как раз и была одновременно и оригиналом для понятия и матрицей для вещи. Отсюда сходство между понятиями и соответствующими этим понятиям вещами, которое, сходство, позволяет осуществляться обычному познавательному процессу, который как раз и состоит в том, чтобы устанавливать связь между реальными внешними предметами и нашими мыслями-словами.
Замечателен аргумент, на основании которого Гейлинкс отрицает возможность самостоятельного, произвольного осуществления человеком какого-либо движения своего тела. Человека можно было бы признать действительным производителем какого-либо движения своего собственного тела, если бы он знал, как это движение тела в действительности осуществляется. Но он этого не знает. Например, человек не знает, как движется его язык при производстве членораздельной речи. Но речь-то производится. Значит, не человек и производит эти движения языка, которые результатом своим имеют речь.
Из таких признаков, отличающих философский пантеизм от христианского богословия, типичными являются следующие три: 1) самостоятельная (= индивидуальная) терминология, отличающаяся от богословской (= школьной = общепринятой); 2) слишком общий характер рассуждений о Боге, игнорирующий собственно христианские подробности богословия (сущность троичности в понимании Бога, сущность диафизитства в понимании Христа); 3) отсутствие темы религиозного (в христианском толковании) спасения.
Приравнивание философии Спинозы к атеизму сформулировано Мальбраншем как его принципиальное убеждение. Содержание философии Спинозы, конечно, не допускает такой оценки (о чём уже говорилось выше, в разделе о философии Спинозы). Но убеждение Мальбранша основывалось не на фактическом содержании философии Спинозы, а на тех тенденциях, которые заключены в природе осознанного пантеизма, образцом которого для Мальбранша как раз и была философская система Спинозы. А эти тенденции действительно таковы, что если их продумать до конца с надлежащей тщательностью, то они действительно уводят от традиционной религии и, в конце концов, должны привести к полной безрелигиозности, т. е. к атеизму. Основная из этих тенденций пантеизма, находящаяся в принципиальной оппозиции к религии, как раз и есть абсолютный гносеологический рационализм, т. е. убеждение, что именно разум есть единственный источник метафизического (= мировоззренческого) знания. Это убеждение непременно приводит к отрицанию необходимости Божественного Откровения, что и означает отрицание традиционной религии, ибо признание необходимости Божественного Откровения есть непременное условие осуществления традиционной религии.
Бог у Спинозы поэтому также оказался не имеющим свободы. Для христианского мировоззрения только одно это положение своими следствиями означает отрицание религии. Ведь сущность религии, кроме общих теоретических положений, состоит в уверенности верующего человека в том, что Бог своим желанием может изменить его, верующего, судьбу, сделать эту судьбу более счастливой. Но если Бог не имеет свободы в своих действиях, то тогда, даже если бы Он пожелал исправить судьбу человека к лучшему, Он этого бы осуществить не смог. При таком понимании сущности Бога религиозное мировоззрение теряет смысл.
Действительно, трудно серьёзно отнестись к следующей интеллектуальной ситуации, которую, возможно, надумает для себя какой-то пусть даже очень высокоумный индивид. Вот этот индивид уже условно признал практическую полезность веры в Бога, вот он даже, задумавшись о внутренней сущности Бога, признал необходимость усмотреть в этой сущности волевое начало, но тут этого индивида вдруг обуяло сомнение – а обладает ли Бог возможностью Свои волевые акты превратить в дела? Обладает ли Бог свободой Своей воли? И вот, пока он, этот высокоумный индивид, не получит удовлетворительного ответа на эти свои сомнения относительно свободы воли Бога, он не соизволит окончательно признать необходимость веры в Бога. Такого типа умствования, если даже не признать их просто вздором, вряд ли могут вообще кого-то заинтересовать.
Сочетание субъективизма и скептицизма само по себе не есть странность. Напротив, такое сочетание вполне логично (ибо субъективизм и скептицизм едва ли не синонимы) и оно непременно присутствует в скептической философии. Странным является наличие этого сочетания именно в рациональной философии. Ведь рациональная философия, как известно, есть антипод скептицизма, потому что она берётся дать ответ на тот вопрос, на который скептицизм отказывается отвечать – на вопрос о содержании абсолютного (= мировоззренческого) знания. А в содержании абсолютного знания немыслимы субъективно-условные суждения, ибо там могут быть только объективно-категорические суждения.
Не надо забывать, что математика есть метафизическое знание, ибо она не выводится из практического опыта, а обусловливает возможность самого практического опыта. Математику как философское (= метафизическое) знание признавали уже Пифагор, Платон и Аристотель.
Связь математики с астрономией вполне естественна. Циклические движения (= обороты) Луны, Солнца и планет наблюдались издревле во всех великих культурах, т. е. культурах, имевших письменность. В этом и состоит начало научной астрономии. Для умственной фиксации оборотов всех подвижных небесных тел, кроме письменного языка (для записи результатов наблюдений), необходима также математика, потому что умственная фиксация астрономических фактов как раз и состоит в том, что эти факты, т. е. циклические обороты подвижных небесных тел, просто-напросто просчитываются и из этих просчётов составляются астрономические таблицы, в которых фиксируются, кроме всего прочего, лунные и солнечные затмения. В этом и состоит сущность древней научной астрономии. Следует обратить внимание на то, что в созидании древней научной астрономии приняли участие два фактора – эмпирический в виде наблюдения за подвижными небесными телами, осуществляемыми через зрение, и метафизический в виде математики, осуществляемой через разум. Именно эти два фактора фиксируются и в самом начале новоевропейской естественной науки у Ньютона – наблюдения за естественными объектами окружающего человека предметно-чувственного мира, осуществляемыми через органы внешних чувств, снабженных инструментами (чего, инструментов, не было в древнем мире), плюс работа разума в виде математики. Принцип научного естествознания один и тот же, что в древности, что в Новое время, – факты естественные поставляются через органы внешних чувств, умственное осмысление этих фактов производится имманентной (= не привнесённой изо вне) человеческому существу способностью – рационально-математической.
Под мировоззренческим знанием подразумевается прежде всего, да, пожалуй, что и исключительно, только религиозно-метафизический тип мировоззрения. Что касается т. н. секулярного типа мировоззрения, который, конечно, фактически существует и даже имеет своей целью вытеснить религиозный тип мировоззрения из общественной жизни, то в этом типе мировоззрения вместо религиозно-метафизической основы предлагаются истины-ценности вполне себе естественные (например, «борьба за существование», «права человека»), которым искусственно присваиваются абсолютный, т. е. метафизический характер.
От чисто астрономических утверждений Коперника уже ко времени Ньютона не осталось буквально ничего, кроме гелиоцентризма, центрального
