22
Данное терминологическое обозначение рассматриваемого метода в отличие от других, в принципе ему соответствующих (формально-юридический, догматический и др.), более точно отражает его сущность и к тому же согласуется с особенностями структуры общетеоретических знаний и его непосредственным объектом — технико-юридическим содержанием права (I.6.1).
При формально-юридическом анализе, пишет В.В. Лазарев, на первый план выделяются чисто логические, языковые и иные абстрактные стороны, выражающие структурные закономерности права (см.: Лазарев В.В. Применение советского права. Казань, 1972, с. 119).
См.: Сырых В. М. Метод правовой науки (основные элементы, структура), с. 72.
См.: Правоведение, 1977, № 5, с. 144.
Такое мнение высказано А А. Тилле (см.: Тилле А. А. Социалистическое сравнительное правоведение. М., 1975, с. 25).
Развернутую характеристику сравнительного правоведения см.: Сравнительное правоведение. Сборник статей. М, 1978.
И.С. Самощепко и В.М. Сырых высказали сомнения но поводу того, что теоретико-понятийный аппарат правоведения может иметь методологическое значение (см.: Самощенко И.С., Сырых В.М. О методах познания государственно-правовых явлений. — Сов. государство и право, 1975, № 9, с. 10–11). Вряд ли эти сомнения основательны, тем более, что сами авторы утверждают, что понятия и категории правоведения, раскрывая сущностные, главные стороны государственно-правовых явлений, выступают в качестве опорных пунктов, ступенек научного познания, через которые правовая наука движется к новым результатам (там же, с. 10). Но ведь это как раз и есть характеристика методологического значения теоретико-понятийного аппарата правоведения (см. по данному вопросу: Васильев А. М. Правовые категории… с. 74–76).
О правовых категориях, их системе и самой постановке вопроса о понятийных рядах общей теории права см.: Васильев А.М. Правовые категории…
С этой точки зрения нельзя согласиться с Б.Л. Назаровым, полагающим, что следует признать закономерной идею преодоления однозначности традиционно установившихся юридических понятий и их определений (см.: Сов. государство и право, 1979, № 7, с. 63). Закономерной должна быть признана иная тенденция: придание понятийному аппарату науки строгой определенности, а научной терминологии — однозначности, устойчивости.
См.: Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981, с. 64.
См.: Афанасьев В.Г. О системном подходе в социальном познании. — Вопросы философии, 1973, № 6.
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 21.
Здесь и дальше термин «общество» понимается в смысле конкретного, индивидуального социального организма, т. е. в том смысле, в каком использовал этот термин В.И. Ленин, когда писал, что «общество рассматривается как живой, находящийся в постоянном развитии организм (а не как нечто механически сцепленное и допускающее поэтому всякие произвольные комбинации отдельных общественных элементов)» (Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 165). См. по этому вопросу: Плетников Ю.К. О природе социальной формы движения. М., 1971, с. 57–59.
См., в частности: Маркс К, Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, с. 229; Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 165.
Системный подход, пишет В.М. Краснов, предполагает рассмотрение общества в качестве целостного образования, обладающего сложной многоуровневой структурой, функционирующего на основе саморегуляции и развивающегося через разрешение внутренних противоречий (см.: Краснов В. М. К понятию общества как социальной системы. — Философские науки, 1977, № 2, с. 28).
Маркс К., Энгельс Ф. Соч, т. 25, ч. II, с. 366.
Сопряженным и перекрещивающимся с понятием «социальное регулирование» является понятие «социальное управление» Последнее характеризует в принципе то же самое явление и так же непосредственно вытекает из особенностей общества как системы. Но плоскость здесь несколько иная: социальное управление относится к тому аспекту социального регулирования, который состоит в активной организующей деятельности органов, образующих систему социального управления (в том числе в классовом обществе государства, политических партий и др.). Нередко в литературе указанные категории понимаются как совпадающие. Но есть обоснованное мнение, в соответствии с которым регулирование понимается как явление более широкое, чем управление (см.: Кравцов А.К. Социалистическое производство и гражданское право. — Правоведение, 1979, № 2, с. 36).
