168
О многообразии правовых последствий, порождаемых юридическими фактами, см.: Иванова З. Д. Некоторые вопросы теории юридических фактов. — Ученые записки Казанского университета. Т. 117. Кн. 7. Казань, 1957, с. 43.
См.: Толстой Ю. К. К теории правоотношения, с. 6–7; Исаков В. Б. Фактический состав в механизме правового регулирования, с, 21–23.
См.: Ханнанов Р. А. Нормативные условия в динамике гражданского правоотношения. — Сов. государство и право, 1973, № 8, с. 123–125.
См.: Исаков В. Б. Фактический состав в механизме правового регулирования, с. 124.
Термин «результативное действие» предложен С. Ф. Кечекьяном (см.: Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе, с. 176).
См.: Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве. М., 1958, с. 156, 157–159.
См.: Агарков М. М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву. — Сов. государство и право, 1946, № 3–4, с. 51–52.
См.: Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе, с. 176.
См.: Агарков М. М. Указ. статья, с. 51–52; Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе, с. 175–176; Толстой Ю. К. К теории правоотношения, с. 16.
Категория «объективно противоправное деяние» разработана И. С. Самощенко (см.: Понятие правонарушения по советскому законодательству. М., 1963, с. 39 и след.; Общая теория советского права, с. 392).
См.: Ардашкин В. Д. О принуждении по советскому праву, — Сов. государство и право, 1970, № 7, с. 37.
См.: Лунев А. Е. Административная ответственность за правонарушения. М., 1961, с. 34–35; Матвеев Г. К. Основания юридической ответственности. — Сов. государство и право, 1971, №. 10, с. 31; и др.
См.: Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве, с. 165.
Вильнянский С. И. Лекции по советскому гражданскому праву. Часть первая. Харьков, 1958, с. 84.
«Даже тогда, — пишет П. С. Элькинд, когда уголовно-процессуальные отношения обусловлены событием или состоянием, последние обязательно должны быть опосредствованы определенными действиями, без которых невозможно реальное возникновение, изменение и прекращение правоотношений» (см.: Элькинд П. С. Сущность советского уголовно-процессуального права, с. 27).
Известная условность рассматриваемого деления не лишает его весьма четкой определенности, его теоретического и практического значения. Иное мнение высказано Р. О. Халфиной (см.: Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении, с. 286–287).
См.: Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве, с. 90–93.
Негативное отношение Р. О. Халфиной к данному делению (см.: Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении, с. 287) объясняется, видимо, тем, что она отождествляет отрицательный факт и правопрепятствующий факт (см. там же). Между тем правопрепятствующее — это иное, прямо противоположное обстоятельство (наличное явление), отсутствие которого в данных отношениях выступает в виде отрицательного факта.
См.: Курылев С. В. Доказывание и его место в процессе судебного познания (в аспекте гражданско-процессуального права). — Труды Иркутского государственного университета. Серия юридическая. Т. 13. Иркутск, 1955, с. 45–46; Стальгевич А. К. Некоторые вопросы теории социалистических правовых отношений. — Сов. государство и право. 1957, № 2, с. 31; Толстой Ю. К. К теории правоотношения, с. 14.
См.: Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве, с. 85–86.
Справедливые соображения против абсолютизации классификации юридических фактов лишь по одному, волевому признаку и о необходимости использовать в этой классификации различные классификационные основания высказаны В. Б. Исаковым. По его мнению, принципиальным решением, позволяющим обрисовать особенности юридических фактов-состояний, будет создание развернутой систематизации юридических фактов по различным критериям, учитывающим особенности их содержания и функций в механизме правового регулирования (см.: Исаков В. Б. Фактический состав в механизме правового регулирования, с. 29).
См.: Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении, с. 288–290.
См.: Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве, с. 66.
О ряде характерных черт фактических составов, в том числе о разнородности образующих их фактов, о временной последовательности их наступления, о необходимости выделения главного факта, см.: Иванова З. Д. Юридические факты и возникновение субъективных прав граждан. — Сов. государство и право, 1980, № 2, с. 35–38.
Теоретическое положение о необходимости разграничения фактических составов со свободным и строго установленным порядками накопления элементов, а также об известной независимости состояния связанности и секундарных (правообразовательных) правомочий, порождаемых частью составов, выдвинуто В. Б. Исаковым (см.: Исаков В. Б. Фактический (юридический) состав в механизме правового регулирования. — Автореф. канд. дисс. Свердловск, 1975).
На существование бланкетных составов указал О. А. Красавчиков (см.: Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве, с. 73–75).
О других разновидностях, особенностях и модификациях фактических составов см.: Исаков В. Б. Фактический состав в механизме правового регулирования, с. 37.
Отметив, что в фактическом составе имеется главный факт, определяющий возникновение субъективного права, З. Д. Иванова подчеркивает, что завершающим элементом фактического состава является не просто последний факт, наступивший при развитии состава, а тот факт, при наличии которого возникает предусмотренное нормами права субъективное право (см.: Сов. государство и право, 1980, № 2, с. 37).
В отличие от ранее занимаемой позиции (Проблемы теории права, т. 1, с. 366).
См.: Клейнман А. Ф. Основные вопросы теории доказательств в советском гражданском процессе. М., 1950, с. 34–35.
См.: Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве, с. 90.
См.: Исаков В. Б. Фактический состав в механизме правового регулирования, с. 68–70.
Поэтому вряд ли можно признать плодотворными попытки увидеть в указанной выше связанности коррелят секундарному правомочию первой из упомянутых выше разновидностей: это правомочие, как было показано ранее, для своего осуществления не нуждается в обеспечении обязанностью; оно соотносится со связанностью через самостоятельно существующее право требования (II. 28. 6.).
См.: Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве, с. 59–60.
См.: Общая теория советского права, с. 307.
См.: Исаков В. Б. Фактический состав в механизме правового регулирования, с. 33–37, 94—106.
См.: Исаков В. Б. Фактический состав в механизме правового регулирования, с. 60–61.
В. Б. Исаков справедливо выделяет ситуационный подход — такой аспект правового регулирования, когда под ним понимается «разрешение типичных юридически значимых ситуаций» (Исаков В. Б. Правовое регулирование и юридические факты. — Правоведение, 1980, № 5, с. 35).
Под источником права следует понимать «не само правотворческое действие, а его обязательную форму, с помощью которой воля господствующего класса, а в общенародном государстве воля народа возводится в закон, в норму права» (Мицкевич А.В. Акты высших органов Советского государства, с. 27). Автор отмечает здесь же необходимость отразить и в самом определении нормативно-правового акта его «реальное бытие» в виде письменного документа, закрепляющего правотворческое решение государственного органа. Тем самым будет преодолен тавтологический недостаток ранее данных определений, всегда начинавшихся словами «нормативный акт есть акт» (там же).
