Бенедикт сделал из монастырей натуральные хозяйства с сельскими угодьями, мельницами и прочими постройками, необходимыми для хозяйственных нужд. Он приспособил монастырскую жизнь к западным реалиям, особенностям климата, социальных и экономических условий.
Нововведения Бенедикта были приняты большинством монастырей и к началу VIII века практически все монахи Западной Европы были бенедиктинцами. Иногда бенедиктинский устав насильственно насаждался в европейских монастырях.
Стремление унифицировать монастырские правила объясняется тем, что разница в уставах препятствовала развитию монашества. Она была особенно неудобна для странствующих монахов, ибо в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Еще до распространения устава святого Бенедикта многие монастыри принимали устав святого Колумбана.
Прежде чем стать монахом, человек должен был пройти испытательный срок послушничества, или новициата. Если новичок оказывался годен, то он приносил монашеские обеты и начинал жить по уставу монастыря. Устав полностью регламентировал жизнь монаха, его распорядок дня, обязанности, одежду.
Монахи должны были приносить обеты бедности, послушания и целомудрия. Кроме молитв и богослужений, монастырская братия проводила время в трудах.
Витраж в старинной библиотеке.
Монахи занимались сельским хозяйством, переписывали книги для монастырской библиотеки. Полезными для спасения души считались также апостольские труды: миссионерство, проповедническая деятельность, уход за больными, преподавание.
Если изначально монахи занимались только работой, не отвлекающей от молитвы, к примеру, плетением корзин, то, начиная с VI века, монастырская братия должна была выполнять любую работу, необходимую для обеспечения монастырей.
Особое место в католическом монашестве занимали ирландские монахи, называемые миссионерами, посвящавшие себя «странствиям Христа ради». Ирландия и запад Британии (Уэльс) были в то время важными центрами христианской культуры, сохранившими к тому же сильные греко-римские традиции. В IV–VIII веках ирландская церковь была наиболее развитой в Европе. Кроме этого, в ней особое место занимали идеи монашества, так как большинство миссионеров, стоявших у истоков британской и ирландской церкви, были подвижниками-аскетами. Более того, в Ирландии церковь была монашеской даже по своей организационной структуре, так как аббат (настоятель монастыря) часто являлся в то же время епископом (главой церкви на определенной территории).
Совмещение церковной организации с монашеской способствовало тому, что ирландские монахи брали на себя все функции священнослужителей, в том числе и миссионерскую.
Сохранение античной культуры в ирландских монастырях было вызвано тем, что она была чем-то новым для этой страны, ирландцы не успели с ней срастись и потому не испытывали того предубеждения, которое испытывали христиане в пределах бывшей империи к языческим римским и греческим авторам. Здесь изучали греческий язык, переписывали труды античных ученых, в образование монахов были включены музыка и арифметика. Появление в Европе миссионеров из Ирландии, прошедших столь хорошую школу, сыграло роль в каролингском возрождении конца VIII — начала IX века, когда христианский мир обернулся к поздней античной культуре.
Ирландские монахи следовали монашескому идеалу «постоянства в странствии» (stabilitas in peregrinatione) в отличие от бенедиктинского монашества, соблюдавшего постоянство места служения (stabilitas loci). Их неспокойный дух заставлял этих странников «искать пустыни в океане». Они проводили жизнь в странствиях, уподобляясь Христу и апостолам. Прибывая в Европу, миссионеры основывали новые монастыри, которые так же, как и монашеские обители на их родине, становились центрами культуры и хранилищами знаний.
Строгое следование аскетическому идеалу и искренняя вера ирландских монахов привлекали к ним внимание. Про ирландцев говорили, что «в них была такая сила братской любви и такое терпение, такое стремление к кротости и дружественности, что нельзя было сомневаться: Бог жил среди них».
Видным ирландским монахом-странником был святой Колумбан (ок. 540–615), покинувший в 590 или 591 году свой монастырь в Ирландии и отправившийся в Бретань. Затем он странствовал по Бургундии и Италии. Подвижник объяснял это тем, что у него возникло стремление покинуть ради Христа родину с тем, чтобы найти подходящую для себя пустынь на чужбине. Итогом его странствий и проповеднической деятельности стало основание около сотни новых монастырей. Для этих монастырей было характерно сильное стремление к независимости от епископов.