См.: Дробницкий О. Г. Понятие морали. М., 1974, с. 233, 236.
В литературе справедливо обращается внимание на то, что ведущим моментом в обществе как системе является материаль ное производство, которое цементирует общественною жизнь, придает ее компонентам характер целостной системы (см.: Краснов В.М. К понятию общества как социальной системы, с. 35).
Рассматривая общество как открытую саморегулирующуюся органическую целостность, В.А. Демичев указывает на то, что материальный процесс функционирования общественной системы предполагает целесообразные реакции не только на внешние, но и на внутренние факторы, т. е, говоря в целом, предполагает саморегуляцию, целесообразное поведение, деятельность, направленную на сохранение и развитие целостности (см.: Методологические проблемы исторического материализма Барнаул, 1976, с. 40).
См: Краснов В. М. К понятию общества как социальной системы, с. 34.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 18, с. 272.
См.: Кобляков В.П. Об истинности моральных суждений. — Вопросы философии, 1968, № 5, с. 67; Лукашева Е.А. Социалистические правосознание и законность. М, 1973, с. 57.
См: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46 ч. I с. 107–108.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 156.
Об особенностях обычаев первобытнообщинного строя см.: Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Исторические типы государства и права. М., 1971, с. 65–77.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч, т. 21, с. 46.
В этом, думается, заключается рациональное зерно положений Д.Ж. Валеева об обычном праве в доклассовую эпоху (см Валеев Д.Ж Обычное право и его генезис. — Правоведение, 1974, № 6, с. 71 и след.).
См. — Дроздов М.А. Человек и общественные отношения. Л, 1966, с. 90.
См.: Пашуканис Е.Б. Общая теория права и марксизм. М., 1927.
По-видимому, Л.И. Спиридонов, который справедливо упрекнул Е.Б. Пашуканиса в односторонней оценке факторов, обусловивших возникновение права (см. Спиридонов Л.И. Социальное развитие и право, с. 56–57), сам в какой-то мере повторил ею односторонний подход, когда придал решающее значение и в формировании, и в самом существовании права «вещным отношениям» Этим, в частности, можно объяснить утверждение Л.И. Спиридонова о том, что право, очевидно, характерно только для эксплуататорских обществ, основанных на вещных отношениях индивидов между собой (там же, с.41)
См. по данному вопросу Мамут Л.С. Вопросы права в «Капитале» К. Маркса — Сов государство и право, 1967, № 12.
См. об этом, например Крашенинников Н.А. Происхождение права в Древней Индии — Правоведение, 1977, № 1, с. 85–93.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.2, с. 197.
О праве как проявлении социального отчуждения см. Неновеки Нено. Преемственность в праве. М, 1977, с. 147–149.
Маркс К., Энгельс Ф Соч, т. 3, с. 336.
См.: Луковская Д.И. У истоков правовой мысли в Древней Греции. — Правоведение, 1977, № 1, с. 77–78.
В последнее время в советской литературе все с большей настойчивостью отстаивается взгляд, в соответствии с которым в праве, в особенности в процессе формирования правовых систем, могут непосредственно внедряться субъективные права или правоотношения, спонтанно рождаемые экономикой, другими сферами социальной жизни (см, например: Явич Л.С. Общая теория права, с 76–82). Эта идея, в своей основе имеющая ряд конструктивных моментов, все же упрощает реальный процесс формирования права. И дело не только в том, что здесь не учитываются те сложные, многозвенные этапы правообразования, о которых в данном месте говорится, но и в том, что «спонтанно рождаемое право» во всех случаях приобретает значение юридического феномена только тогда, когда освящено государственной властью, санкционировано ею, так или иначе выражено в письменных актах- нормативного или индивидуального характера.
