Ни слушатели, ни сам Шанявский не разбирались в теории. Они действовали по инструкциям: включи, поверни, нажми… Все было непонятно. На эти занятия было отведено всего несколько часов, и глубоких познаний они, конечно, не дали.
И никакого интереса к радиоделу не возбудили.
Лишь в 1907 году вышли статьи по радиотелеграфии А.А. Петровского. В 1916-м появился учебник Л.П. Муравьева «Курс класса телеграфного унтер-офицера» издания книжного склада морского ведомства, как написано на титульном листе. Это было практическое пособие, в нем описывались реальные радиостанции. Первые книги по радиотехнике были нарасхват.
Нужно было начаться войне, чтобы все разом заговорили о радио. Его загадочная сила стала особенно очевидной после трагической гибели немецкого крейсера «Магдебург» — она способствовала тому, что радио стало вдруг самым популярным героем того времени, о нем начали слагать неправдоподобные легенды. Но история с «Магдебургом» действительно была впечатляющей и имела тысячи «очевидцев».
В конце августа 1914 года «Магдебург» получил задание произвести разведку и поставить минные заграждения в Финском заливе. Ночью, в полной темноте, в густом тумане из-за навигационной ошибки «Магдебург» налетел на остров Оденсхольм, расположенный в устье Финского залива. Это совершенно плоский низменный песчаный остров без единого дерева, без малейшего кустика. Его особенно трудно обнаружить ночью при погашенных навигационных огнях. Маяк, конечно, тоже был погашен. Не работала и установленная на нем радиотелеграфная станция.
Увидев, как на остров выкатил всем корпусом мощный крейсер, обслуживающий персонал станции немедленно сообщил об этом по радио в штаб флота. Была объявлена тревога. Берг вспоминает, что они круглые сутки дежурили и слушали по радио: что происходит и в каком состоянии немецкий крейсер. Буквально весь мир следил за этим событием. Вся операция разыгралась как в театре — у всех на виду. Маяк непрерывно посылал радиотелеграммы; радировали на «Магдебург» и немецкие спасательные миноносцы, шли директивы с пометкой ставки. Все это металось в эфире и принималось всем Балтийским флотом и в далеких тылах. Тогда мир впервые понял, что на расстоянии в несколько сот километров можно следить за событиями в момент их свершения.
Немцы потом долгое время боялись высунуть нос из своих балтийских портов.
Результатом этих событий было не только уничтожение одного из первоклассных немецких крейсеров, не только предотвращение минирования Финского залива. Этот случай привел к далеко идущим последствиям. Во время суматохи, когда часть команды была снята с «Магдебурга» подошедшим немецким миноносцем, немцы выбросили за борт оперативные шифры и коды. Они не учли, что здесь было сравнительно мелко, а потом не имели времени и возможности извлечь их. Коды и шифры попали в руки русских совершенно неповрежденными. Это дорого обошлось немцам, так как до самого конца войны русские штабы расшифровывали все радиограммы немецкого флота, несмотря на неоднократные смены ключей и кодов.
Теперь каждому морскому офицеру вменялось в обязанность тщательно изучить шифровальное дело. Радисты перехватывали большое количество радиограмм, и их расшифровкой на кораблях занимались все офицеры по очереди. Они много времени проводили в радиорубках и с удивлением наблюдали работу радистов, их искусство и высокую натренированность.
Офицеры изучали технику шифровки и владели ею, но о радиотелеграфной аппаратуре они имели самое поверхностное представление. Не говоря уже о теории.
Однажды летом 1916 года Берг с изумлением наблюдал, как странная подводная лодка на Ревельском рейде то всплывает, то погружается с какими-то непонятными металлическими сооружениями на носу. Лишь впоследствии он узнал, что это Иван Иванович Ренгартен, флагманский радиотелеграфист Балтийского флота, и Николай Дмитриевич Папалекси, будущий академик, а тогда еще молодой физик, проводили на подводной лодке «Тигр» первые опыты по подводной радиосвязи. Они пытались наладить антенны для передачи и приема радиоволн под водой.
— Об этих опытах, происходивших на глазах у всей эскадры, много говорили на кораблях, — вспоминает Берг, — мы, конечно, мало понимали, что именно происходит и в чем трудность, но было известно, что эти опыты дали положительные результаты и позволили впервые осуществить радиоприем под водой на наших подводных лодках.
Иван Иванович Ренгартен, — продолжал Берг, — был на флоте примечательной личностью, одним из тех офицеров, которые сразу стали на сторону пролетарской революции. Ренгартен много лет занимался опытами подводной радиосвязи, он продолжал свои работы и при Советской власти, но, к сожалению, рано умер от сыпного тифа.