Устав Колумбана соединил в себе основные положения уставов Василия Великого с правилами Пахомия и Кассиана. В нем не зафиксированы права и обязанности настоятеля и не затронуты некоторые другие важные вопросы.
Впоследствии основанные ирландскими странниками монастыри приняли устав святого Бенедикта, что послужило фактором его распространения во Франции, Германии, Италии, в меньшей степени в Англии и Испании.
Монастыри появлялись в самых труднодоступных местах, братия осваивала необжитые земли. Благодаря тому, что бенедиктинцы уделяли большое внимание чтению и переписыванию книг, монастыри стали очагами культуры и хранителями знаний античности.
Энергия и подвижность ирландских странников привела к тому, что бенедиктинский устав утвердился по всей Европе. Наиболее прочные позиции новая форма организации монашества завоевала в Италии, Франции и Германии, а со временем бенедиктинство добралось даже до Палестины.
Бенедиктинские монастыри пользовались покровительством пап и феодалов. Знатные сеньоры дарили обителям земельные наделы, вносили крупные денежные пожертвования. Император Карл Великий, по свидетельствам некоторых современников, не отличавшийся благопристойным образом жизни, понимал, что монастыри важны для государства, как центры образования. Он оказывал поддержку монашеству, явившемуся одним из факторов культурного возрождения после нескольких веков застоя.
Тем временем на Востоке происходили драматические события. Монашество навлекло на себя гнев светских правителей, считавших, что оно представляет серьезную угрозу для существования государства. В то время как на окраинах Византийской империи происходили постоянные столкновения с арабами, значительная часть населения уклонялась от участия в боевых действиях, уходя в монастыри. Более того, государственная казна получала меньше налогов, поскольку деньги уходили на пожертвования монастырям.
Особенно ярым противником монашества был император Лев III. Он стремился утвердить свою власть над церковью, а с этой целью необходимо было уничтожить непокорное монашество. Борьба против монастырей слилась с иконоборческим движением, начавшимся в VIII веке.
Иконоборцы выступали против поклонения иконам, приравнивая этот обычай к идолопоклонству. Но изготовление икон было основной статьей доходов для большинства монастырей, помимо этого, влияние монахов на простой народ основывалось во многом на почитании священных изображений. Неграмотные люди не были знакомы со Священным Писанием, еще дальше от народа были умозрительные теории богословов, иконы же являлись главным священным символом. Лев III заявлял: «Так как приготовление икон — дело дьявольского искусства, то не должно им поклоняться».
Сын Льва Константин V избрал еще более жесткую позицию в борьбе с монашеством и почитанием икон. По его приказам закрывались монастыри, а их здания отводились под конюшни, арсеналы и казармы. Монастырские земли правитель отдавал во владения верным людям. Монахов же император обязал отказываться от религиозного служения и вступать в брак. Непокорных заключали в тюрьмы, изгоняли из страны или подвергали позорящим наказаниям, принуждая участвовать в шутовских шествиях.
Римская церковь решительно выступила против попыток императора диктовать церкви свою волю. Папа Григорий II проклял иконоборцев и отказался признавать назначенного императором патриарха. Такая позиция западной церкви вызывала уважение восточного монашества, игумен одного монастыря Федор Студит назвал Рим «главой церквей, светлым, чистым источником веры, спокойной и верной пристанью, спасающей всех христиан от бурь ереси».
Популярность монашества привела к отступлению от идеала. Монашеский образ жизни сам по себе неестествен для человека, поэтому такой путь религиозного служения не каждый мог выдержать. Тем не менее в монастыри приходило все больше народа, увлекаемого мимолетным порывом, а возможно вдохновляемого все более многочисленными примерами и подчинявшегося инстинкту стадности. В монастыри люди попадали не только по своей воле, по-видимому, заточенные туда насильно не испытывали искренних религиозных чувств.
