его требованием внутренней благопристойности. Если для сопоставления с приведенным здесь образом мыслей присоединить прежнее иудейское благочестие, этические взгляды псалмов, Притчей Соломона и талмуда, то те утверждения Вейса окажутся только бессодержательными фразами.
«Блаженны нищие духом, ибо их есть царство небесное», — начинает Иисус свою проповедь, и «хранит господь простодушных: я изнемог, и он помог мне», — как эхо вторит ему псалом (114, 6).
«Блаженны плачущие, ибо они утешатся», — читаем далее. «Как утешает кого-либо мать его, так утешу я вас», — обращается Исайя к тем, которые сетуют о потере родины, и возвещает им славное исполнение божественных обетований (66, 13).
«Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю», — говорит третья заповедь блаженства. «Я живу на высоте небес и во святилище, — соглашается Исайя, — и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных (57, 15).
«Гордость человека унижает его, а смиренный духом приобретает честь», — провозглашают Притчи Соломона (29, 23), а у Иисуса, сына Сирахова, читаем: «Сын мой! веди дела твои с кротостью, и будешь любим богоугодным человеком. Сколько ты велик, столько смиряйся, и найдешь благодать у господа». Да и равви Йоханан говорит: «Если человек выработал в себе кротость, то он получит также честь, богатство и мудрость». Псалмопевец же возвещает: «А кроткие наследуют землю и насладятся множеством мира».
«Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся», — продолжает Иисус. «Тот, кто ходит в правде и говорит истину, тот будет обитать на высотах», — говорит Исайя (33, 15 — 16), а талмуд говорит: «Всякий век, в котором не находится закона, т. е. невозможна праведная жизнь по закону, — живет в голоде». В притчах же Соломона написано: «Соблюдающий правду и милость, найдет жизнь, правду и славу» (21, 21). По содержанию это совпадает вместе с тем и с пятой заповедью блаженства: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». Милосердие даже к животным требуется и превозносится как в ветхом завете, так равно и в талмуде.
«Блаженны чистые сердцем, ибо они бога узрят», — читается шестая заповедь блаженства. «Кто взойдет на гору господню, — говорит псалмопевец, — или кто станет на святом месте его? Тот, у кого руки неповинны и сердце чисто» (2-3, 3 — 4).
«Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами божиими». Да и псалмопевец восклицает: «Ищи мира и следуй за ним» (33, 15). Больше того: у талмудистов миротворчество ценится так высоко, что у них сам мессия прямо означает «мир», как и Исайя охарактеризовал его прежде всего подателем мира и князем мира.
Наконец, и восьмая заповедь блаженства: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть царство небесное», — находит отголосок себе в талмуде: «Те, которые преследуются и не преследуют, которые слышат насмешку над собой и поношение и не поносят, те богоизбранны, о них написано: блистают, как солнце». Впрочем, мы уже видели, что гонимость за праведность также и в устах Премудрости Соломона отмечает добрых и обеспечивает им прием на небе.
Излишне останавливаться на дальнейших деталях нагорной проповеди. В них выражается, как сказано, обычная иудейская мораль. Много потрудились евангелисты над тем, чтобы создать искусственную противоположность между этикой Иисуса и прочей иудейской моралью, а христианские теологи много прилагают стараний затушевать настоящее отношение христианской этики к иудейской. Так, запрет гневаться на брата находится в Левит, 19, 17. Выражение, что простой только взгляд на чужую жену равносилен прелюбодеянию, — покрывается Иовом (31, 1), Иисусом, сыном Сираховым (9, 5, 8) и прочими строгими предписаниями, которые находятся также и в талмуде, вроде следующего: «Кто посмотрит только на мизинец женщины, уже прелюбодействовал в сердце своем». Если Иисус настаивает на чистоте и порядочности мыслей, прежде чем кто-либо приблизится к жертвеннику для жертвоприношения, то он требует только то, что Исайя и остальные пророки, которые благочестие сердца ставят выше внешнего благочестия, выражающегося в жертвах и благих делах. Больше того: кажется, что даже пресловутые слова, что не следует противиться злу и на удар по щеке подставить другую, восходят к Исайе (50, 6) и изображению «раба божия», который подставляет хребет свой бьющим его и не закрывает лица своего от поруганий. Впрочем, известная иудейская поговорка говорит: «Если кто-нибудь потребует у тебя осла, дай ему и седло».
Да и предписания относительно подаяния милостыни, благотворительности втайне, молитвы и поста, прощения согрешений, все они свое основание имеют в иудаизме и слышатся в родственных изречениях ветхого завета и талмуда.
Исайя требует внутреннего, а не внешнего и показного поста. Екклесиаст рекомендует поменьше употреблять слов при молитве.
Что же касается молитвы «отче наш», то не только отдельные прошения находятся в ветхом завете и талмуде, но не подлежит сомнению также и то, что в переданной нам форме она не могла быть произнесена Иисусом [79]. Предостережение от собирания земных сокровищ, об опасности богатства и требование искать прежде всего царствие божие совершенно в духе пророков.
Выражение: «Не судите, да не судимы будете» читается в талмуде так: «Судите всякого, как можно доброжелательнее» и «Не суди своего ближнего, пока сам не стал на его место. Мерою, какою кто-либо меряет, такою и ему будут мерить». Изречение о сучке и бревне буквально повторяется в талмуде, а в устах равви Нафана звучит так: «Не взыскивай ни с кого другого за ошибку, от которой ты сам не свободен». Слова: «Просите, и дано будет вам; ищите и найдете; стучите, и отворят вам» соответствуют словам пророка Иеремии: «И взыщите меня, и найдите, если взыщите меня всем сердцем вашим. И буду найден я вами, говорит господь», и словам талмуда: «Врата молитвы никогда не заперты».
Также и Иеремия, подобно Иисусу, предостерегает от ложных пророков и требует покаяния и добрых дел.
После всего это непонятно, почему народ «дивился» учению Иисуса, раз то, что, по словам евангелистов, Иисус преподносил в нагорной проповеди о нравственных принципах, на самом деле, по выражению Ренана, уже давно до него было «мелкой монетой (мелочью) в синагогах». Может быть, мне возразят, что наипрекраснейшие изречения Иисуса, которые находятся в талмуде, позаимствованы последним из евангелий. Но ко времени написания талмуда ненависть с обеих сторон была уже так велика, что благочестивый иудей, конечно, не внес бы в свой сборник никаких изречений, о которых он знал, что они считаются у христиан «словесами Иисуса». А если бы это произошло по неведению, то только доказывало бы, сколь незначительна была вначале разница между иудейской и христианской моралью, и нельзя
