3-е изд.]". Поскольку различные ПСМ при ДИД чередуются, общей характеристикой обоих классов состояний является то, что в любой момент времени существует, во-первых, единый феноменальный центр сознания, состоящий из когерентного аттенционного, когнитивного и поведенческого агента. Как феноменальная модель реальности, DID функционально моноцентрична. Во-вторых, феноменальная перспектива первого лица как таковая никогда не множится: в любой момент времени существует один и только один PMIR. Содержание и каузальный профиль субъектного компонента могут кардинально меняться, но фундаментальная перспективность сознательного опыта как такового всегда сохраняется.
Тот, кто заинтересован в разработке нейрофеноменологического анализа диссоциативных состояний, характерных для ДИД, должен исключить ятрогенные артефакты. Скептическая позиция по отношению к этому феномену, а также к специфическим интересам терапевтического сообщества, безусловно, уместна. (Однако Деннетт и Хамфри [1989, p. 85] также рассказали о пациентке, чья скептическая позиция по отношению к диагнозу ее терапевта исчезла после того, как она узнала, что одно из ее альтер-эго уже консультировалось с другим терапевтом). Miller и Triggiano (1992, p. 56) критикуют ряд методологических недостатков и общее отсутствие экспериментальной строгости, характерных для современных исследований ДИД, что ограничивает обобщаемость результатов и потенциальный прогресс в установлении этого расстройства как отдельной клинической единицы, обладающей дискретным набором диагностических критериев и открытой для систематических форм лечения. Более ранние авторы обзоров (Fahay 1988; Putnam 1984) пришли к аналогичным результатам. С другой стороны, не может быть обоснованных сомнений в существовании феномена как такового. Большое количество эмпирических данных, касающихся поведенческих и физиологических коррелятов множественных "состояний личности", наблюдаемых при ДИД, делает правдоподобным предположение о том, что соответствующие ПСМ, генерирующие сознательное содержание и функциональный профиль этих состояний личности, являются когерентно организованными и функционально дискретными системными состояниями. Даже если окажется, что ДИД не является отдельным нейрофеноменологическим или клиническим образованием, и даже если в конечном итоге его можно будет свести к комбинации других синдромов, понятие ПСМ может оказаться полезным инструментом для того, чтобы прийти к подобному выводу. При переходе от одной модели "Я" к другой достоверно зафиксированы не только заметные различия в голосе, осанке и двигательных характеристиках, таких как почерк, но и систематические сдвиги в электрической активности мозга, мозговом кровотоке, гальванической реакции кожи, температуре кожи, потенциалах, связанных с событиями, нейроэндокринных профилях, функции щитовидной железы, реакции на лекарства, восприятии, зрительных функциях и зрительно вызванных потенциалах (обзор и ссылки см. в Miller and Triggiano 1992). Сдвиг в феноменальном содержании четко отражается в сдвигах между когерентными наборами функциональных свойств. DID дает нам прекрасную иллюстрацию того, как человеческая Я-модель одновременно достигает феноменального и функционального воплощения. На уровне анекдотических свидетельств сообщалось даже о таких драматических эффектах, как сдвиги в аллергическом профиле, сопровождающие "изменения личности", и длительное отсутствие симптомов абстиненции у героинового наркомана после переключения на "независимое" феноменальное Я (Miller and Triggiano 1992, p. 55 f.).
Каким бы ни был окончательный эмпирический анализ DID, очевидно, что современная философская теория разума должна будет предложить объяснение этому феномену. Концептуально это помогает нам увидеть, что возможно и что может быть необходимо. Как и во всех других представленных здесь исследованиях, мы не обнаруживаем умножения феноменальной перспективы первого лица как таковой. Однако ДИД демонстрирует, что субъектный компонент прозрачной ПМИР может обладать гораздо большей степенью дисперсии в плане репрезентативного содержания, чем обычно предполагается. В частности, на его месте может находиться множество наборов взаимоисключающих и функционально несовместимых форм интегрированного саморепрезентативного содержания. Из-за высокой степени внутренней согласованности, характеризующей эти наборы репрезентативного содержания, и из-за появления отдельных, функционально инкапсулированных автобиографических воспоминаний я предлагаю анализировать их как отдельные сущности, а именно как различные ПСМ, чередующиеся внутри одного и того же физического лица.
Можно предположить, что в специфических стрессовых ситуациях такая естественно развившаяся репрезентативная система, как человеческий мозг, вынуждена прибегать к определенному типу "эмоционального разделения труда", о котором упоминают Деннетт и Хамфри в процитированном ранее отрывке. Это может быть единственной возможностью предотвратить полный распад феноменального "я". Эмоциональная Я-модель обладает функцией делать информацию об общих интересах и биологических потребностях системы глобально доступной для обработки внимания, автобиографической памяти, моторного контроля и так далее. Если на ранней стадии развития, когда ПСМ ребенка только начинает расцветать и консолидироваться, родитель вдруг превращается в агрессора и даже предлагает вторую идентичность, давая ребенку новое имя (как это часто бывает), возникает причудливый и крайне угрожающий социальный контекст. Теперь существует более чем одна логика выживания. Поскольку физический выход из ситуации, как правило, невозможен, ребенок может быть вынужден распределить процесс внутреннего моделирования своих интересов и потребностей по разным функциональным модулям, которые затем по отдельности играют соответствующие роли в его общей репрезентативной экологии. Можно представить себе, как такие патологические Я-модели могут стабилизироваться в системе и внезапно активизироваться на более позднем этапе ее истории под влиянием иных, но структурно связанных социальных ситуаций (например, попытка изнасилования во взрослом возрасте). Это приведет к недоступности определенных видов информации о себе в определенные периоды времени (потеря памяти), а также к несовместимости общих функциональных профилей в эти периоды (несовместимые поведенческие модели).
С точки зрения третьего лица наблюдаемые психологические свойства пациента, страдающего DID, не могут быть последовательно описаны как свойства одного человека. Именно такая проблема возникла у маленькой Мэри в примере Деннетта и Хамфри: как по-прежнему создавать ментальную модель своего отчима как отдельного человека. Феномен DID дополняет наше предыдущее обсуждение социальных коррелятов PSM в разделе 6.3.3, добавляя перспективу развития: различные социальные корреляты могут определять различные феноменальные онтогении. Это также показывает, как психологические свойства, стандартно приписываемые системе в целом на личностном уровне описания, определяются субличностными процессами, которые генерируют содержание и функциональные свойства активной в данный момент Я-модели. Расстройства идентичности, хотя и диагностируются на личностном уровне описания, являются результатом субличностной дезинтеграции (см. Gerrans 1999; см. также Dennett 1998). Особенно при работе с генетической перспективой, при исследовании каузальной истории таких драматических "сдвигов личности", необходимо принимать во внимание субличностные уровни объяснения. Концепция ПСМ образует логическую связь между субличностным и личностным уровнями описания. Как нейробиологическая, функциональная и репрезентативная сущность она является субличностной, но, удовлетворяя ограничению прозрачности (см. раздел 6.2.6), она порождает свойства личностного уровня, такие как феноменальная самость для системы в целом, позволяя "сильные" феномены первого лица, социальное познание и интерсубъективность. Классические, эгологические теории разума, сталкиваясь с феноменологическим материалом, подобным тому, что представлен в ДИД или других случаях, описанных в этой главе, вынуждены либо игнорировать эмпирический материал, либо прибегать к оккультистским предположениям, например, что ДИД на самом деле является одержимостью духами и тому подобное.
Как только появятся более строгие эмпирические исследования ДИД, одной из важных
