психикой и идеологией достигнуто сближение, для них найден общий знаменатель – значение, одинаково отличающее и ту и другую от остальной действительности. Но тон в этом сближении задает психология, а не идеология.
Далее, в идеях Дильтея и других совершенно не учтен социальный характер значения.
Наконец, – и это proton pseudos всей их концепции – не понята необходимая связь значения со знаком, не понята специфическая природа знака.
В самом деле, сопоставление переживания и слова является для В. Дильтея простой аналогией, поясняющим образом, притом довольно редким в его произведениях. Он очень далек от того, чтобы сделать из этого сравнения надлежащие выводы. Более того, не психику объясняет он с помощью идеологического знака, а, как всякий идеалист, знак – с помощью психики: знак становится, по Дильтею, знаком лишь поскольку он служит выражением для внутренней жизни. Эта последняя наделяет знак присущим ей значением. Здесь построение В. Дильтея осуществляет общую для всего идеализма тенденцию: изъять всякий смысл, всякое значение из материального мира и локализовать его в пребывающем вне времени и вне пространства духе.
Знаковая действительность психики.
Если переживание имеет значение, а не только единичную действительность, а в этом Дильтей прав, то, очевидно, переживание неизбежно должно осуществляться на знаковом материале. Ведь значение может принадлежать только знаку, значение вне знака – фикция. Значение является выражением отношения знака, как единичной действительности, к другой действительности, им замещаемой, представляемой, изображаемой. Значение есть функция знака, поэтому и невозможно представить себе значение (являющееся чистым отношением, функцией) существующим вне знака, как какую-то особую, самостоятельную вещь. Это так же нелепо, как считать значением слова «лошадь» вот эту данную живую лошадь. Ведь в таком случае можно было бы, например, съев яблоко, заявить, что я съел не яблоко, а значение слова «яблоко». Знак есть единичная материальная вещь, но значение не есть вещь и не может быть обособлено от знака как самостоятельная и помимо знака существующая реальность. Поэтому, если переживание имеет значение, если оно может быть понято и истолковано, то оно должно быть дано на материале действительного, реального знака.
Подчеркиваем, переживание не только может быть выражено при помощи знака (ведь можно выразить для других переживание в слове, в мимике лица или каким-либо иным путем), но помимо этого своего выражения вовне (для других), – переживание и для самого переживающего существует только в знаковом материале. И вне этого материала переживания как такового вовсе нет. В этом смысле всякое переживание выразительно, т.е. является потенциальным выражением. Выразительна всякая мысль, всякая эмоция, всякое волевое движение. Этого момента выразительности нельзя отмыслить от переживания, не утрачивая самой природы его [251].
Таким образом, между внутренним переживанием и его выражением нет скачка, нет перехода от одного качества действительности к другому качеству. Переход от переживания к его внешнему выражению совершается в пределах одного качества, является количественным переходом. Правда, часто, в процессе внешнего выражения совершается переход от одного знакового материала (например, мимического) к другому (например, словесному), но весь процесс не выходит за пределы знакового материала.
Что же является знаковым материалом психики?
– Любое органическое движение или процесс: дыхание, кровообращение, телесное движение, артикуляция, внутренняя речь, мимическое движение, реакция на внешние, например световые, раздражения и пр. и пр. Короче говоря, все совершающееся в организме может стать материалом переживания, ибо все может приобрести знаковое значение, стать выразительным.
Правда, материал этот далеко не равноценен. Для сколько-нибудь развитой, дифференцированной психики необходим тонкий и гибкий знаковый материал, притом такой, который мог бы оформляться, уточняться, дифференцироваться во внетелесной социальной среде, в процессе внешнего выражения. Поэтому знаковым материалом психики по преимуществу является слово – внутренняя речь. Правда, внутренняя речь переплетена массой иных двигательных реакций, имеющих знаковое значение. Все же основой, костяком внутренней жизни является слово. Выключение слова до крайней степени снизило бы психику, выключение всех остальных выразительных движений вовсе бы ее погасило.
Если мы отвлечемся от знаковой функции внутренней речи и всех остальных выразительных движений, из которых слагается психика, то мы окажемся перед голым физиологическим процессом, протекающим в пределах индивидуального организма. Для физиолога такая абстракция совершенно правомерна и необходима: ему нужен только физиологический процесс него механика.
Правда, и для физиолога, как биолога, важно учитывать выразительную знаковую функцию (ergo – социальную функцию) соответствующих физиологических процессов. Без этого он не поймет их биологического места в общей экономике организма. В этом отношении и биолог не может отказаться от социологической точки зрения, не может не учитывать того, что человеческий организм принадлежит не абстрактной природной среде, а входит в специфическую социальную среду. Но учтя знаковую функцию соответствующих физиологических процессов, физиолог в дальнейшем прослеживает их чисто физиологический механизм (например, механизм условного рефлекса) и совершенно отвлекается от их изменчивых, подчиненных своим социально-историческим законам, идеологических значений. Одним словом, содержание психики его не касается.
Но именно это содержание психики, взятое в отношении к индивидуальному организму, является объектом психологии. Никакого иного объекта у науки, достойной этого наименования, нет и не может быть.
Точка зрения функциональной психологии.
Существует утверждение, что содержание психики не есть объект психологии, каковым является лишь функция этого содержания в индивидуальной психике. Такова точка зрения так называемой «функциональной психологии» [252].
Согласно учению этой школы, «переживание» состоит из двух моментов. Один момент – содержание переживания. Оно – не психично. Это или физическое явление, на которое направлено переживание (например, предмет восприятия) или познавательное понятие, обладающее своей логической закономерностью, или этическая ценность и т.п. Эта содержательная, предметная сторона переживания принадлежит природе, культуре, истории, и, следовательно, входит в компетенцию соответствующих научных дисциплин и не касается психолога.
Другой момент переживания – это функция данного предметного содержания в замкнутом единстве индивидуальной психической жизни. Вот эта-то пережитость или переживаемость всякого внепсихического содержания и является объектом психологии. Или, говоря иными словами, объектом функциональной психологии является не «что» переживания, а его «как». Так, например, содержание какого-нибудь мыслительного процесса, его «что», непсихично и принадлежит компетенции логика, гносеолога или математика (если дело идет о математическом мышлении). Психолог же изучает лишь то, как осуществляется мышление данных объективных содержаний (логических, математических и иных) в условиях данной индивидуальной субъективной психики.
Мы не будем углубляться в детали этой психологической концепции, не будем касаться тех, иногда очень существенных, различий в понимании психической функции, какие существуют среди представителей этой школы и родственных ей психологических направлений. Для наших задач достаточен изложенный основной принцип функциональной психологии. Он позволит нам отчетливее выразить наше понимание психики и то значение философии знака (resp. философии языка), какое
