class="p">57
«Подойдя ж к чему-нибудь как к единому, мы обнаруживаем его как многое, а, назвавши его многим, мы, в свою очередь, опять ошибемся, ибо раз нет каждой отдельной единичности, то нет и ничего многого. [Следовательно, оно должно быть одновременно и единым и многим]» (там же. С. 429).
Минковский Г. Пространство и время // Принцип относительности: Сборник работ классиков релятивизма. — М.-Л.: ОНТИ, 1935. — C. 182-183.
Круглый А. Л. Идеи, лежащие в основании гипотезы причинностного множества в квантовой гравитации // Метафизика. — 2014. — № 2. С. 126-144.
Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики. — М.: Наука, 1965. С. 201. К концу жизни, однако, Эйнштейн стал сомневаться в перспективах создания единой теории поля: «Мне кажется вполне вероятным, что физику нельзя построить на полевой концепции, т. е. на непрерывных структурах. В таком случае ничего не остается от всего моего воздушного замка, включая теорию гравитации, и от остальной физики» (цит. по: Эйнштейновский сборник 1984-1985. — М.: Наука, 1988. С. 347).
См., напр.: Ровелли К. Нереальная реальность: Путешествие по квантовой петле. — СПб.: Питер, 2020. Независимо от того, насколько верна окажется петлевая теория, она показывает — и уже в этом ее достоинство, — что даже при консервативном подходе к сочетанию квантовой механики и ОТО введение дискретности позволяет избежать главных недостатков, присущих этим двум теориям: расходимостей в квантовой теории поля, требующих перенормировки, и сингулярностей, предсказываемых ОТО.
Судзуки Д. Т. Очерки о дзэн-буддизме. Часть третья. — СПб.: Наука, 2005. С. 70.
Там же. С. 79.
Там же. С. 70.
В пользу такого понимания говорит и опыт экспериментальной физики: при столкновениях частиц мы получаем не их отдельные фрагменты, а другие частицы.
Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. — М.: Наука, 1989. С. 35.
Там же. С. 98.
Любопытно сопоставить данное обстоятельство с похожей проблемой в физике. Российский физик А. П. Ефремов, говоря о природе электрона, сетует: «Мы некоторым образом можем описывать физические следствия присутствия электронов в различных системах, но по-прежнему не знаем, что такое электрический заряд, почему он парен и бывает элементарным, что являет собой спин частицы и как распределена — если вообще распределена — в ней масса» (Ефремов А. П. О физических моделях в квантовой механике // Метафизика. — 2017. — № 1. С. 86). А нобелевский лауреат Фрэнк Вильчек, внесший заметный вклад в развитие квантовой хромодинамики, в своей книге «Тонкая физика» (СПб.: Питер, 2018. С. 269) со свойственным ему юмором пишет: «Частица A влияет на флуктуации поля вокруг нее, что также влияет на другую частицу B. В этом заключается наше самое фундаментальное представление того, как возникает взаимодействие между частицами A и B». (Впрочем, возможно, что он всего лишь это констатирует, и с полной серьезностью.)
В современной физике элементарных частиц основой для понимания микромира служит так называемая Стандартная модель. Стивен Вайнберг, получивший Нобелевскую премию, по существу, за участие в разработке этой теории, оценивает ее довольно скептически: «Стандартная модель является, вероятно, только эффективной квантовой теорией поля, приближением к более фундаментальной теории, для раскрытия деталей которой потребуются энергии частиц, намного превышающие возможности современных ускорителей, и возможно, в этой теории можно будет вообще обойтись без кварков, лептонов или калибровочных полей. Есть вероятность, что кварки, лептоны и другие частицы Стандартной модели сами состоят из еще более элементарных частиц. Тот факт, что мы не видим структуру кварков и лептонов, говорит только о том, что энергия связи в этих частицах должна быть довольно высока...» (Вайнберг С. Все еще неизвестная Вселенная. Мысли о физике, искусстве и кризисе в науке. — М.: Альпина нон-фикшн, 2020. С. 119).
В частности, Фрэнк Вильчек, рассуждая о квантовых полях, особо подчеркивает, что квантовые объекты проявляют самопроизвольную, спонтанную активность (см.: Вильчек Ф. Красота физики: Постигая устройство природы. — М.: Альпина нон-фикшн, 2017).
Лосский Н. О. Условия абсолютного добра. — Мн.: Издательство Белорусского Экзархата, 2011. С. 48-49.
О зеркальных нейронах см.: Риццолатти Дж., Синигалья К. Зеркала в мозге: О механизмах совместного действия и сопереживания. — М.: Языки славянских культур, 2012.
Ровелли К. Нереальная реальность. Путешествие по квантовой петле. — СПб.: Питер, 2020. С. 270-273.
Гейзенберг в своей книге, которую я так часто цитирую, тонко подметил: «Мы должны помнить, что то, что мы наблюдаем, — это не сама природа, а природа, которая выступает в том виде, в каком она выявляется благодаря нашему способу постановки вопросов» (Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. — М.: Наука, 1989. С. 27).
Подробнее см.: Прибрам К. Языки мозга. — М.: Прогресс, 1975. С. 161-190.
Сомнения касательно связи мозга и памяти можно резюмировать словами А. Бергсона, которые, по-моему, до сих пор актуальны: «Там, где мозг сильно поврежден, где словесная память глубоко затронута, случается, что более или менее сильное возбуждение, например эмоция, вдруг возвращает воспоминание, казавшееся утраченным навсегда. Разве это было бы возможно, если бы воспоминание отложилось в измененном или разрушенном мозговом веществе? Скорее все происходит так, как если бы мозг служил вызыванию воспоминания, а не его сохранению» (Бергсон А. Избранное: Сознание и жизнь. — М.: РОССПЭН, 2010. С. 60).
См.: Пенфилд У. Мозг. Тайны разума. — М.: АСТ, ОГИЗ, 2019.
Мозг и разум. — М.: Наука, 1994. С. 30.
Относительно особой роли зрительного восприятия любопытное мнение высказал Фрэнк Вильчек: «Почему люди и многие другие существа питают такой сильный интерес к сверхбыстрым колебаниям в электромагнитном поле? Если бы я поставил вопрос в форме “Почему люди и многие другие создания питают интерес к свету?”, в голову пришло бы столько ответов, что вопрос показался бы смешным. Но если мы зададим его именно так, как я сформулировал в первый раз (а по существу это тот же самый вопрос), он коснется глубинной сути. Информация о быстрых
