
31 августа 1928 года была заслушана переписка епископа Дамиана с митрополитом Евлогием по вопросу о церковном разделении [703]. На следующем заседании было рассмотрено обращение Председателя Патриотического Объединения профессора И. П. Алексинского к русским патриотам по поводу церковной смуты, которое решено было опубликовать в журнале «Церковные Ведомости». Также профессору Алексинскому было преподано благословение и выражена благодарность «за его твердое каноническое стояние и ревность о правде церковной» [704].
Епархиальный Совет Западноевропейской епархии, возглавляемой митрополитом Евлогием, обратился к пастве, в которой была сделана попытка разъяснить сложившуюся сложную церковную ситуацию. В ответ, по распоряжению Председателя Архиерейского Синода, Синодальная Канцелярия выступила с опровержением данного обращения [705].
В 1929 году Архиерейский Синод неоднократно уделял свое внимание отзывам, касающимся этой животрепещущей темы. К примеру, 13 марта было получено письмо некоей Е. Александровой, адресованное ей протоиерею Гаврилову по поводу церковной смуты, которое решено было опубликовать в журнале «Церковные Ведомости» [706].
Болезненный раскол двух ветвей Русского Православия, к сожалению, отражался на жизни рядовых клириков. 11 февраля 1930 года архиепископ Анастасий, докладывая по церковным вопросам, просил разъяснить вопрос о том, может ли сослужить в Русской Миссии диакон Серафим Седов, состоящий при епископе Сергии в Праге и подчиняющийся митрополиту Евлогию. Председатель Синода ответил, что диакон С. Седов должен принести архиепископу Анастасию покаяние и затем над ним должна быть прочитана разрешительная молитва. Архиерейский Синод вполне разделил мнение своего председателя [707].
Русским православным приходом в Медоне были присланы три документа, отражающих отношение митрополита Евлогия к вопросу о гонении на веру и Церковь в Советской России, которые Синод распорядился опубликовать в журнале «Церковные Ведомости» [708].
Архиерейский Синод получил «поручение от Его Императорского Величества Великого Князя Кирилла Владимировича» с просьбой о восстановлении церковного мира в Зарубежной Церкви. Копия
