На протяжении большей части XIX в. определяющими явлениями всей социальной жизни в России были существование крепостного права и та классовая борьба, которая кипела вокруг него. Главным же идеологическим оплотом крепостного права была православная церковь. Царизм и возлагал на нее эту функцию, время от времени напоминая Синоду, а через него всему духовенству об обязанности стоять на страже покорности крестьян своим хозяевам, на страже неприкосновенности устоев крепостного права. Указ Павла I, изданный в январе 1797 г., обязал духовенство «утверждать духовных чад своих в спокойствии, послушании и добрых поступках», а Синод в свою очередь обратился к духовенству с указанием о том, что оно должно «всемерно стараться предусматривать и упреждать возмущения крестьян» 58.
Главный идеолог церкви XIX в. митрополит московский и коломенский Филарет, вхожий в самые высокие правительственные сферы, вел активную борьбу против ликвидации крепостного права. В этих целях он мобилизовал авторитет святого Сергия Радонежского, приписывая последнему мнение о необходимости и богоугодности крепостнического строя; у раки Сергия в Троице-Сергиевой лавре по распоряжению митрополита служили молебны о предотвращении «поспешных» шагов в деле освобождения крестьян. И во всяком случае, настаивал Филарет, уж если никак нельзя обойтись без того — дать крепостным волю, а землю оставить в руках помещиков. Он пугал правительство: «При решительном отчуждении от помещиков земли, прежде их согласия… помещики не найдут ли себя стесненными в праве собственности?..» 59
И все-таки Филарету пришлось принимать участие в деле, представлявшемся ему и церкви даже нехристианским. Царь Александр II счел, что никто лучше этого хитрого реакционного митрополита не сможет отредактировать манифест о ликвидации крепостного права. Филарет забраковал представленный проект и написал свой, который с некоторыми несущественными изменениями был принят. Мероприятие, по которому крестьянство было ограблено и обмануто, церковный сановник облек в форму ханжеских лицемерных фраз, придавших ему видимость благочестивого христианского дела 60.
Акт «освобождения» и ограбления крестьян получил религиозное освящение и тем, что он провозглашался в церквах представителями духовенства, а оглашение это сопровождалось торжественным богослужением и проповедью на тему о великом христианском значении освобождения крестьян, о благородстве и братолюбии помещиков, согласившихся дать своим рабам свободу, о великом милосердии и мудрости, проявленных благочестивейшим и самодержавнейшим царем.
По мере того как с конца XIX в. стало развертываться рабочее движение, революционная борьба в деревне соединялась с ним в общий поток.
Перед церковью возникли новые задачи небывалых ранее масштабов и особой сложности, вытекавших из самого характера рабочего движения, его мощи и организованности. Старых, испытанных средств митрополита Филарета было уже недостаточно.
Еще в XIX в. официальной идеологией были провозглашены в качестве незыблемых основ Российского государства три принципа: «православие, самодержавие и народность». Важнейшим из них, имевшим непосредственное практическое значение, был принцип самодержавия, и именно к верности самодержавию призывала церковь всех русских людей.
Главной заботой церкви в сложившейся обстановке было найти те формы и методы проповеднической и прочей деятельности, которые дали бы ей возможность с наибольшей эффективностью помогать самодержавию и буржуазно-помещичьему строю устоять во все более разгоравшейся в стране борьбе.
Прежде всего требовалась максимальная интенсификация всех специфически церковных средств борьбы против все более обострявшегося крестьянского, а тем более рабочего движения. Это понимали и руководители церкви, и царь, и те буржуазно-помещичьи круги, которые находили в охранительной деятельности духовенства своего рода идеологическую страховку от революционных потрясений.
Материальные средства отпускались на эту деятельность во все более возраставших масштабах. Было предпринято строительство большого количества новых церквей, оно продолжалось в последние годы XIX в. и в первые десятилетия XX в. Усилилась проповедническая деятельность духовенства, причем она была актуализирована и связана с происходившими событиями; с церковных амвонов произносились политические речи, направленные против «смутьянов», «инородцев», которые мутят православный народ и бунтуют против установленной богом власти.
