состоит в предельном упрощении мысли, доведении её до состояния плоской схемы, напоминающей о содержании мысли.
В практической философии – этике – у Прокла есть положение об обусловленности греха и, следовательно, вообще происхождении зла той свободой, которая дана человеку изначально, и о возможности преодоления греха и зла только с помощью Бога. Совершенно очевидно, что это положение есть результат прямого или косвенного влияния христианства.
Ничего другого существенно нового в систему неоплатонизма Прокл не привнёс. Вообще вся его философская деятельность носила почти исключительно характер комментаторский и систематизирующий. Комментировал он преимущественно тексты Платона, и здесь специалисты отмечают его неоспоримые научные заслуги. Систематизировал он непрерывно систему Плотина-Ямвлиха, и здесь специалисты также отмечают его научные достижения. И это всё. В лице Прокла неоплатонизм, а с ним и вся эллинистическая философия, прекратил творческое развитие. Признав источником истины божественное Откровение и сделав из этого признания соответствующие логические выводы, неоплатонизм превратился, по сути дела, в религию, что уже означало конец классической греческой философии. Не выдержав конкуренции с христианством, неоплатонизм, в сущности, оказался ненужным и как религия. Оставалось одно – перейти в состояние архивно-книжной философской эрудиции, пригодной и даже необходимой для гуманитарного образования церковной и светской интеллигенции. Что впоследствии и произошло.
Неоплатонизм был последним крупным творческим достижением античной философии. Пройдя несколько стадий развития, он полностью исчерпал все свои ресурсы. Его судьба отчасти напоминает судьбу классического платонизма. Как платонизм был попыткой преодолеть нигилистический скептицизм афинских софистов-скептиков, так и неоплатонизм Плотина возник как необходимая реакция на пирроновский скептицизм. И результаты этих двух попыток преодоления скептицизма были сходными. И там и там получилась система мировоззрения по форме религиозная, а по существу – философская, т.е. система некоей философской религии. Очевидно, что такая религия может иметь только элитный характер, но не общественный, ибо последователями её могут быть только интеллигенты. Это значит, что у такой религии не может быть мирян, а могут быть одни лишь священнослужители. Но религия, состоящая только из священнослужителей, и не имеющая мирян, выглядит так же неестественно, как армия, состоящая из одних лишь офицеров, но без рядовых. Как армия без рядовых не может быть боеспособной из-за своей малочисленности, так и религия, не имеющая мирян, демонстрирует свою несостоятельность, ибо доказательством состоятельности религии как раз и является наличие у неё мирян. В итоге, как классический платонизм, так и его возобновление в виде неоплатонизма не смогли конкурировать с фактически наличными религиями именно как религиозные мировоззренческие системы. Платонизм не заменил язычество, а неоплатонизм ничего не смог сделать с христианством.
Однако для истории философии тот факт, что ни платонизм, ни неоплатонизм не смогли заменить собою традиционную религию [96], не имеет принципиального значения. Таковое значение имеет другой факт, а именно само намерение философии в лице неоплатонизма стать религией. Ведь это означало, ни много ни мало, признание философией своей собственной несостоятельности как источника мировоззренческого знания. Несостоятельность же философии обусловлена несостоятельностью индивидуального человеческого разума как источника истины. Человеческий разум может констатировать истину, вне его находящуюся, воспринять её, оснастить её словами, систематизировать её, но он не может истину сотворить. А ведь именно на предполагаемой – хотя, вероятнее всего, и безотчетной – уверенности в творческой способности индивидуального человеческого разума рациональная греческая философия и возникла. И вот она закончила свое развитие фактическим признанием того, что истинное мировоззренческое знание можно обрести только в традиции – в религиозной метафизике. Таков итог главного русла греческой философии – рационального, т.е. линии «Платон-Аристотель-Плотин-Ямвлих-Прокл».
Другие направления греческой философии так же, по сути дела, признали несостоятельность индивидуального человеческого разума как источника истины и, тем самым, несостоятельность рациональной философии. Афинские софисты-скептики V века радикально отвергли всякое теоретическое умствование, предложив руководствоваться естественными страстями, т.е. вместе с теоретическим умствованием отвергли и вообще всю культурную общественную жизнь.
Практические направления греческой философии, т.н. «сократики», отвергли теоретизирование – а значит, философию, – предложив довольствоваться рассудочно упорядоченной обывательской жизнью [97].
Отвержение скептиками-пирронистами догматической (= рациональной) философии есть их принципиальная позиция. Беспокоиться нужно только о практической стороне жизни, а не о теоретическом её понимании. Целью жизни может быть только счастье в обычном его понимании. И для его достижения вполне достаточно руководствоваться традиционными правилами житейской мудрости и суждениями обычного здравого смысла.
Система взглядов Эпикура имеет два источника. Во-первых, скептицизм Пиррона. Следствие скептицизма – принципиальное отрицание рациональной философии как несостоятельной в достижении своей цели и излишней для достижения практического счастья. Во-вторых, атомистическая онтология [98].
У атомизма есть два следствия. Во-первых, сама атомистическая онтология в силу своей предельной малосодержательности лишает смысла всякое философское умствование. О чём можно философствовать, имея перед собою всего три положения: 1) существуют атомы, 2) существует пространство, 3) существует случай, который из атомов комбинирует вещи? Философствовать, действительно, не о чем. Назвать философией само это перечисление трёх пунктов онтологического материализма есть нелепость, если не юродство. Атомизм неизбежно влечет за собою отказ от рациональной философии, потому что он есть модификация нигилизма, с философией несовместимого. Во-вторых, непременным следствием атомизма является атеизм, на что указал последователь Эпикура Лукреций Кар. Атеизм так же неизбежно приводит к отрицанию рациональной философии, как и атомизм сам по себе. Причина та же – нигилизм. Если атомизм утверждением абсолютной истинности своего тощего по содержанию учения делает ненужной рациональную философию, то атеизм эту позицию атомизма усиливает, утверждая, что рациональная философия – по содержанию своему всегда религиозная – не только не нужна, но даже вредна.
Стоики своим фундаментальным утверждением, что между традиционным и философским пониманием сущности религии нет расхождений, а словесные расхождения примиряются аллегорическим методом толкования традиционных религиозных текстов, так же отвергли притязание рациональной философии на открытие абсолютно новой истины. Тем самым стоики отвергли и вообще все дальнейшие разыскания рациональной философии ради открытия этой новой истины, а, значит, и отвергли необходимость самой этой философии. Для стоиков философия имела чисто практическое значение – быть составной частью программы школьного просвещения для интеллигенции, и только.
Эклектики философию оценивали так же, как и стоики. Знание философии необходимо образованном человеку, претендующему на занятие престижного положения в общественной иерархии. Знание философии приравнивалось к знанию литературы в той её части, в которой излагались сочинения философов. Своим учением о «consensus gentium» (например, у Цицерона) эклектики усматривали содержательную ценность философии в её генетической связи с религией.
Что касается тех направлений в античной философии, последователи которых были просто хранителями наследия своих основателей, то значение их чисто архивное. Никакого развития здесь в принципе и не
