истины.
По настоящему новым в этом ходе рассуждений, который сам по себе как будто не содержит в себе ничего оригинального, является мысль о христианской философии, которая, буде она создана (ведь пока её ещё нет), непременно должна отличаться от прежней – античной, языческой философии. Пока что христиане философствуют по-старому, по-язычески, а нужно философствовать по-новому, по-христиански. И в этой надежде на возникновение новой, христианской философии смысловой акцент падает именно на категорию новизны ожидаемой философии, а не на её предполагаемый христианский характер [25]. Должна появиться новая философия, отличная от старой, античной, но пока её ещё нет.
Выводы
В убеждении Николая Таурелла, что истинная христианская философия должна отличаться от античной философии, олицетворяемой Аристотелем, проявилось, кроме всего прочего, желание, присущее многим европейским мыслителям той эпохи – желание выйти из подчинения античной философии и занять в ней, философии, вполне самостоятельную позицию, по своему авторитету и значению не только не уступающую значению античной философии, но даже превосходящую её, превосходящую настолько, насколько христианство превосходит язычество. В этом желании сконструировать чисто христианскую философию собственно философского ничего нет уже хотя бы потому, что философия, как и, например, грамматика, логика или математика, прямо не зависит от мировоззрения.
Под будущей христианской философией в рассуждениях Николая Таурелла подразумевалась, скорее всего, не новая философия, а новое христианство, т. е. протестантизм, одним из идеологов которого он, кстати, и был. А уж в новом христианстве философии, т. е. рациональному умствованию, дело бы, конечно, нашлось – разрабатывать протестантское богословие. Так ведь это на самом деле и случилось. Почти вся последующая немецкая рационалистическая философия, начиная с Лейбница, получила название «протестантской философии».
Контрольные вопросы
1) Каково соотношение между человеческим разумом и Божественным Откровением в понимании Николая Таурелла?
2) Почему Николай Таурелл был против авторитета Аристотеля в философии?
Бернардино Телезио (1508–1588)
Ещё при жизни Николая Таурелла в области, считающейся исключительной принадлежностью философии – в гносеологии, произошло событие, которое внешне не привлекло заметного публичного внимания, но которое, по сути дела, было знаком, символом и стимулом возникновения новой европейской философии, отличной от философии античной. Это событие есть провозглашение сенсуалистической гносеологии как единственно философски приемлемой для плодотворной умственной деятельности всякого человека. Провозглашение это осуществил итальянец Бернардино Телезио (1508–1588).
Схема его рассуждений, основным пунктом которой было утверждение сенсуализма, следующая. Весь громадный и громоздкий аппарат метафизических построений греческой философии, символизируемый Аристотелем, не имеет на самом деле той ценности, которую ему приписывает схоластическая учёность. Всё это греческое умствование уже по той причине бесплодно, что оно выбрало своим основным объектом метафизику, которая умственной обработке не может подлежать, ибо у человека нет познавательных средств, чтобы с этой сферой, метафизической, можно было войти в познавательные отношения. Рациональная гносеология, сформулированная Платоном, Аристотелем и Плотином для обоснования метафизического познания, туманна, неправдоподобна и неубедительна. Истинным объектом человеческого умствования может быть только природа, тот предметно-чувственный мир, в котором человек находится. А единственное средство познания природы у человека – органы внешних чувств. Рассудочное мышление есть естественное следствие деятельности органов внешних чувств, и потому оно находится в естественной же познавательной координации с ощущениями, поступающими через органы внешних чувств в качестве первичных элементов истинного знания. Мышление сочетает ощущения в понятия, суждения и умозаключения, что в итоге и дает то теоретическое знание, на приобретение которого только и способен человек. Возникновение же практического знания, этики, объясняется тривиальным эгоизмом: все этические правила суть следствия естественного стремления всякого существа к самосохранению.
Категорическое провозглашение сенсуализма в качестве единственно правильного гносеологического учения обозначало, ни много ни мало, решительное отрицание основного русла античной философии, рационалистического, линии Платон – Аристотель – Плотин, что, по сути дела, означало отказ вообще от греческой философии, отказ, который в XVI веке и назывался «отказом от Аристотеля». Современное ему возвращение светских интеллектуалов к античной философии Телезио не поддерживал, не придавал серьезного значения поискам истины в «герметических» источниках, не увлекался «халдейской магией». Можно ли это назвать началом новой, оригинальной европейской философии? Ведь, как впоследствии выяснится, сенсуалистическая гносеология станет теоретической основой для одного из главных направлений этой европейской философии – английского эмпиризма. Отчасти можно. Отказ от античной философии, конечно, выглядел в то время новинкой, поэтому новизну можно констатировать. Но в этом отказе оригинального все же нет ничего. Отказ от рациональной гносеологии в пользу сенсуализма уже имел место в античную эпоху, в александрийской стадии греческой философии. Тогда, как известно, самым типичным следствием скептической критики рационалистической философии был как раз отказ вообще от всякого теоретизирования, не обусловленного практическими задачами. Смысл жизни, утверждали скептики, не в отвлеченном теоретизировании, не в многословном умствовании ради умствования, а в практическом счастье. А для достижения практического счастья вполне достаточно пользоваться суждениями обычного здравого смысла, т. е. мировоззренческими истинами, естественно возникшими в быту и сохраняемыми бытовой же традицией. В гносеологическом плане такой отказ от теоретизирования в пользу практики и есть отказ от рационалистической гносеологии в пользу сенсуализма, ибо сенсуализм в виде т. н. «наивного реализма» и есть та гносеологическая установка, которой пользуются в практической жизни все люди без исключения во все времена и во всех культурах.
Бернардино Телезио, по сути дела, своей гносеологической позицией повторил античных, александрийских скептиков. Но кое-что относительно новое он к этой позиции всё же добавил. Если александрийские скептики предлагали для регулирования бытовой жизни каждому индивиду руководствоваться кодексом обычной житейской мудрости, в который входят, кроме всего прочего, такие вполне достойные правила, как сохранение добрососедских отношений к окружающим людям, уважение к исторически сложившейся в данном обществе иерархической структуре, почтительное отношение к обычаям данного общества, в том числе – к религиозным обычаям, то Бернардино Телезио предложил индивиду в качестве принципа этического поведения одну лишь установку – самосохранение, т. е. осознанный эгоизм, или эгоцентризм. А это в то время означало, ни много ни мало, как сознательное отрицание всей христианской нравственности, на основании которой итальянское общество существовало уже более полутора-тысячи лет. И это последовательно. Если теоретическое умствование требует отказаться от рациональной гносеологии, а этот отказ логически неотвратимо требует отказаться и от всех видов метафизического знания, в том числе и от религиозной метафизики (которой в то время в Италии было христианское вероучение – богословие), то логика требует отказаться и от нравственности, определяемой этой религиозной метафизикой. Раз отрицается основание, то должно отрицаться и следствие [26]. В чём же здесь новизна по сравнению с александрийскими скептиками? Новизна состоит в том, что если александрийские скептики, отказываясь от рациональной философии, предлагали отказаться и вообще от публичной жизни, ограничиться