Хотя после экспериментов Ренгартена прошли десятки лет, некоторые вопросы подводной радиосвязи не решены и сегодня. До сих пор прием на больших глубинах затруднен, хотя современная электроника обладает могучей и изощренной аппаратурой. Дело в том, что радиоволны, легко распространяясь в воздухе, не могут проникать глубоко под морскую поверхность. Для подводной радиосвязи сегодня по-прежнему применяются очень длинные радиоволны, при работе с которыми нужны сложные, громоздкие антенны.
Наблюдая за опытами Ренгартена, Берг не подозревал о существовании всех этих трудностей, тогда его увлекла сама идея приема радиоволн под водой. И он решил этим заняться.
В его распоряжении были лишь «Научные основы беспроволочной телеграфии» Петровского, маломощный передатчик и простейший детекторный приемник. На подлодке Е-8 была телескопическая мачта, но она поднималась всего на пять метров. Прием в этих условиях граничил с искусством. Искусство заключалось в том, чтобы нащупать на детекторе чувствительную точку, внешне совершенно не отличимую от остальной поверхности кристалла. Радиотелеграфист Ефремов, один из русских матросов, пришедших с Бергом на Е-8, владел этим искусством и учил ему молодого штурмана. В часы приема они оба колдовали над радиоприемником, но часто как раз в нужный момент контакт нарушался, радиосвязь прекращалась, и они снова бились, силясь ее возобновить.
ВЕЗЕНИЕ ИЛИ ИСКУССТВО!
Освоив радиоаппаратуру Е-8, Берг не только наладил связь с внешним миром. Оказалось, что радио может помочь в другом, не менее важном и трудном деле: точно определять местонахождение подводной лодки. Хотя помощником штурмана в плавании является не только компас, но и звезды, они часто бывают ненадежны. Когда не видно берегов, штурман может прибегнуть к астрономическим наблюдениям и, сделав несложные вычисления, определить свои координаты. Для этого он должен уметь измерить высоту какой-нибудь звезды и знать точное время. Первая задача решается с помощью специального прибора — секстана. Берг хорошо знал и любил астронавигацию, он ведь с детства увлекался астрономией, и такого рода измерения не вызывали у него затруднений. Но как определить точное время? На кораблях для этой цели служат хронометры. Однако в условиях переменной температуры и влажности, под влиянием качки и изменений атмосферного давления ход лучших хронометров далеко не идеален. Ошибки составляют доли секунды, а иногда и секунды в сутки. При длительных плаваниях ошибка накапливается. Ход хронометра надо было бы проверять каждый день и вводить в расчеты необходимые поправки — иначе в результате погрешности хронометра можно ошибиться в определении местонахождения лодки на несколько миль.
Выручило радио. В то время начали действовать станции, дающие радиосигналы времени: работали станции в Париже, на Эйфелевой башне, в Германии — Норддейх, Науэн и Эйльвезе. Все они были для того времени очень мощными — до 20 киловатт. Сигналы времени, конечно, предназначались для своих кораблей, но пользоваться ими могли все, кому удавалось их принять. Сигналы передавались ночью, в 12 часов, на очень длинных волнах. Берг и Ефремов начали охотиться за этими сигналами. Что это была за изнурительная работа!
При помощи антенны и приемника Е-8 эти сигналы можно было принять, только всплыв на поверхность и подняв мачту. Но при всплытии обычно работают дизели, что необходимо для зарядки аккумуляторов. Лодку на поверхности моря качает, низкую антенну заливает водой, а прием — процесс капризный, ведь нужно искать на детекторе эту проклятую чувствительную точку! Когда Берг и Ефремов готовились к ночной операции, лодка буквально замирала, все затихало, на лодке воцарялась мертвая тишина, даже дизели на время останавливались, — Берг и Ефремов ловят Париж, от успеха зависит жизнь корабля.
Но лодка не просто затихала, у нее, как у всякого зверя, притворившегося мертвым в минуту опасности, были особенно обострены все чувства. Каждую секунду она готова была ощериться «когтями» и «клыками» или укрыться под водой. А немецкие сторожевые корабли, тральщики, эсминцы, гидросамолеты, «цеппелины» охотились за лодками именно ночью, когда они всплывали для зарядки аккумуляторов и вентиляции, и именно в тех районах, где не было минных заграждений. Поэтому два-три часа на поверхности моря, часто в весьма свежую погоду были для команды очень напряженными. Сколько раз лодка поспешно уходила в глубину, сколько раз гнулась при этом телескопическая мачта, рвалась антенна. Берг и Ефремов, конечно, не успевали их убрать, и лодка погружалась с поднятой мачтой. И следующей ночью, вместо того чтобы вести радиоприем, Берг и Ефремов ползали по поверхности лодки с плоскогубцами и молотками и срочно восстанавливали свое многострадальное хрупкое хозяйство.