Помимо богослужебных проповедей имело значение в указанном плане усиление преподавания закона божьего в школах, чтение специальных курсов богословия в высших учебных заведениях. Главным содержанием религиозно-православной пропаганды к этому времени стало опровержение социалистического учения. Чтобы духовенство могло выполнять эту задачу, в духовных семинариях и академиях было введено преподавание специального курса «Разбор и опровержение социализма» 61.
Кроме проповедничества в церквах, а также в духовных и светских учебных заведениях церковь уже в начале века стала все более широко практиковать и другие формы воздействия на массы в контрреволюционном духе. Все большее распространение получали крестные ходы по различным случаям, сопровождавшиеся обычно оголтелой погромной агитацией, призывами к истреблению всех, выступающих против самодержавия. Нередко эти «благочестивые» мероприятия тут же переходили в массовые акты разнузданного насилия с убийствами и повальным грабежом.
Получил в это время новое и широкое распространение культ чудотворных икон и особенно культ святых, связанный с канонизацией новых, «воссиявших» на Руси угодников, с обретением и прославлением их мощей. Именно к этому времени относится канонизация Серафима Саровского, Феодосия Черниговского, Анны Кашинской, Дмитрия Ростовского, Иоасафа Белгородского. Не обходилось, правда, без скандальных провалов с мощами того или иного из вновь производимых в святые.
Когда была затеяна в 1903 г. канонизация Серафима Саровского, Тамбовский архиепископ Дмитрий доложил, что никаких нетленных мощей Серафима не обнаружено. Он был немедленно смещен, а на его место был назначен более покладистый архиерей Серафим, бывший гвардейский полковник, по-солдатски дисциплинированно отрапортовавший начальству все, что было приказано. Митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский) разъяснил, что мощи не должны быть обязательно нетленными. Признаком, по которому можно отличить святой скелет или его часть от обыкновенной трупной трухи, следовало считать то, что при мощах происходят чудеса, в особенности исцеление болящих 62. А сочинить любую басню о якобы происшедшем у того или иного гроба чуде было не так уж трудно.
Так, умерший в 1833 г. монах Саровской пустыни в Тамбовской губернии Серафим, в миру купец Прохор Мошнин, был канонизирован и фактически объявлен святым покровителем дома Романовых. С большой помпой, при непосредственном участии царя и царской семьи, в присутствии огромной массы войск, полиции и многотысячных толп «народа», согнанных из окрестных местностей, был разыгран спектакль с «прославлением» мощей новоявленного святого. Рекой лились проповеди о божественной сущности самодержавия, о благочестии их императорских величеств, о необходимости для простого народа беспрекословно повиноваться властям предержащим.
Церковь активизировала еще одну старую форму религиозного влияния на массы — культ юродивых, «старцев», «блаженных». Среди них были и психически больные, но чаще это были люди, эксплуатировавшие в свою пользу легковерных людей, с одной стороны, и фактическое покровительство церкви — с другой. Матренка-босоножка, странник Александр, разные «братцы» и «сестрицы», наконец, проходимцы по существу того же типа, но более высокого ранга — протоиерей Иоанн Кронштадтский и Григорий Распутин. Далеко не во всем их подвиги соответствовали нормам православного благочестия, но церковь смотрела на это сквозь пальцы, ибо в услугах этих людей она нуждалась в интересах наиболее успешного обслуживания сил реакции и царизма. К тому же нередко по своей реальной силе в существовавшей политической системе они превосходили церковь. Наиболее ярким примером служит «старец» Григорий Распутин, который пользовался безраздельным влиянием на царскую семью. Высшие иерархи православной церкви не смели перечить этому проходимцу, поскольку он был в состоянии сместить любого из них с занимаемого им поста. В течение ряда лет Распутин был хозяином в православной церкви 63.
